У меня над столом висит фотография семьи – мама, отчим, сестренка. Рядом – еще одна карточка. На ней – ну почти что маленький Брэд Питт. Голубоглазый блондин в самом расцвете сил. Трехлетний Максимка.
Максимка появился в нашей семье в начале лета. Язык не поворачивается назвать его приемным. Он уже стал по-настоящему родным человечком для всех нас.
Идея усыновить ребенка пришла маме в голову довольно давно. Она регулярно читала форумы про детдомовских детей, рассказывала мне истории об усыновленных малышах, разузнавала все о том, как пополнить ряды приемных семей. Отчим – тоже, кстати, Максим – сразу поддержал затею. И мне очень хотелось, чтобы в нашем доме стало одним карапузом больше. И моей младшей сестренке Алисе заранее рассказывали о том, что скоро у нее появится братик. Алиса все интересовалась, как его будут звать, где он будет спать, будет ли он защищать ее в садике от обидчиков. Когда Алису в сад отводила мама, она все время просилась на руки. Мама как-то раз сказала: мол, Алис, когда у тебя братик появится, на руках уже не поездить будет, на что Алиса серьезным, взрослым голосом ответила: «А когда к нам брат приедет, я пешком ходить стану!»
Немало времени пришлось потратить, чтобы собрать необходимые для усыновления документы. Девять месяцев (забавно – срок беременности) родители добывали справки, носились по врачам, стояли в длиннющих очередях в органы опеки. И вот –свершилось. Бумаги готовы, даже школа приемных родителей окончена. Пора выбирать ребенка.
У нас семья брюнетов – мы искали темного кареглазого мальчика. Еще хотели, чтобы он был ровесником Алисы. Вмешалось что-то мистическое: в момент «икс» в базе находились одни блондины.
Нам показали фотографии нескольких ребят, рассказали их истории. Максимкин случай особенно тронул нас. Бедолага попал в больницу незадолго до своего дня рождения. В праздник никто не пришел навестить его. И в последующие полгода ни мама, ни папа и не объявились. Малыша просто бросили в больнице.
Мои родители договорились съездить познакомиться с Максимом в детдом, где он жил. Я не смогла присоединиться к ним – о первой встрече знаю только с маминых слов: «Мы очень волновались. Не знали, как ребенок воспримет нас, не понимали даже, как себя называть. Представились своими именами: «Я – Лена, это – Максим, а тебя как зовут?» Почитали книжку минут 15. Максимка засмущался, разволновался. Скоро за ним пришла воспитатель – пора было возвращаться в группу. Идя по коридору, Максим оглянулся и сказал ей: «Вот, это мои мама с папой пришли». И мы поняли: это наш ребенок. Невозможно обмануть человечка, который в первые 15 минут знакомства назвал нас мамой и папой».
Бытует мнение, что в детских домах к малышам плохо относятся. На самом деле все не совсем так. Там чисто и очень опрятно, никто никого не обижает, но... Ребенку хочется привязаться к кому-то. А нянечки и воспитатели часто меняются. Ребенок мучается из-за того, что он – ничей. Да и что уж говорить: никакая няня, никакой воспитатель не сравнится с любимой мамой. Отношение у сотрудниц детдомов к подопечным не нежно-материнское, а рабочее, что ли. Спать детей укладывают в 9 вечера, чтобы трудовой день скорее закончился, поднимают их в 8 утра: режим, днем – длинный тихий час: не важно, что ребенок уже давным-давно выспался и хочет играть, а не под одеялом валяться. Забыть надеть малышу свитер на прогулку в детдоме – обычная история, за всеми же не уследишь. Вот карапузы потом и мучаются с соплями.
Я помню, будто вчера все было, как впервые увидела Максима. Звонок в дверь. Я волнуюсь: знаю, что вот-вот увижу новоиспеченного члена моей семьи. Открываю – и Алиса с порога скандирует: «Надя, знакомься: это Максимка, он – наш брат». Рядом с ней стоит крохотное чудо – смотрит на меня добрыми глазами, улыбается. Я сразу просекла: у Максима взгляд мини-ловеласа. Он как глянет из-под ресниц своими ярко-голубыми глазами – ты аж смущаться начинаешь. Боюсь представить, какие толпы фанаток будут выстраиваться под его окнами, когда он вырастет. ;)
Алиса со всей ответственностью провела Максиму экскурсию по квартире: «Вот тут мы зубы чистим, здесь – спим». Потом мы в мяч играли и читали, показывали Максиму игрушки и мерили вещи, прикупленные заранее.
Когда пришло время укладываться, Максим взял своей маленькой ручкой мамину руку – гладил ее, не отпускал, пока не уснул.
Когда Максим только поселился у нас, он почти не разговаривал. Если какие-то простые слова и произносил, то шепелявил так, что сложно было разобрать суть. Алиса уже знала кучу стихов и песен – Максим, конечно, сильно отставал от нее в развитии. Зато, правда, кушал все, что дают, – чуть ли не тарелку облизывал. То ли в детском доме оголодал, то ли его там приучили доедать все до последней крошки.
