Дела примерно как коробка конфет с названием alles gute. Только теперь вместо конфет там финансы.
Нашла замечательный ресурс для творческих людей - http://750words.com/
Кто захочет - регистрируйтесь. А я выложу те 750 слов, которые написала за сегодня.

Снилось, что я готовила курицу в кляре, обычный кусок курица из пачки полуфабрикатов, а потом пришел кто-то недовольный и выбросил эту бедную курицу из сковородки прямо в мусорный бак. И так обидно стало, что я старалась, не для этого человека, для себя готовила чертову курицу, даже не из-за голода будто бы, а потому что захотелось почувствовать ее вкус. И вот он приходит, выбрасывает ее, и она лежит там, в отходах производства, и смотрит на меня так жалобно, что только руками-крыльями не разводит, мол, ну не виновата я, он сам пришел и меня выбросил. А я стою с лопаточкой в руке и ничего даже сделать не могу. Потому, что не вижу его. Не вижу в упор того идиота, который выбросил не свою (мою!) курицу. Кто знает, что у него там в голове творилось. Может, он любит меня и боится куриного гриппа. А может, он просто ублюдок, который делает то, что ему в голову взбредет. Не знаю, потому что не вижу его и не могу взглянуть ему в глаза.
А вокруг меня моя кухня и тишина. Тишина такая густая, что ее можно резать ножом и переворачивать той самой лопаточкой, которую я держу в руке. И капля масла неспешно и лениво ползет по ней вниз, к моей руке. Когда она доползет, мне будет противно и скользко, а сейчас ничего, только ноздри щекочет запал жареного масла, да не остывает сковородка на включенной до сих пор плите. Остановись мгновенье, ты прекрасно!
Не так уж и прекрасно, стоит отметить. Но мгновенья сами решают, когда им останавливаться, а когда бежать дальше. И вот сейчас, в лучах золотистого масла-солнца я стою с лопаточкой в руке, а среди мусора погибает моя верная курица, которую я жарила с любовью, достойной того, чтоб ее воспевали в балладах.
Где же тот, кто разрушил нашу идиллию? Почему он ушел, так ничего и не объяснив? А может, он стоит сейчас за углом моей кухни, замерев на полушаге-полуслове, рука нелепо вскинута, потому что выбрасывать горячую курицу в масле - это вам не тут, это больно достаточно и мерзко, а на лице застыло выражение секундного отвращения к себе самому, к бедной курице в мусорном баке, ко мне, к лопаточке в моих руках, к маслу зажженного солнца, пробирающегося в окно моей зеленой кухни. Секундного - потому что в следующий миг, когда время решит снова помчаться вперед, он уже забудет о своей прихоти, его мозг будет занят другим. Другой прихотью, которая вспыхнет фениксом в его воспаленном мозгу, отразится демоническими искрами в глазах, мелькнет в тканом полотне вечности и забудется потомками. И он побежит вместе со временем, в ногу со временем, под руку со временем, как угодно, только дальше от этой зеленой кухни, от лопаточки, истекающей маслом, от курицы, которая уже начала остывать в мусорном ведре. Он даже не вспомнит в своей жизни больше об этом эпизоде своей биографии.
Но сейчас он еще здесь, и я чувствую, а может быть слышу отголосок его дыхания, черный мазок рукава его куртки на самом краю осознания, порыв воздуха, ведь он повел с собой ветер, когда постарался уйти.
Я не буду его останавливать. Нет смысла останавливать еще что-то, когда время уже остановилось само и остановило все вокруг. Я не буду его останавливать и потом, когда капля докатится до моей руки, сжимающей лопатку, и мне станет противно и скользко, и захочется вымыть руки горячей-горячей водой с мылом, только бы оттереть эту маленькую каплю солнца со своей кожи. Нельзя подбираться слишком близко к солнцу - вспомните, что стало с Икаром. Мое тело хранит память веков, память наследников Икара, и оно стремится избавиться от близости с солнцем, отмыть его с кожи, не пустить его дальше. Мой инстинкт самосохранения. Я же не феникс, я не возрожусь в том же теле после сгорания. Но если мне надоест это тело и эта реальность, я с удовольствием воспользуюсь предложением солнца, зовущего меня в свои огненные объятья.
А пока мне остается только ждать, когда же янтарная капля наконец доползет до моей руки. Курица потом еще долго будет отдавать свое последнее тепло. Сейчас она умирает во второй раз - однажды ее тело уже было холодным и синим, скоро ее ждет холод, который поглотит ее уже навсегда, ведь она так и не выполнила своего предназначения.
А может быть, странный человек, думающий только о своих прихотях, как раз помог ей выполнить ее предназначение. Может, ее предназначение и состояло в том, чтобы лежать в отбросах, немым укором нам всем, ныне живущим, и присно, и во веки веков. и остывать, отдавая последнее тепло прожорливой бесконечности.
Секундная тьма - это я моргнула, когда капля масла упала мне на руку, и я услышала шаг этого странного невидимого человека.