Приходить в жизнь женщины после большой и настоящей любви, которую она пережила, все равно, что приходить на пепелище, по которому бродит, напевая страшные абсурдистские песенки, хозяйка, у которой сгорело все. Бродит, напевает и разыскивает в золе какие-то игрушки из собственного детства, которые, ей кажется, могли уцелеть. Эти игрушки, когда дом бы цел, она спрятала куда-то подальше, чтобы они не раздражали "большую и настоящую любовь". Она теперь точно не помнит куда, но в ее сознании осталось, что куда-то далеко - так далеко, что могли и не сгореть.

Строить на пепелище какую-нибудь хибару с щелями для звезд и ветра. Затыкать эти щели, потому что в них ей постоянно будут мерещиться какие-то духи прошлого (из той самой любви, ведь другого прошлого у ней не осталось, игрушки не найдены) - она будет либо вскрикивать, либо "зависать" - и взглядом, и сознанием, не отвечать на вопросы, молчать, не перемаргивая.

Иногда в бешенстве будешь кричать, что "хватит искать", игрушки наверняка выбросила "большая любовь", она же сама рассказывала, как они "любовь" раздражали.

Потом ее увезет кто-то другой, очень может быть, что первый, кто ее позовет. Очень может быть для забавы, но это не важно, она все равно пойдет за ним. А ты потом случайно обнаружишь-таки спрятанные и действительно почти нетронутые пожаром ее детские игрушки.

Тоже уедешь. Брошенную землю займут другие. И возможно построят на ней несгораемый дом.

(с)
Лангобард