Пейринг: Соби/Рицка
Рейтинг: PG
Жанр: ангст

…Ведь суть расстояний
В пятьсот сожжений:
Без расставаний
Нет продолжений.
В этом ничтожность
Цивилизаций -
Познать возможность,
Чтоб отказаться
И плыть...
К. Арбенин «Ковчег»


Есть не хотелось с самого утра. Сейчас на часах уже шесть вечера, в желудке пустота, но это ещё ничего. Эта пустота не идёт ни в какое сравнение с тем, что творится в голове. Такое ощущение, что тряхни головой посильнее, и она зазвенит - так в ней пусто.
Рицка отвёл затуманенный, бессмысленный взгляд от мухи, вольготно ползающей по столу, и коротко вздохнул. Спать ещё рано, играть уже давно не тянет, звонить Юико равносильно самоубийству, о том, чтобы делать уроки, даже речи не идёт. Рицка медленно провёл по лицу ладонями, машинально пытаясь заправить длинную чёлку за уши, но она вновь упала на лоб.
- Бесит, - выдохнул он и резко вскочил со стула, на котором сидел неподвижно вот уже второй час.
Он быстро накинул на плечи куртку, схватил сумку, вывалил учебники прямо на пол и выбежал из комнаты. Тишина давила на него, он чувствовал, что начинает задыхаться от одиночества и какой-то непонятной, беспричинной тоски. Это было страшно: чувствовать себя одиноким, в то время, когда вся семья дома. Это всегда случалось после шести вечера, когда за окном начинало темнеть и из открытого балкона дул прохладный влажный ветер.
Бродить по вечерним, синим улицам у Рицки вошло в привычку совсем недавно. После того злосчастного дня, когда его сердце внезапно сжала неведомая, невыносимая тоска, и захотелось не просто плакать, захотелось выть, захотелось бежать, куда глаза глядят, и не останавливаться пока… Пока что? Рицка до сих пор не мог понять, что случилось в тот день, и почему до сих пор эта мерзкая тоска живёт в нём и гложет, каждый вечер гонит его слоняться без толку по запруженным шумным улицам и искать, искать. Но что искать, он и сам не знал.
В тот день, когда тоска ворвалась в его душу впервые, он прибежал в комнату Семея. Тот лежал на кровати и слушал музыку, когда Рицка бросился к нему, прижался, уткнулся носом в бок и заплакал. Первый раз. Он никогда не плакал до этого, он не умел. Но тогда, тогда он научился. Семей обнимал его, успокаивал, но всё было не то, Рицка не слышал его, не понимал. Он успокоился сам через несколько часов, когда просто устал плакать.
- Рицка-кун, почему ты такой бледный? Может, заболел? – Юико щупает его лоб своими мягкими пальчиками, заботливо заглядывает в глаза, волнуется. Рицка медленно отстраняется и отводит взгляд.
- Не знаю. Я в последнее время ничего не знаю, - тихо отвечает он, на что Юико замолкает и грустно вздыхает:
- Может, тебе к врачу сходить?
- Это ещё зачем? – хмыкает Рицка и как можно беззаботнее улыбается. – Выспаться просто нужно.
Юико активно кивает головой и уже через минуту беззаботно щебечет о том, как они с мамой готовили праздничный пирог, а Рицка возвращается к недоученному параграфу.
В школе всё в порядке, дома тоже всё спокойно, все относятся к нему с симпатией, многие с любовью, врагов у него нет, друзей хоть отбавляй - всё как обычно. Счастливая пора детства…
Рицка медленно закрывает дверь, проходит по комнате, наступая на разбросанные учебники, и, не раздеваясь, ложится на кровать. В комнате темно. Он промотался на улице около трёх часов. Где он ходил, не вспомнил бы даже под пытками. Руки замёрзли, щёки щиплет, но ему всё равно. Тоска не ушла, она затаилась на самом дне его души и выжидает, выжидает подходящий момент, чтобы вновь напасть. И Рицка это знает и готов к этому.
