- Ты это серьезно?
Мы уже пятый час болтали без перерыва, если мороженое и ненавидели жару.
- I love rock-n-roll!
- Ты с ума сошел?
Его всепоглощающее безумие надоедает, честно.
- А я хочу в шестидесятые.
- Правда? Все, ты мне надоел. Окончательно.
Руки уже потянулись к наушникам, но он меня остановил:
- Ты не можешь быть такой скучной. Понимаешь, о чем я говорю? В отвратительный летний день нужно слушать громкую музыку, пить колу и наслаждаться. А ты слушаешь свое…
- Перестань оскорблять мое любимое радио. У меня мания темноты и тишины, и если ты не замолчишь, я провожу тебя до дома и запру на балконе.
- Почему мы вообще общаемся?
- Ха.
Я достала четвертую упаковку мороженого из холодильника.
- Нет, действительно, уходи.
- Это из-за того, что я съедаю слишком много мороженого?
- Нет, это из-за того, что тебя слишком много. И ты начинаешь действовать мне на нервы. И из-за мороженого, да.
- Ладно, ухожу.
Он выглядел обиженным, хлопнула дверь. Черт с ним, он все равно не умеет обижаться. Всегда такой беззаботный и безрассудный. Яркий.
Сухие крыши бетонных домов, которые и домами-то назвать сложно. Грозовые тучи полчаса назад еще давали какую-то надежду, но уже исчезли. И так вот вечно: ищешь в вещах утешения, а они убегают от тебя…
В наушниках – ненавистное уже «К Элизе». Кто эта увековеченная Элиза никто уже не помнит, скорее всего какая-то пассия Бетховена.
Страшно захотелось курить. Я не курю, но бывает такое чувство. Как будто это подошло бы к моменту.
Когда-то я пыталась залезть на крышу его дома. Вспомнила про это и сразу стало как-то тоскливо.
Когда-то мы были друзьями. А сейчас он просто разрешает мне смеяться.

А я решила смеяться до конца.