В октябре Пугачева со свитой выступала в Самаре.

...В тот день Зинаид а Архиповна отправила Кристину на занятия, а самане спеша пошла в ЖЭК, на собрание местной партийной ячейки - она так до конца дней и оставалась искренней коммунисткой. Буквально на пороге ей стало плохо с сердцем. “Скорая” уже констатировала смерть.

Все печальные хлопоты взял на себя Болдин - как и четыре года назад, когда умер Борис Михайлович.

Когда Зинаиду Архиповну хоронили на Кузьминском кладбище (где лежали Аллины бабушка и отец) - сюда, на окраину Москвы, примчалась толпа поклонников Пугачевой. Они заглядывали ей в лицо - плачет или нет? А потом кто-то попросил автограф...

Перед самым концертом, когда Алла Борисовна наносила последние штрихи в своем макияже, в ее гримерке зазвонил телефон. Она сняла трубку - из Москвы звонил Болдин: - Алла...

- Да, привет, Жекуся. Какие новости? - Алла, мама умерла... - Твоя? - Нет, твоя...

Пугачева выронила помаду, которую держала в правой руке.

Через десять минут она вышла на сцену и начала концерт.

“Она всегда считала, - говорит Болдин, - что обязана выполнять свою задачу несмотря ни на что - потому что ее ждут зрители, которые не должны ничего знать о том, что там с ней происходит”.

Музыканты лишь не могли понять, почему певица как-то рассеяна.

“Она отработала весь концерт на “автопилоте”, - вспоминает Борис Моисеев. - Только в конце спектакля она извинилась перед залом за то, что завтрашнее выступление придется отменить, потому что она едет на похороны матери.

А уже после концерта у себя в гримерке Алла ревела как корова”.

Ей все чудилось, что где-то звучит мамин голос, напевающий свои любимые “Осенние листья”.

“Пусть годы проходят - живет на Земле любовь.

И там, где расстались, мы встретимся нынче вновь. Сильнее разлук Тепло твоих рук, Мойверный, единственный друг...”