- Ну что тебе от меня нужно? – шепчет он, закрыв глаза, и, перевернувшись на бок, проваливается в темноту, чтобы завтра начать всё сначала.

Рицка долго смотрит на свои брюки, которые висят на нём лишь на одном честном слове. Ремень дело не спасает, с боков всё топорщится и выглядит из рук вон плохо. Это любимые Рицкины брюки, которые всегда ему были чуть-чуть маловаты, теперь и они тоже никуда не годятся, как и половина всего гардероба.
- Надо больше есть, наверное, - тяжело вздохнув, произнёс он вслух и попытался припомнить, когда ел в последний раз. Кажется, это было вчера в обед или, быть может, утром…
Кое-как одевшись, Рицка вышел на улицу. Сегодня ему предстояло проехать через весь Токио, чтобы подать документы в старшую школу. Родители были заняты, потому он поехал один. Сначала метро, потом автобус, потом ещё один автобус. Рицка всё хорошо запомнил и не волновался, что может потеряться в городе. Он вообще мало волновался, даже никогда не волновался.
Многолюдное, вечно куда-то спешащее метро пронеслось незаметно. Выйдя на нужной станции, Рицка без труда нашёл автобусную остановку и сел на лавку, ожидая автобус. Он выцепил взглядом красивую девочку, у которой перекосило бантик на голове, и, не моргая, смотрел на этот нелепый бант и на ни о чём не догадывающуюся девочку. В голове было пусто как обычно.
В автобус вместе с Рицкой зашло несколько человек. Бантик с девочкой остался на остановке. Рядом с Рицкой не сел никто, и он облегчённо вздохнул. Почему-то все, кто к нему подсаживались, начинали разговор о погоде, плавно переходя на расспросы о том, куда это такой маленький мальчик едет один и не боится ли он. Рицка не любил, когда его считали маленьким, а уж тем более трусом.
Перед ним было свободное сидение, сзади у окна тоже кто-то сидел, но Рицка не видел кто, остальные пассажиры сгрудились в передней части автобуса, чтобы поглазеть на живописный пейзаж за окном. Пейзаж был и впрямь красивым. Справа раскинулся городской парк, слева спальный район, утопающий в тенистой зелени. Ехать оставалось около получаса, когда Рицка понял, что его ужасно клонит в сон. Он пару раз от души потёр щёки, чтобы прийти в норму, но что-то всё равно упорно влекло его сознание куда-то вниз.
Резкий толчок заставил вздрогнуть Рицку и открыть глаза. Автобус, в котором он ехал, вынесло на встречную полосу, и он внезапно остановился. В развернувшийся поперёк дороги автобус на полной скорости неслась огромных размеров фура. Столкновение было неизбежно. Рицка широко раскрыл глаза и инстинктивно вцепился пальцами в спинку впереди стоящего кресла. Он чётко увидел лицо водителя фуры. Оно было ужасно. Он что-то кричал и смотрел прямо на Рицку, а Рицка смотрел на него. Потом вспыхнули фары, прямо у самого стекла, около которого сидел Рицка. Всё тело замерло в ожидании удара, напряглось, в голове вспыхнула мысль, что это совсем не страшно, а даже интересно, что же будет. Только быстрее бы…
- Закрой глаза, – тихий, ласковый голос прошептал прямо над самым ухом. И стало так спокойно, и тоска ушла, совсем, навсегда. Прощай…
Рицка опустил веки, и кто-то крепко сжал его плечо, но даже тогда он не испугался. Секунда. Что-то больно ужалило его в щёку, потом в скулу, он почувствовал, что падает. Грохот, скрежет, уши заложило от резкого, невозможно высокого звука. Рицка хотел закричать от боли, пронзившей его правую руку, но не успел. Внезапно всё пропало, будто выключили весь мир. Но лишь на миг.
