• Авторизация


"Роллс-ройс" с мигалкой (браво,Михаил Михайлович!) 28-04-2011 20:16 к комментариям - к полной версии - понравилось!


 

 
Советское время, будь оно проклято, было счастливым от того, что мозги у всех были свободны. 
 
Полдня за молоком. 
 
Полдня за мясом. 
 
Стой свободно, расслабленно. 
 
Пять минут — шаг вперед. 
 
Думай, читай, учись. 
 
И ты не один. 
 
Ты движешься по общему маршруту. 
 
Жена знает, где ты, ты знаешь, где она. 
 
Этот отдых для мозгов назывался "очередь". 
 
Первое добровольное построение советских людей в затылок друг другу. 
 
Следующий отдых для мозгов — собрание. 
 

 
Поднять! Укрепить! Создать! 
 
Два часа свободного времени. 
 
Тренируй кисть, сжимай мячик. 
 
Тяни под столом ногами эспандер. 
 
Курилки битком. 
 
В туалетах примерочные. 
 
В комнатах настроение. 
 
Кто-то входит в отдел — все животом ящики задвигают. 
 
В ящиках — рюмашка, огурчик, детектив. 
 
Мозги свободны. 
 
И советские труженики не боялись тонкого юмора и сложных стихов литературы, произнесенных со сцены вслух. 
 
В политике ясно. 
 
Великое противостояние двух систем: всеобщего равенства и низкой производительности труда, с одной стороны, и вопиющего неравенства и большой производительности труда, с другой. 
 
И в пику обществу потребления нами было построено общество борцов за справедливость. 
 
Общество борцов пело, читало и защищало диссертации, время от времени испытывая нужду в продуктах питания. 
 
Но это считалось для борцов естественным состоянием. 
 
Как волны, накатывались поэты и барды на скалистый берег коммунизма и откатывались, крупновспененные и шумные. 
 
Снова собирались, сочиняли и снова с грохотом и гулом под овации налетали на скалы грудью, ногами, лицом. 
 
С коммунизмом боролся каждый. 
 
От первого секретаря ЦК до дворника, только что защитившего диссертацию. 
 
С песнями и стихами было хорошо. 
 
Еды не было по-прежнему. 
 
Не давалась борцам еда. 
 
Не давалась одежда. 
 
Все гордились низким заработком и тайгой. 
 
Коммунизм надо было строить, а капитализм строить не надо было. 
 
Он там сам (или сам там) возник на основе дикой конкуренции и неимоверного труда. 
 
Там платили за все, что продавали. 
 
Отчего было много продуктов и товаров. 
 
"Гнусные торговцы!" — кричали им борцы и пели хором. 
 
Там не пели просто так и в лицо друг другу. 
 
Там продавали хоры и покупали голоса. 
 
Петь просто так было убыточно. 
 
Физики у них не шутили, а клепали бомбу, секреты которой продавали нам их шпионы. 
 
Их шпионы хотя и были поклонниками нашего строя, но жить у нас не хотели. 
 
Наши тайны там шли плохо. 
 
Один автомат. Один самолет. 
 
Стихов не брал никто. 
 
Юмор не переводился. 
 
Наши, побывавшие там, возвращались, обвешанные транзисторами и сандалиями, долго и туманно говорили об отсутствии свободы, не уточняя — где, а ночью слушали транзистор. 
 
Постепенно привлекательность вещей стала расти, особенно среди наших женщин,— этой черной силы, всегда предающей интересы мужчин и выбивающей из них волю и непреклонность. 
 
Мужчины в ногах валялись у властей, чтоб поехать и привезти какую-нибудь вещь и косметику. 
 
Противостояние стихов и косметики продолжалось долгих семьдесят лет. 
 
И женщины победили. 
 
Они перестали петь, начали красить щеки и ресницы. 
 
Мужчины отбросили гитары и сели за руль. 
 
Дети выбросили книги и ударили по кнопкам. 
 
Ученые стали продавать, не изобретая, свое тело и мозги. 
 
