Есть такая профессия — на улице с незнакомыми людьми разговаривать. То есть сначала ты разговариваешь с почти знакомыми, где-то на картинке виденными селебрити.

Происходит это на съёмках телепрограмм . А через некоторое время на улице к тебе начинают подходить уже незнакомые люди, дабы поприветствовать или посоветоваться о своих конкретных бедах.

Ничего плохого в этом не вижу. Останавливаюсь и общаюсь. Хотя редко могу помочь. Видите ли, дело в том, что для разрешения неприятностей и бед, которые мне докладывают, обычно совершенно не требуются телеведущие, а требуются хорошие юристы.

Может быть, это покажется вам слишком простым, но это правда. Если ситуация вообще разрешима, конечно.

Итак, я останавливаюсь. Но не всегда. На днях, когда вполне приятная женщина в белом начала со мной разговор, я возопила: «Извините, на работу опаздываю!»

Потом я включила реактивную скорость и улетела отнюдь не в направлении работы. Я не зарвалась и не «звездю». Я добрая. Просто женщина решила со мной поговорить, насев на меня грудью и приблизив лицо к моему лицу.

Я знаю многих жильцов большого города, для которых, как и для меня, это совершенно неприемлемо. Те, у кого интимное пространство составляет пятнадцать сантиметров, а то и вовсе отсутствует, нас, «интимофобов», не поймут ни за что.

Объясняю специально. Когда незнакомый человек пытается, жарко дыша, пообщаться со мной на расстоянии ближе полутора метров, у меня в организме такое чувство, как будто я «отсидела» ноги, руки, голову и все прочие части тела. И по этим частям бегают саблезубые мурашки и супернервные тики. Невыносимо.

Я родилась в Москве, я привыкла жить среди множества людей. Я постоянно хожу, езжу и существую в толпе. Более того, меня никогда не тянет отдохнуть от всего этого в деревенской тиши и глуши.

Плохо себе представляю, как буду наслаждаться огромными пространствами, где есть только шелест листьев и речная волна. В таких местах мне сразу чудятся неведомые опасности, вроде леших, волков и ядовитых змей.

Пожалуйста, дышите и шуршите вокруг меня, люди!

Люди, но почему вы меня так напрягаете?

Я не понимаю, почему для того, чтобы спросить дорогу, нужно обязательно дать мне понюхать свой кариес? Я кажусь вам глухой? Но я пока неплохо слышу, но ничего не могу объяснить в непосредственной близости, потому что оказываюсь во власти невроза.

Специалисты утверждают, что слишком обширное интимное пространство и бурная реакция на вторжение в него объясняются какой-то давней психической травмой.

Всё может быть, но уважайте мои травмы, в конце концов. Нормальных-то, как известно, нет, есть необследованные. И нас таких, «травмированных», очень много. Боюсь, что даже больше, чем тех, кто налезает брюшком на посторонних.

И не спрашивайте нас, как мы, горемычные, катаемся в трамвае. Метро и автобусе. Мы катаемся молча. А если кто-то с нами хочет поговорить, то пусть отодвигается на пионерское расстояние.

Впрочем, нарушить интимное пространство можно буквально на пустом месте. Например, на пустой дороге. Для меня ужасно неприятно, когда на этой самой дороге за мной пристраиваются сзади. И шагают, шагают в непосредственной близости от беззащитной спины.

Нет, я понимаю, что у нас скорость одинаковая и вы ничего не имеете в виду. Но во времена питекантропов так не делали, потому что у каждого питекантропа была дубинка и охотничий инстинкт. Может быть, у вас нет дубинки, но у меня остался атавистический страх.

Или, допустим, не тропинка даже, а выход из транспорта. Никогда не могла понять, почему некоторые подпихивают рукой людей, оказавшихся впереди. На скорость выхода и входа это подпихивание никак не влияет, а вот бесит не по-детски. Помимо кулака, ещё могут двигать в поясницу дамской сумкой. Тоже приятное ощущение.

Зайти с тыла — любимый манёвр любого беспардонного гражданина. Например, когда пытаешься заплатить за телефон в терминале.