Рицка широко открыл глаза, словно вынырнул на поверхность из-под километровой толщи воды и резко вдохнул воздух. Он сидел на обочине дороги, вокруг сновали незнакомые люди, они что-то кричали, трогали его, накладывали повязки на лицо и руки. Визжали сирены, сигналили машины, плакали люди. Рицка сидел неподвижно, не понимая, что происходит вокруг, только хлопал ресницами и всё слышал в ушах голос, прогнавший тоску.
- Это невероятно. Больше никто не выжил. Это чудо. – Голоса были разные: громкие, высокие, низкие, беспокойные, но не было ни одного похожего на тот.
- Эй, парень, ты меня слышишь? – Рицка поднял глаза на полнотелого мужчину в яркой форме спасателя. Лицо мужчины улыбалось как-то по-детски располагающе. Рицка кивнул и только тут почувствовал, что ладони жжёт и стягивает, и щека горит и неприятно пульсирует. Больше нигде не болело. – Ты где живёшь? У родителей есть телефон?
Рицка опять кивнул и достал из нагрудного кармана сотовый. Он безропотно протянул его спасателю и окинул беглым взглядом толпу собравшихся вокруг него людей. Они все смотрели на него с застывшим на лицах испугом. Стеклянные неподвижные глаза и полуоткрытые рты. Рицке отчаянно захотелось домой, в свою тихую комнату, чтобы там спокойно подумать. Вспомнить, понять… Внезапный приступ дурноты скрутил его тело, и он согнулся пополам.
- Скорую скорее! – выкрикнул спасатель и подхватил теряющего сознание Рицку на руки.

Первым, кого увидел Рицка, придя в себя, был Семей. Он улыбался и трепал его по голове. Рицка был рад видеть брата, но рассказывать ему о том, что произошло в автобусе, он не стал. Почему-то он решил, что это его тайна, и только его. Впервые у Рицки появилась тайна, и от этого он почувствовал себя взрослее.
- Закрой глаза. – Вновь и вновь Рицка прокручивал в голове это воспоминание. Что-то было в этом голосе, что-то созвучное его прежней тоске, что-то противостоящее ей, что-то очень знакомое.
- Ты не расскажешь мне, что случилось? – Семей крепко прижимает Рицку к себе, ласково гладит по спине. Он тёплый, добрый, заботливый. Единственный человек, который понимает его до конца. Первый человек, которому Рицка готов солгать, чтобы оставить этот новый секрет себе.
- Я не помню, Семей. Всё случилось так быстро, что я даже не успел ничего понять. – Он так легко врёт, что становится душно. Он чувствует себя предателем, но рассказывать всю правду он не станет. Он знает, что так нужно.
- Понятно, - задумавшись, говорит Семей, и что-то звучит в его голосе незнакомое и пугающее. Он догадался, что Рицка ему лжёт, но спрашивать больше ничего не стал.
- Я хочу домой, - жалобно отвечает Рицка и крепче прижимается к брату.
Он давно не спал так хорошо, как в эту ночь после аварии. Ему снились бабочки, разноцветные, порхающие над залитым солнцем лугом. Он подставляет им раскрытые ладони, и они доверчиво садятся на них и щекочут кожу своими маленькими лапками. Он смеётся, бегает по лугу, кружится так, что всё сливается перед глазами в какой-то разноцветный калейдоскоп. И так легко и свободно. Это, должно быть, и называется счастьем, думает Рицка во сне. А потом его кто-то обнимает со спины, он чувствует его дыхание, слышит стук его сердца. Он слышит его голос: «Закрой глаза». Рицка закрывает глаза и падает во что-то мягкое и тёплое.

- Рицка-кун, мама достала билеты на художественную выставку, хочешь пойти с нами? – Глаза Юико смотрят умоляюще, руки замерли в эффектном жесте. Рицка улыбается и согласно кивает. Когда Юико вобьет что-нибудь себе в голову, ей очень трудно отказать. К тому же Рицка всегда любил смотреть на всё красивое, а картины – это всегда красиво.