Спортсмены поменяли массовость на отъезд с продажей мастерства и мышц на Запад. 
 
Газеты перестали думать над фактами и стали торговать фамилиями. 
 
Секс стал покупным, прозрачным и отделился от любви. 
 
Словами: "Хотите заняться сексом или поедим?" — встречают гостей в приличных домах. 
 
Книги стали читаемо-выбрасываемые. 
 
Их жизнь, как у всего продажного,— одна ночь. 
 
Задачей искусства стало освобождение мозгов. 
 
Уже видно, как в зрительном зале освобождается организм от наболевшего и пережитого. 
 
Это хохот. И кто осудит... 
 
Шахматы сверху опустились вниз и расчертили жизнь на риск и расчет. 
 
Богатые перестали спиваться — риск велик. 
 
Итог жизни в сорок лет. Расцвет итога в семьдесят. 
 
В сорок лет денег нет и не будет. В тридцать лет таланта нет и не будет. 
 
Пошла торговля. 
 
Мы им продаем то, что горит, то есть водку и нефть. 
 
Они нам — то, что едят и смотрят, то есть продукты и кино. 
 
С едой по-прежнему не идет, не мычит и не телится. 
 
Почему у нас с едой не сложилось? 
 
Господи! Меняются уклады, а голод стоит неподвижно, как Кремль посреди страны. 
 
Уже и душевные враги-евреи в пустыне выращивают и выкармливают, а мы все объясняем и выясняем, почему жрать нечего. 
 
И кто был виноват в XIX, XVIII, XVII, XVI веках и ниже, вплоть до мамонта Феди. 
 
Сейчас все уселись вдоль трубы и запели. 
 
"Качает!" — поют аборигены. 
 
"Течет-течет!" — танцуют аборигены. 
 
И так, с танцами и песнями, провожают каждый баррель. 
 
И слово какое пенистое! 
 
Теки-теки, дерьмо зеленое... 
 
Продаем из-под себя! 
 
Под названием "энергетическая сверхдержава". 
 
Оттуда деньги в мешках передают нам, но не дают потратить, чтобы мы не распухли и не упились. 
 
Сидим мы, смотрим, как деньги в мешках свою ценность сохраняют, а мы свою теряем в плохо пригнанной одежде. 
 
Старики и старухи, как и их песни, со следами былой красоты, мало едят и уже не рассчитывают ни на государство, ни на своих детей, безумно занятых мозгами. 
 
Родители уже не помогают в юности и не мешают в старости. 
 
Они нужны только для зачатия. 
 
С помощью детского питания и компьютера с родителями покончено в малолетстве. 
 
В странах потребления их грузят в автобусы, и они ездят отдельно от людей. 
 
В странах ископаемых старики ходят по базару и все прицениваются, прицениваются, прицениваются, прицениваются и не могут прицениться. 
 
А мозги в правительстве работают очень напряженно — как обойти трубой настырного соседа. Как газом усмирить зарвавшийся электорат. Как сделать всю еду нахала холодной и сырой. 
 
Интеллектуальный низ страны по партиям и капиллярам лезет вверх, в парламент, за мигалкой. 
 
— Мигалку дайте поносить! 
 
Снял с крыши — замигала в глазах. 
 
Потушил в глазах — замигало в руках. 
 
Потушил в руках — замигало в штанах. 
 
Без подмигивания — не жизнь. 
 
Жизнь взялись делать заново. 
 
Делаем, как умеем. 
 
Сделаем, снимем брезент, боюсь, опять получится советская власть, в душу ее! 
 
Или то, что мелькнуло на Кутузовском проспекте,— грязный "роллс-ройс" с мигалкой... 
 
Интересная смесь!
 
М.Жванецкий
вверх^ к полной версии понравилось! в evernote


Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.

Дневник "Роллс-ройс" с мигалкой (браво,Михаил Михайлович!) | La-vita - Дневник La-vita | Лента друзей La-vita / Полная версия Добавить в друзья Страницы: раньше»