Максим вообще поначалу был уж очень скромным и тихим. На все, что ни предложи, соглашался. Кажется, он просто боялся сказать «нет». Прошло три месяца – и я уже могу с гордостью поведать об успехах моего братика. Сейчас он и характер показывает – в пределах нормы, конечно, и четко стихи читает про «маму милую мою сильно-сильно я люблю». Максим очень забавно учится считать: сидя на диване, он повторяет цифры за мамой, а когда надоедает, сползает тихонечко на пол, взбирается на велик и – не поминайте лихом – уезжает в другую комнату. А с едой вот проблематичнее стало: суп мы теперь едим часа полтора, проверяя мамины нервы на прочность, ни на какие уговоры: «Максим, вместо того чтобы сидеть над тарелкой, мы могли бы в футбол играть» – не поддаемся.
...В Петербурге около 350 приемных семей. Это так мало – в сравнении с количеством жителей города... По статистике, если хотя бы 2 семьи из 1000 возьмут брошенного ребенка, в России детских домов не станет в принципе.
Многие думают, что оставленные малыши заимствуют у настоящих родителей все худшее. Мол, чадо наркоманов обязательно наследует тягу к наркотикам, а карапуз алкоголиков – пристрастие к алкоголю. Абсолютное большинство людей почему-то представляют отказников дикими, грубыми, все уверены, что у таких детей отвратительный, неисправимый характер. В школе приемных родителей развенчивают эти мифы. Доказано, что такие вещи, как алкоголизм и наркомания, генетически не передаются. А характер ребенка формируется в зависимости от воспитывающих его людей и от условий, в которых он растет.
Если ориентироваться конкретно на наш случай... Алиса – типичный маленький козерожек, любитель покомандовать, а Максим – мирный, добродушный малыш. Он никогда не капризничает, всегда идет на уступки. И еще он очень заботливый. Укладываясь спать, Максим, пока одеяло со всех сторон под маму не подоткнет, не укроет ее, не успокоится. Со мной братик делится конфетами. Если у Алисы температура и она спит в своей кровати, Максимка сидит рядом и гладит Алису по голове. Мама говорит: «Иди пока поиграй один!», а он – ни в какую. Образцовый ребенок. Не нарадуемся. ;)
Да даже если и не брать в расчет наш случай, стоит зайти хотя бы раз в любой детдом, чтобы убедиться, что все стереотипы про противный характер брошенных детей ничем не оправданы. На поверку эти малыши в большинстве своем – ласковые, чуткие. И в их добрых глазах – надежда. Они верят: вот-вот за ними придут мама и папа.
У Максима ситуация сложная: до 3 лет он жил в пусть и асоциальной семье, но все же с родителями. Он помнит мать. И вот он вдруг оказался в больнице – и никто не приходит. А потом детдом, и чувство тревоги, и полнейшее бессилие... Что у него в душе, покажет лишь время. Пока что налицо – неврозы. Иногда перед сном Максим пытается сам себя укачать. Как напоминание о прошлом – паническая боязнь одиночества. Когда перед прогулкой мама говорит: «Кто долго будет одеваться, того дома оставим», Алиска хоть бы хны, а Максим пугается. Многое из того, что другие дети пропускают мимо ушей, для него – страшно.
У нас вообще все непросто. Настоящую маму Максима недавно посадили в тюрьму. Сейчас, чтобы выйти из-за решетки раньше срока по амнистии, она заявляет, что хочет заниматься воспитанием ребенка. Полгода не хотела, а как в тюрьму попала, сразу опомнилась. Любому понятно, что это не более чем хитрый ход, насоветованный адвокатом. Но суд в большинстве случаев принимает решение в пользу кровных родителей. Надеюсь, тот факт, что мама-наркоманка ни разу не удосужилась хотя бы поинтересоваться судьбой ребенка, сыграет роль в вынесении решения суда. В любом случае мы будем бороться за нашего Максимку. Когда мы выбирали малыша, в органах опеки сказали: «Ситуация сложная – может, дождетесь лишения матери родительских прав, чтобы избежать мороки и нервотрепки?» Но ведь суд может затянуться надолго – ребенку пришлось бы все это время провести в детдоме. Уж лучше пусть живет там, где его любят и где о нем заботятся, – мы ждать ничего не стали.
С появлением Максима атмосфера в семье стала только теплее. Алиса, хоть она и младше на месяц, относится к братику, как к сыну. Она проверяет, не вылез ли свитер из штанов, закатаны ли рукавчики перед едой. Придя из садика, Алиса отчитывается: «Максимку сегодня никто не обижал. Мы вместе играли. Он себя хорошо вел, только ел плохо и кашлял во сне...» Как-то раз вообще забавно получилось: мы гуляли на площадке, и Алиса по-деловому так выдала: «Мама, смотри за своим ребенком – он у тебя один по горке лазает!»
Год назад я и представить не могла, что у меня появится приемный брат. Что с утра он будет вбегать ко мне с криками: «Лось, а лось, как тебе спалось?» Что я буду за руку водить его из детсада домой и выбирать ему манерные рубашечки в розовую полоску. Сейчас... Сейчас я не могу представить, как бы мне жилось без него. Без его ярко-голубых глаз, без его добродушной улыбки, без топота его маленьких ножек рано утром за дверью моей комнаты.