Рицка никогда не был на художественной выставке. Семей не любит искусство, потому он обычно водит его в парк развлечений, который Рицке уже изрядно поднадоел. В галерее, куда они пришли, проходила ежегодная выставка с участием студенческих работ. Отличная возможность для молодых талантов, как сказала мама Юико. Рицка шёл следом за Юико и её мамой, которые без умолку что-то обсуждали, рассыпаясь в похвалах японских художников. Рицка устал слушать их, потому чуть отстал и решил осмотреть картины самостоятельно, чтобы иметь собственное мнение на сей счёт.
Работы студентов ему не очень нравились. Агрессивные, пронизанные духом порабощающей индустриализации, они пугали Рицку и вызывали отторжение. Написанные в тёмных, либо в резких контрастных тонах, они все сливались в какую-то безликую массу и не вызывали никакого интереса. Рицка уставшим, невидящим взглядом скользил по стенам, машинально просматривая каждую картину, и тут же забывая то, что на ней было изображено. Внезапно его взгляд обо что-то споткнулся и остановился. Рицка напрягся. Это было то же ощущение, когда он открыл глаза в том автобусе и увидел лицо водителя фуры, смотрящего ему в глаза. Рицка не понимал, что нарисовано на картине, взбудоражившей его чувства. Он как заворожённый подошёл ближе, присматриваясь. На небесно-голубом фоне были изображены две переплетенные фигуры в неестественных позах. Рицка чувствовал, как постепенно начинают гореть уши и щёки. Фигуры были человеческие и обнажённые. Одна фигура принадлежала взрослому человеку, другая ребёнку. Сердце Рицки дрогнуло, в глазах защипало от напряжения. На картине было запечатлено чувство. Сильное, сметающее всё на своём пути. Страх. Страсть. Безумие. Дрожь. И нежность. Самая чистая и самая искренняя. Та глубокая и вечная нежность, что нельзя высказать словами, потому как человечество ещё не постигло эту столь тонкую, хрупкую, невесомую материю. Только цвет, только динамика, только дыхание автора. Рицка чувствовал, как пальцы начинают холодеть и вздрагивать. Горло сжалось, но отвести взгляда от картины он не мог. Она увлекала его, звала, что-то рассказывала, возвращала куда-то.
- Сильная вещь. – Раздалось над его ухом. Рицка вздрогнул, словно взору подошедших к нему людей открылось что-то сокровенное, что-то личное, глубоко потаённое, что-то истинно его и ничьё более. Он резко сорвался с места и побежал по залу, ловко лавируя между собравшимися людьми. Его сердце стучало где-то в горле, так что дышать было невозможно. Картина стояла перед его глазами. Чёткая, отчаянная… знакомая.
Он выбежал на улицу и без сил опустился на свободную лавку. Он знал, что эта картина имеет к нему какое-то отношение. Он чувствовал. Это то, что он искал. И нашёл. Рицка закрыл лицо вздрагивающими ладонями и попытался успокоиться. В конце концов, вокруг сновало слишком много людей, чтобы привлекать к себе внимание.
- Кё, как думаешь, кто победит в конкурсе? – Кто-то сидел на соседней лавке и говорил очень громко, так что невольно Рицка слышал всё от и до.
- Конечно, Со-тян, - раздался быстрый и уверенный ответ. – Его картина выше всех оценок. Не знаю, почему он её так долго прятал?
- Я вообще не понимаю, Кё, как ты можешь с ним общаться? Он же ненормальный какой-то…
- Со-тян, не ненормальный! – Парень, видимо, очень сильно разозлился. Рицка отнял руки от лица и осторожно посмотрел в его сторону. Незнакомец вскочил на ноги и угрожающе навис над своим собеседником. – Он просто… Просто он… Он несчастный, – тихо заключил он и, выпрямившись, глубоко вздохнул. – Но это никого не касается.