Совсем недавно мне необходимо было сделать сразу несколько платежей. За пару телефонов, интернет, мобильный модем. На первом платеже рядом со мной оказалась дама.

О нарушении интимного пространства уже и речи не было — она слилась со мной в одно целое. С интересом вперилась в экран и стала мне подсказывать, куда давить, если я медлила с реакцией. Я пыталась отодвинуть её выразительными взглядами. Куда там! Она досмотрела спектакль до конца.

Ничего секретного в моих действиях не было. Но зачем?!?!

Хотя бывает и секретное, конечно. Точно так же следующий в очереди очень часто не считает нужным отойти на приличное расстояние от гражданина, который извлекает свои кровные из банкомата, набирает ПИН-код и сумму. Не все, кто дышит в спину, когда карточку заглатывает банкомат, являются ворами. Даже немногие. Но беспардонное поведение ничем не лучше воровства.

Искусство никого не задевать и не напрягать в толпе, которым хорошо владеют европейцы, почему-то начисто забыто россиянами.

Страшная дикость пытаться зайти в вагон метро, пока из него не все вышли, стала нормой. И это тоже один из видов нарушения интимного пространства. Пользы от этого никакой, только столпотворение и ругань, но мыши плачут, колются и продолжают жрать кактус.

Однако вернусь к себе любимой и моим личным страданиям. Приблизить лицо в разговоре и брызнуть слюной — дело плохое, но не ведущее к смерти потерпевшего интимофоба.

А есть злостные, кошмарные типы, которые норовят в разговоре покрутить пуговицу на чужом пиджаке. Подержать за рукав, чуть ли не почесать за ушком. И вот это уже ведёт буквально к судорогам жертвы.

Недавно на производственном совещании я оказалась рядом с коллегой, который не умеет разговаривать иначе, как касаясь рукой собеседника. Касаясь, он как бы призывает обратить внимание на самые важные пассажи речи.

Я старалась терпеть, очень старалась. Я спокойно сидела и улыбалась, поэтому для всех было страшным шоком, когда через пятнадцать минут я вскочила и забегала по комнате с криком: «Не трогайте меня, пожалуйста! Умоляю! Я так не могу!!!»

Да, да и да. Считайте это нервическим припадком, но как было бы прекрасно, если бы незнакомые люди были друг для друга лишь ненавязчивым фоном, примерно таким, как работающий телевизор во многих домах. Мелькает, но не навязывается. Если специально не прибавить громкость и не придвинуть кресло.

Кстати, «проехаться по ушам» ничем не лучше, чем проехать по организму в целом. У меня есть любимые соседи-меломаны, которые любят высокое искусство в лице рэпа и величайшей песни всех времён и народов «Владимирский централ, ветер северный», которую они могут слушать бесконечно.

Когда я в очередной раз приглашаю к ним участкового на дружескую беседу, эти молодые люди в очередной раз начинают считать меня старой отвратительной стервой, чуждой музыке.

Ведь они почти не включают свой музыкальный центр на всю катушку в ночные часы. А днём — можно. Нет — нельзя! Я не хочу принудительно слушать вашу музыку. Она вызывает у меня судороги и видения разговора с вами в подвале инквизиции. Причём соседи мне видятся в «испанском сапоге» или на дыбе, а я выколачиваю из них обещание выбросить свою шарманку в окно…

То же самое касается автомобилей с открытыми окнами и музоном на всю улицу и парней в метро с громким «тыц-тыц» из наушников. Впрочем, последние накажут сами себя, потому что если окружающие слышат их мелодию, то что происходит в их ушах, сможет разобраться только отоларинголог. Надеюсь также, что хирург-любитель со временем разберётся с каждым владельцем мотоцикла без глушителя…

Так уж получилось, что в обыденной и неэкстремальной ситуации я приветствую только два вида вторжения незнакомцев в моё пространство.

Когда меня осматривает врач, и когда на мессе священник говорит: «Поприветствуйте друг друга с миром и любовью!» И все жмут руки соседям.

Только эти два случая. Но они сильно отличаются от описанных выше.

Я не одна такая — нас много. И не надо напускать на нас саблезубых мурашек. Призыв, конечно, наивен. Но хотя бы по возможности.

www.chaskor.ru/p.php