Время от времени я буду выкладывать в этом сообществе рассказы,к оторые пишет человек в узких кругах известный под ником Хайн. Выкладываются с любезного разрешения самого автора. Приятного чтения. 

Монохромное небо

В этом огромном доме его не любили. Он был осколком рухнувшей в одночасье империи, оглушающим грохотом после взрыва, рухнувшим мостом в лучшую жизнь.
У него были голубые глаза и очень светлые короткие волосы, которые напоминали любому о том, что жизнь развернулась недавно в другом направлении, а вместе с ней и эти люди, похожие на альбиносов, такие грубые и тяжёлые мыслями и поступками, но такие трогательные внутри головы и сердца.
Герберт был маленьким мальчиком, который помимо внешности чистокровного арийца унаследовал от своего отца ещё и дальтонизм.
Тётя, которую ещё погибшие родители мальчика назначили на пост домоправительницы и няни, была из тех людей, которые никогда не пишут письма родным и никогда не кладут лишние конфеты для детей в вазочку.
Часто она говорила, что Герберт всего лишь слепой мальчишка без будущего, по тому что детям таких отцов жизнь не собирается готовить хоть какие-нибудь места.
Подруги её так же часто отзывались о мальчике плохо.
Никто не вознамеривался любить его здесь, ведь он был частью старого мира, похожего на песочные часы, в которых давно кончился песок.
Люди часто выпихивают себя из времени, к которому они принадлежали, по тому что не хотели быть похожими на тысячи точно таких же.
Они готовы стрелять в сыновей и дочерей, только бы их маленькие голубоглазые белокурые арии никогда не увидели света.
По тому что сами они выглядели точно так же.
Герберт слышал в детстве о матери о том, что на свете есть много того, чего одному человеку никогда не увидеть и не объять, и для того что бы узнать обо всём этом, нужно читать книги.
Но в книгах которые пылились в их доме были только слова о воле и мужестве, часто такие фальшивые, но великолепные в своём обмане.
В доме Герберта было очень много кошек. Те из них, что имели глаза разного цвета особенно пугали мальчика, и он не подпускал их к себе близко.
Однажды сидя на крыше он смотрел в небо. Няня произносила десятки ругательств по дороге до этого места, по тому что время не намеренно щадить никого, а особенно старых.
Герберт наклонил голову так, как будто спит, что бы няня подошла к нему поближе. Когда это произошло, он открыл глаза и посмотрел на неё с притворным удивлением.
- Фрау Траудль, какого цвета небо?
- Какое тебе дело до этого? Ты ведь всё равно никогда не поймёшь.
- Я хочу знать.
Старуха посмотрела на мальчишку, совсем не скрывая злости в глазах.
- Синего. Оно синего цвета. А теперь пойдём наверх, тебе нужно поесть.
- Фрау Траудль! А в небо можно упасть?
- Какой же ты глупый, совсем как твой отец! Конечно же нельзя, почему ты задаёшь столько глупых вопросов?
- То небо, что под нашей крышей отражает наш дом,я думал, в него можно, наверное...
- Я не хочу слушать эту чепуху. Пойдём же скорей, Герберт.
Няня стала спускаться по лестнице, которая давала понять ей самой, сколько на самом деле лет она прожила на этом свете.
Мальчик поднялся с корточек, отряхнул штаны, но тут замер, уставившись на воду внизу обрыва, на самом краю которого стоял его дом.
Он выбежал на улицу по лестнице мимо кухни, не став выслушивать нянины упрёки. Он стоял на краю земли, под которой плескалась вода.
Вода была гладкой как зеркало, но маленькие пенные гривы у самого берега для Герберта были идеальными облаками.
Он присел на корточки, и стал вглядываться. Прошло уже много времени. Няня наверное уже убрала еду и перестала ждать мальчика, так он думал.
Окунувшись в мысли о том, какое приятное наверное на ощупь небо, он совсем забыл о времени.
Он посмотрел на свою маленькую ручку, потом вытянул её вперёд,пытаясь коснуться того, что на самом деле было в двухсот метрах от него.
Няня увидела его в окно только сейчас, и, накинув плащь побежала к мальчику. Герберт упирался подошвами сандалей в самый край обрыва, и земля, влажная от дождя, вот-вот готова была соскользить из под ног.
Рука женщины была уже совсем близко от рукова рубашки мальчика, но видимо недостаточно близко к жизни с точки зрения вечности.
Нога Герберта скользнула в обрыв, увлекая за собой тело, и через считанные секунды оно коснулось другой стороны неба, в котором жили золотые рыбки и плавали корабли прошлого.