Законопроект №308243-5 "О внесении изменений в отдельные
законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием
правового положения государственных (муниципальных) учреждений"
Суть законопроекта в том, что с 1 января 2011 года для бюджетных
учреждений всех уровней: школ и других учебных заведений; больниц и
поликлиник, медицинских центров и др.; библиотек, музеев и др.
прекращается бюджетно-сметное финансирование. Работа переводится на
коммерческую основу, т.е. предоставляется право получать доходы (от
госзаказов и на рынке) и распоряжаться ими. Небольшая часть
государственных (муниципальных) учреждений будет преобразована в
казённые учреждения (органы власти, силовые ведомства, СИЗО, детские
дома, лепрозории и противочумные учреждения) с сохранением бюджетного
финансирования.
Этот законопроект с зашифрованным названием является принципиальным и
означает переломный момент в ходе кризиса. Он был принят так тихо и в
первом, и во втором чтении, что почти никто этого даже не заметил. А
те, кто заметил, не поверили, что он может быть введен в действие.
Вероятно,
в замысле этого законопроекта объединились разные типы интересов: от
геополитических до криминальных. После первого этапа реформ, когда
удалось, без явных социальных протестов и даже без осознания обществом
этого факта, вывести государство из хозяйственной сферы, начинается
новый этап – вывод государства из социальной сферы. После отстранения
государства от хозяйства Россия, как пишут некоторые западные
наблюдатели, стала самым слабым в мире государством в отношениях с
частным бизнесом. Надо бы сказать, в «видимых отношениях», но и это
очень важно.
Радикальная постановка вопроса в этом законопроекте, который означает
новый шаг в отступлении государства, на мой взгляд, может быть
продиктована только победителем в холодной войне. Этот шаг – почти
капитуляция (если только государство не намерено выполнять свои
социальные обязательства средствами партизанской борьбы). Ни одно,
самое коррумпированное, но мало-мальски независимое правительство не
предприняло бы такой акции. Это вынужденная мера, демонстрирующая
степень утраты суверенитета.
Что касается внутренних интересов господствующего меньшинства и
бюрократии, мы наблюдаем принятие (или угрозу принятия) уже не первого
превентивного закона подобного рода. Подобные законы принимаются и
висят над обществом подобно дамоклову мечу. К ним, кстати, относится и
жилищный кодекс. Этих законодательных актов не замечают, потому что
законы не начинают действовать сразу же. Но они могут вводиться в
действие постепенно, не производя на общество шокового эффекта, или же
действовать как инструмент угрозы.
Так, регулярно сообщается о намерениях создать законодательную базу для
изъятия средств у населения через обязательное страхование жилья.
Председатель Госстроя Н.Кошман называл цену страховки – 2% рыночной
стоимости в год. А пресса («КоммерсантЪ») сообщала: «Эксперты
предполагают, что тарифы на обязательное страхование жилья составят 3%
от рыночной стоимости квартиры в год». Рыночная оценка городского
жилищного фонда – 2-2,5 триллиона долларов, при 2% годовых страховка
будет стоить гражданая России 40-50 млрд. долларов в год. Это уже
оставляет без крыши над головой значительную часть населения.
Говорилось и о налоге на недвижимость в размере 0,2-0,6% от рыночной
стоимости. Это еще 10-15 млрд. долларов. Эти законы не принимаются, но
о них постоянно говорят, что «они готовы». Возможно, цель в том, чтобы
отучить общество удивляться. Оно уже воспринимает подобные инициативы
без какой либо реакции.
Новый закон предполагает резкое сокращение обязательств государства.
Государство снимает с себя ответственность за самые массовые системы,
предоставляющие населению жизненно важные социальные блага. Лишение
госфинансирования систем образования и здравоохранения – это удар и по
необеспеченной части населения, и по среднему классу. Криминальные
интересы такого изменения известны. При рассмотрении законопроекта по
реформированию науки, в частности, говорилось, что в случае банкротства
большого числа финансируемых государством научных учреждений и
организаций на рынок будет выброшена огромная масса недвижимости,
которая будет присвоена теневым бизнесом и коррумпированными группами
чиновников.
Похоже, что в продвижении этого законопроекта применяется старая
аморальная политтехнология: напугать – помиловать, придавить –
ослабить. То же было и с монетизацией льгот, и с налогом на
недвижимость, и с налогом на транспортные средства. Сначала второе
слушание, которое должно было состояться в апреле, было отложено на
неопределённый срок. Говорили, что об угрозе объявлено, но «доброе
правительство» не даёт её реализовать. Опыт показывает, что такое
привыкание действительно происходит. И вот, закон был проведен во
втором слушании вечером 21 апреля!
Сейчас, как и после принятия закона о монетизации льгот, звучат
заявления, что это провокация, что правительство не могло одобрить
такой законопроект, что он может вызвать социальный взрыв.
Что касается возможных последствий, было уже достаточно таких
экспериментов и проверок, из которых следует, что ни организационной
базы, ни идеологии для социального взрыва сейчас нет. Никакой революции
произойти не может, а волнения обывателей и учителей с врачами для
власти не опасны. Власть, похоже, не понимает, что это и есть самое
страшное – отсутствие «среднего диапазона» средств протеста.
Отсутствие организации, идеологии и возможности диалога – это условия
возникновения «молекулярной гражданской войны», то есть бессистемного
социального мщения. Это – война не за справедливость, а против всего.
Против этого государства, этого общества, всей этой жизни. В 90-е годы
этот механизм задвигался, но был остановлен инерцией советской
культуры. Сейчас произошла смена поколений, эта инерция сильно ослабла,
и если маховик социального мщения будет запущен, остановить его не
удастся очень долго. Он равнодушен к яйцам Фаберже и гламуру Ксении
Собчак, а уж тем более к дубинкам ОМОНа.
С.Г. Кара-Мурза