осторожно отстёгиваю предплечье. оно с тихим стуком падает на ещё тёплый асфальт. несколько муравьёв обступают его и смотрят... смотрят...

 совсем не жалко. у виска две пронзительно-азотовые точки. холодные жилки подорожника. я отстёгиваю левую лопатку.

  там, на горизонте, внизу, - ртуть. ртуть и огни города. пыльные неверные огни. я отстёгиваю ступни. несколько рёбер, ухо. 

   с нелепым звуком скатываются два шарика-глаза. теперь только ветер. прохладный и влажный. неумело падает навзничь консервный хребет. последний раз чавкают альвеолами шаткие лёгкие и сминают последние шарнирные конструкции.

вам нравиться?

это же так прекрасно?

ссохшиеся фаланги пальцев будут с хрустом пожирать бездомные шавки, только там, на рассвете. не сейчас.

до сих пор не нравится?

как крайняя степень всех свобод с вашей умозрительной соринки-в-глазу зрения?

как перечно-мятно жалко, что никого нет рядом.

только муравьи в траве фосфорицируют кислотными глазами и улыбаются.

и улыбаются.