- Даже тебя?
- Даже меня.
Рицка проводил удаляющихся парней взглядом и задумчиво уставился на свои сложенные на коленях руки. Он был уверен, что не знает никаких несчастных Со-тянов и Кё. Но этот разговор тоже осел в его памяти, как нечто ценное, над чем нужно будет подумать. Потом, когда он чуть успокоится.

- Рицка, почему ты не дождался награждения победителей? – Юико сегодня задавала слишком много вопросов, а Рицка был слишком уставшим от всенощного размышления, чтобы быстро отвечать.
- Кто победил? – перелистнув страницу учебника, вяло спросил Рицка, не удосужившись ответить на её вопрос.
- Какой-то молодой человек, недавно закончивший университет. Он выиграл абонемент на обучение в Европе. Его картина потрясла всех. Я её видела. Рицка, это что-то! Ты видел? Кажется, она называется «Не забуду».
Рицка немигающим взглядом уставился на Юико и тихо спросил:
- А как зовут автора картины?
- Не помню. Что-то на «А». Ты же знаешь, какая у меня дырявая память! – Юико невинно улыбнулась и постучала кулачком себе по затылку. Но внезапно она осеклась, увидев, как резко побледнел Рицка.
Рицка почувствовал, как кровь отливает от лица, как сердце пропускает удар и в глазах темнеет. Он тотчас должен узнать, как зовут этого художника. Он должен увидеть его. Он должен поговорить с ним. И быть может тогда… Тогда он узнает, почему… Почему он хочет увидеть его.
- Юико, - Рицка вскакивает на ноги и хватает сумку. – Скажи сенсею, что я срочно должен быть дома. Скажи, что мне позвонили.
- Но, Рицка…
- Наври что-нибудь! – выкрикнул Рицка, уже выбегая из класса. Главное, успеть, пока он не уехал в Европу. Иначе, иначе… Иначе что-то случится, что-то страшное.
- Я сошёл с ума, - думал Рицка вслух, ныряя в метро. – Я же его вообще не знаю. Он подумает, что я спятил, и будет прав. Но я должен попытаться.

Адрес Агацумы Соби Рицке дали в галерее сразу. Его проводили всем обслуживающим персоналом и даже вызвали такси. Неужели он выглядел настолько убитым, что все ему сочувствовали? Рицка даже улыбнулся своим мыслям. Никогда прежде его так не жалели. Надо держать себя в руках. Но сделать это было не так просто. Плечи его вздрагивали, губы неприятно пульсировали от напряжения, руки судорожно сжимали белый листок бумаги с написанным на нём адресом.
- Кто же ты такой, Агацума-сан? – С бешеной скоростью вновь и вновь крутилось в голове.
Такси выехало из центральной части города в спальный район. Невысокие, преимущественно двух и трёхэтажные коттеджи раскинулись с обеих сторон дороги. Этот район был более старым, чем тот, в котором жил Рицка, но в то же время спокойным, уютным и очень зелёным.
Машина остановилась около указанного в бумажке дома, и Рицка на ватных ногах выбрался на свежий воздух.
- Парень, ты точно туда приехал? – участливо спросил таксист, глядя на неподвижного Рицку. Тот медленно кивнул в ответ и снова замер. Он ничего не видел вокруг. Он не слышал, как отъехала машина, как залаяла собака за забором соседнего дома. Он смотрел на балкон, окаймляющий второй этаж старого деревянного дома, перед которым он стоял, и на углу которого значилась табличка с нужным адресом. На балконе было пусто, но что-то подсказывало Рицке, что так бывает не всегда.
