Глава 8. (автор - Александра Огеньская)

Свистел ветер.
Свистел, взвизгивал, подвывал, сплевывая холодные тяжелые капли дождя на нагую кожу груди, на горящий лоб...
Холодно.
Под лопатками, поясницей - ледяная, скользкая, пугающе гладкая поверхность. "Как на анатомическом столе", - проносится в сознании. Над головой - черно, только заляпано белесыми кляксами облаков да какой-то мутью сизо-фиолетовой, да качаются колючие еловые лапы.
Попробовал сесть - застонал, голова закружилась, от идеи пришлось отказаться. Тут же приблизилось овально-мучнистое, в ореоле светлых мокрых волос - лицо. Глаза - ночные провалы. Это тушь размазалась. Женщина. Смутно знакомая. Откуда?
- Кх.. Кто? - во рту сухо, как в Сахаре. - Кто Вы?
- Нонна Мендес. Помнишь?
- А... ага, точно, - та подруга Лизы. Любит вечеринки, говорила. И еще, кажется, любит экстремальные виды развлечений - ну, судя по ее всегдашнему прикиду и макияжу. - Что происходит? Где я?
- Не помнишь? - озабоченно нахмурилась, склонилась ниже, обдавая запахами паленого мяса (откуда?!) и хвои. С беспокойством вопросила:
- Ты давал согласие, ты не передумал?!
- Что? Я не....
Затрепетал кошмар темными крыльями, явственно, словно вот оно - силуэт мужчины с монтировкой за размытыми дождем стеклами, звон в голове, кровь... И пальцы, пляшущие в волосах, утоляющие боль и страх... Кошмар поблек, стоило только твердо, четко произнести этому лицу и этому небу:
- Нет, не передумал. Я согласен. Что нужно делать?
- Слушайся меня... Всего лишь слушайся меня...
Сглотнул. Ветер взвизгнул особенно пронзительно, словно бы бензопила вхолостую.
- Ага...
Небо одобрительно качнулось.
- Встань.
Оказалось, из одежды Кэру оставили только, пардон, нижнее белье и почему-то, вот смех, носки. Но размышлять над особенностями местного дресс-кода времени не оставалось, кое-как сполз с этого ровного, как анатомичка, гранитного постамента, поморщился, когда сообразил, что лежал на одном из надгробий. "Анна-Лусия Джонс, 1946-2006. Скорбим и помним..." И черно-белая фотография красивой улыбчивой женщины с черными бровями и тяжелой челкой... Бр...
Поднялся, грязь под ногами неприятно чавкала. Какой-то меловой, кажется, круг, свечи по центру и тихое, напевное, навязчивое бормотание под нос. Нечто... потрошеное тельце кролика или кошки... под одной из свечей блестит склизкими алыми ошметками... И светлая округлая фигура в центре круга...
Кэр сморгнул наваждение, но оно не проходило. Ему казалось, что он... одет с излишним минимализмом? Женщина в центре была Нонной, и Нонна была голая. Абсолютно. Под дождем, в августе-месяце - сияла откровенной, вызывающей наготой. Светлые волосы растрепались, взвились светлым обрамлением вдохновенного лица с закрытыми глазами, руки широко раскинуты, словно бы женщина обнимает разом весь мир. Тряска то ли дрожи, как у взявшей след гончей, то ли экстаза наслаждения волнами пробегает по полному, но такому соблазнительному телу с тяжелыми полукружиями грудей, с широкими бёдрами, плавными изгибами икр, перетекающих в щиколотки... Небесная вода стекает по плечам, по этой высокой груди, ниже...
Сглотнул снова, отвернулся. Глухо, стараясь не глядеть на тело, только в лицо, окликнул:
- Что мне делать?
Женщина вздрогнула, открыла глаза - те оказались странные, очень темные, и совсем не от туши, просто черные, блестящие. Рассмеялась:
- Иди сюда. Ничего не нужно делать. Иди ко мне...
Дальше больше напоминало какую-то фантасмагорию. Ее руки обвивают плечи Кэрола, ее пугающие глаза совсем близко, навязчивый запах горелого мяса...
- Повторяй за мной. "Я, Кэрол Браун, избранный Ариманом и по воле Его идущий к нему...."
- Кто такой Ариман?
- Повторяй! - шипит коброй. - Не срывай обряд! Жить не хочешь? Повторяй!
Ничего не остается...
- Я, Кэрол Браун...
- Отдаю себя в руки Повелителя по собственной воле...
- ... по собственной воле...
- И в трезвом уме...
- ... трезвом уме...
И что-то глухо ворочается в груди, до тошноты медленно, что-то слишком тяжелое и невыносимое, тогда захотелось скорее выпустить, вырвать это из себя... Когда становится нестерпимо, когда хочется выть или...
- Готов ли ты? По доброй ли воле? Сам?
- Да...
Звенит, вертится и кружится. Дальше - невыносимо. Дальше - пусть эта пытка закончится уже! Пусть!
- Так пусть придет Сила! - голос, звучный, как колокол на рассвете, перекрыл шум в ушах.
Ответ пришел. И ответ был неожиданный - обнимающие руки исчезли, холодное мягкое тело проелозило изгибами и отстранилось, под ребра ткнулось острое и холодное, стало больно. И Кэр опеделенно соглашался на что угодно, только не на это! Но темное в груди рвануло навстречу, словно бы только острия кинжала и не хватало ему, чтобы вырваться наружу. Кэр застонал, зажмурился, хотел отпрыгнуть, но белая женская рука впилась с неженской силой и...






Увы, но на этом все((( Мы так и не закончили "Пробуждение", о чем лично я дико жалею....