Виском плавится лёд зеркал - утро, полуутро, полуночь ещё и я сонный, растрёпанный прижимаюсь-вжимаюсь в поверхность металла, издевательски тяну: "Ну здрааавствуй, сууука". Мне так нравится как это звучит, так нравится, да, именно так, растягивая гласные, хорошо, округло "сууука". А когда-то, о чёрт возьми, как давно это было, тысячи-тысячи лет назад, она звала себя девочкой, пила кофе с сигаретой по утрам и не разговаривала с зеркалами. Эта полуистёртая [из памяти=из жизни] девочка писала глупые сказки про карамельную осень, слушала мелодичный doom, носила на безымянном "спаси и сохрани", а потом вдруг что-то пошло не так, и она сдохла, по-моему даже быстро и аккуратно, не мучилась надрывно, не ломала ногти с корнем в судорогах, быстро и аккуратно, аккуратно и быстро, как жила, так и сдохла. Тысячи-тысячи лет. А лёд всё плавится лужицами, в глазах каппиляры красным лопнувшие, и мне это тоже нравится так сильно. Новый день, мать его, новый день скалится оттуда из холодного.

"Здрааавствуй, сууука".