Он сорвался с места и взлетел по боковой лестнице наверх, прямиком к входной двери. Рицка не чувствовал страха, не чувствовал волнения, он не чувствовал своего тела. Всё замерло. Всё собралось в одну точку, в один миг, который решит всё. Если этот человек не знает его, то он извинится и уйдёт, подумаешь, кто не ошибается, если же знает… Рицка сглотнул и коротко выдохнул. Он не знал, что будет потом. Да, и какая теперь разница. Была, не была. Он поднял руку и громко постучал в дверь.
Прошла целая вечность, прежде чем дверь скрипнула, открываясь, и Рицка почувствовал, как внутри его головы что-то зазвенело. На пороге стоял незнакомый ему молодой мужчина. Высокий, худощавый, неестественно бледный, в длинной белой рубахе. Он нахмурился, увидев Рицку. И Рицка опустил глаза. Он ошибся. Он пришёл не туда. Этот человек его не знает. И тоска, тоска вновь вернулась, а он думал, надеялся, что она ушла навсегда.
- Извините, я, наверное, ошибся адресом, - тихо проговорил Рицка, с трудом сдерживая подступившие слёзы, и оттого не смея поднять глаза и сдвинуться с места.
Мужчина молчал, но дверь не закрывал.
- Может, пройдёшь? – наконец, спросил он, и Рицка вздрогнул. Этот голос. Он слышал этот голос раньше. Во сне. В тот день в автобусе. Он поднял глаза на незнакомца и увидел, что тот побледнел ещё больше и поджал губы.
- Я вас знаю? – растерянно спросил Рицка, вновь чувствуя, как в душе что-то оживает и теплеет.
- Проходи, - коротко ответил Агацума Соби и открыл дверь шире, пропуская Рицку внутрь квартиры.
Сделав несколько неуверенных шагов, Рицка остановился посреди светлой, просторной комнаты. Окинув быстрым взглядом её наполнение, он заметил узкую кровать, невысокий столик и мольберт, стоящий напротив входа на балкон. Больше ничего в комнате не было. Хозяин столь странного жилища закрыл дверь и, обойдя Рицку, прошёл к мольберту, на подставке которого лежала распакованная пачка сигарет.
- Не возражаешь? – слегка улыбнувшись, спросил Агацума Соби. Рицка пожал плечами. Это значило, что ему всё равно. Он не понимал, что происходит вокруг него, где он и, главное, зачем он здесь. Потому курит или нет этот человек, ему было всё равно. – Проходи, садись.
Мужчина кивнул в сторону кровати. Рицка несмело прошёл по комнате и опустился на кровать. Она оказалась неожиданно твёрдой. Ни перины, ни матраца, просто доска, накрытая простынёй. Рицка смутился. В голове начало пульсировать от напряжения, а перед глазами поплыли тёмные круги.
- Мне ваш адрес дали в художественной галерее, - уткнувшись взглядом в пол, начал Рицка и тут же осёкся. Агацума Соби сел рядом с ним и слегка коснулся плечом его плеча. Рицка похолодел. Где-то в животе заворочался страх. Только тут до него дошло со всей ясностью, что он находится в квартире незнакомого взрослого человека, и никто не знает, где он. – Я, наверное, лучше пойду, - неуверенно пробубнил Рицка, пытаясь подняться. Но ему не позволили. Рука Агацумы Соби легко перехватила его запястье, и Рицка вскинул на него испуганный взгляд.
- Ты зачем-то пришёл. Может, сначала расскажешь? – голос его был мягким, тихим и располагающим. И очень похожим на тот самый. Слишком похожим, чтобы просто так сбежать.
