[показать]

Советский педагог Генрих Нейгауз в своей статье
«Пианист Артуро Бенедетти-Микеланджели» писал:

...Бенедетти-Микеланджели оказался действительно пианистом высшего, наивысшего класса, рядом с которым могут быть поставлены лишь редкие, считанные единицы. ...
Прежде всего, надо упомянуть неслыханное совершенство его исполнения, совершенство, не допускающее никаких случайностей, колебаний минуты, никаких уклонений от раз признанного им, установленного и выработанного огромным подвижническим трудом — идеала исполнения. Совершенство, гармония во всем — в общей концепции произведения, в технике, в звуке, в малейшей детали, как и в целом... Его музыка напоминает мраморное изваяние, ослепительно совершенное, призванное стоять столетиями без изменения, как бы неподчинённое законам времени, его противоречиям и превратностям. ...
Как всякий очень большой пианист, Бенедетти-Микеланджели обладает невообразимо богатой звуковой палитрой основа музыки — время-звук — у него разработана и использована до предела. Вот пианист, который умеет воспроизвести первое рождение звука и все его изменения и градации вплоть до fortissimo, оставаясь всегда в пределах изящного и прекрасного. Изумительна пластичность его игры, пластичность глубокого барельефа, дающего пленительную игру светотеней. ...
Бенедетти-Микеланджели не только идеально слушает и слышит себя, — у вас впечатление, что он мыслит музыку во время игры, вы присутствуете при акте музыкального мышления, и потому, мне кажется, его музыка так неотразимо действует на слушателя. Он просто заставляет мыслить вместе с ним. Именно это заставляет так слушать и чувствовать музыку на его концертах. И ещё одно свойство, чрезвычайно характерное для современного пианиста, в высшей степени присуще ему он никогда не играет себя, он играет автора, и как играет! ...Так играть может только исполнитель, до глубины постигший умом и сердцем законы музыки и искусства. Нечего и говорить, что для этого нужны (кроме ума и сердца) совершеннейшие технические средства (выработка двигательно-мышечного аппарата, идеальный симбиоз пианиста с инструментом). У Бенедетти-Микеланджели он выработан так, что, слушая его, восхищаешься не только его огромным талантом, но и огромностью труда, требовавшегося для того, чтобы довести свои намерения и свои возможности до такого совершенства»







Микеланджели был буквально одержим желанием совершенства. Разучивая новое произведение, он никогда не спешил с его включением в репертуар, годами «обсасывая» все его оттенки. «Обращаясь к музыке, которую я играл, может быть, десятки и сотни раз, я всегда начинаю с начала, — говорил он. — Словно это совершенно новая для меня музыка. Всякий раз я начинаю с идей, которые занимают меня в данный момент». Ради совершенства он мог долгое время гастролировать по городам Европы со своим роялем и настройщиком, несмотря на то, что расходы в этом случае часто превышали гонорары за его выступления.
Идеал Микеланджели как музыканта заключался в том, чтобы стать «чистым транслятором» замысла композитора, максимально раскрыв произведение и не внеся в своё исполнение никакой «отсебятины». «Моя задача состоит в том, чтобы выразить замысел автора, волю автора, воплотить дух и букву исполняемой мною музыки, — говорил он. — Я стараюсь правильно прочитать текст музыкального произведения. Там всё есть, всё обозначено…».
Тем не менее, хотя и без желания быть «интерпретатором», Микеланджели дал целый ряд собственных прочтений классической музыки. В Шопене Микеланджели неожиданно обнаруживает могильную инфернальность, причём даже в, казалось бы, легкомысленных мазурках. В Гайдне Микеланджели открывает, напротив, вечное солнечное сияние и особый аристократизм......





[показать]