- Я,… - тихо начал Рицка, глядя в незнакомые светлые глаза и чувствуя, как волнение постепенно покидает его. – Я увидел вашу картину в галерее. Вчера. И мне показалось, что я знаю тех, кто на ней изображен… Только я не могу вспомнить, словно это было во сне или очень давно. – Рицка чувствовал, как рука мужчины отпустила его запястье. Ему стало намного спокойнее, и он захотел рассказать ему всё, всё до конца. Про тоску, про одиночество. Рицка не знал, почему именно ему, но хотел. Отчаянно хотел. Рицка сел обратно на твёрдую кровать, опустил голову и заговорил: – Мне бывает так одиноко, что я брожу по улицам, где много людей. Я смотрю на них, заглядываю в окна кафе, в витрины магазинов. Я наблюдаю, я подглядываю за ними. Иногда я сажусь на кольцевой автобус и еду до тех пор, пока кондуктор не спрашивает, сколько ещё я намерен кататься без толку. Часто я теряюсь в городе, но потом всё равно нахожу дорогу домой. Меня никто не понимает, поэтому я никому ничего не рассказываю. Это моя тайна. У каждого человека должна быть своя тайна. Но мне тяжело с моей тайной. Вы понимаете меня? – Рицка поднял глаза на Агацуму Соби и увидел, что тот сидит рядом с ним, тоже низко склонив голову и теребя в тонких длинных пальцах незажжённую сигарету. Он кивнул, не поднимая головы, и Рицка продолжил: - Я не помню точно, когда это началось, но теперь это происходит со мной постоянно, каждый вечер. Ночью я плохо сплю, мне снятся мутные, плохие сны… А потом в галерее, я увидел вашу картину. Она называется «Не забуду». И я понял, что, наконец, нашёл то, что искал. Поэтому я пришёл к вам, чтобы вы мне сказали, что именно я искал?
Рицка замолчал, сердце его стучало так сильно, что казалось, ещё чуть-чуть, и оно не выдержит такого бешеного ритма. Повисло молчание. Долгое, гнетущее. Рицка сидел молча, глядя прямо перед собой и ожидая ответа. Он почувствовал движение рядом и только хотел посмотреть на Агацуму Соби, как тот резко прижал его к себе, крепко-крепко, так что дыхание перехватило и сердце ухнуло куда-то вниз.
- Рицка, – на выдохе, – прости.
И он всё вспомнил. И ту страшную ночь, и смерть Нисея, и прощание, и последние слова. Всё вернулось, навалилось, заполнило его, вывернуло наизнанку и развеяло. Рицка вскрикнул. Его руки судорожно ухватились за плечи Соби и сдавили их, скомкали ткань рубашки так сильно, что пальцы заломило. А потом он заплакал, навзрыд, захлёбываясь в слезах, и не в силах сдержать рвущиеся из груди рыдания. А Соби держал его крепко, надёжно, пока он дрожал, пока тоска выходила из его души.
Рицка успокоился также внезапно, как и заплакал. Он отстранился от Соби и заглянул ему в глаза. Они были сухими и спокойными, и что-то в нём дрогнуло, что-то сломалось, словно тонкая, незримо связывающая их до этого момента струнка оборвалась и безнадёжно повисла.
- Зачем ты это сделал со мной? – тихо спросил Рицка и отодвинулся от Соби ещё дальше.
- Так было нужно, - не отводя глаз, ответил он и попытался дотронуться до Рицки, но тот вскочил на ноги и отпрянул в сторону. Он всё вспомнил, он всё понял, он чувствовал себя обманутым, маленьким, глупым и ничтожным. Песчинка, одна из сотни точно таких же. Безликая и бесправная. Никогда. Соби никогда не считался с его мнением. Но то, что он сделал, было чудовищно.
- Кому нужно?! – голос Рицки возвысился и зазвенел. Руки сжались в кулаки. Глаза высохли и сузились. – Тебе? Семею? Всей вашей школе это было нужно?
Соби смотрел Рицке прямо в глаза и не прятался. Он никогда не прятался. Он хорошо умеет играть роли, это Рицка хорошо знал.
- Это нужно было тебе, Рицка, - ровно ответил Соби, сжав пальцами сигарету. На пол посыпалась бурая крошка табака.
- Мне?! – Рицка выкрикнул этот вопрос и засмеялся в нервном припадке. – Да. Точно. Я же ошибка. Нелепая ошибка во всей этой вашей чертовой системе! Меня нужно было убрать, чтобы всё было в порядке. Чтобы я никому не мешал!
Соби встал на ноги и подошёл к Рицке, попытался вновь коснуться его плеча, но тот отскочил в сторону как ужаленный. Его мир рушился. Неизбежно рассыпался осколками, камнями, искореженными металлическими основаниями. Острыми, опасными, готовыми исполосовать его душу в клочья.
- Не смей меня трогать! Я тебе не верю, Соби. Я никому из вас не верю. Ни тебе, ни Семею. Никому! – Рицка выкрикивал слова, задыхаясь, вздрагивая от каждого выкрика. Он больше не смотрел Соби в глаза. Он чувствовал, что ненавидит его. Да, он ненавидел его в эту минуту. Как никого и никогда прежде. Ярость, злость, обида: всё смешалось в его душе, всё отравляло его, путало мысли и заставляло кричать о своём унижении.
- Соби, я же человек! – До боли сжав дрожащие плечи руками, Рицка без сил опустился на пол. В глазах защипало, и по щекам потекли горячие слёзы. – Я имею право… Я же могу сам выбирать, что мне нужно. Зачем? Это нечестно…
Соби опустился рядом с ним, едва ощутимо коснулся опущенной головы. Рицка не стал отстраняться. У него не было на это сил.
- Я хотел, чтобы ты был счастлив, Рицка, - тихо прошептал Соби, скользнув пальцами по напряжённым ушкам. – Рядом со мной никому не бывает хорошо.
Рицка закусил губу, поднял голову и посмотрел на бледное, измученное лицо, лицо, по которому он скучал, которое так жаждал увидеть, и в груди защемило. Сейчас, в этот самый миг он любил Соби так же сильно, как ненавидел всего минуту назад. Он протянул к нему дрожащую руку, коснулся тёплой щеки и так сильно захотел обнять, что даже скулы свело. Но Соби опередил его. Он подался вперёд, прижал его к себе и стал целовать, горячо, исступлённо, страстно.
- Дурак! – выкрикнул Рицка, прижимаясь к нему плотнее, боясь вновь погрязнуть в своей ненависти и горечи. – Соби, я же без тебя не могу!
- Я знаю, Рицка. Теперь я знаю. - Соби тоже плачет. Рицка чувствует солёный привкус на своих губах. – Я уже не гордый, Рицка. Мне ничто не нужно кроме тебя. Я без тебя ничто. Я думал, я смогу жить, лишь зная, что ты счастлив, что ты не одинок. Но я не могу.
- Ну почему, почему ты не пришёл ко мне раньше?
Соби ласково погладил Рицку по голове, попытался убрать длинную чёлку со лба, коснулся губами носа Рицки и опустил голову.
- Я приходил, но я не посмел приблизиться к тебе, - еле слышно сказал он и полез в карман брюк за сигаретами, но там их не было. Они лежали на мольберте.
- Но почему?
Соби поднял на Рицку светлый, печальный взгляд и слегка улыбнулся, как улыбаются перед тем, как прыгнуть с обрыва в беснующиеся волны.
- Ты был счастлив. Я никогда не видел тебя таким счастливым и спокойным.
Рицка вспомнил, каким был до того, как тоска поселилась в его душе. Он лишь на миг представил, каким увидел его Соби и всё понял. Он приподнялся на коленях, несмело коснулся головы Соби и, обхватив её руками, прижал к своей груди.
- Я всё понимаю. Давай, больше не будем расставаться? Соби, давай? Мы же можем…
- Можем, - обнимая Рицку за талию, горячо выдохнул Соби. – Теперь мы всё сможем, Рицка.
- Всё-всё, - повторил Рицка и крепче прижался к Соби. И он знал, что тоска больше не вернётся, пока Соби будет рядом. Пока…