Глава VI
…Пусть я так и не побывала в музыкальной школе, но зато, по крайней мере, попыталась выяснить личность автора той глупой записки в букете – и этим была крайне довольна. Благодаря этому эпизоду можно было считать, что я не потратила день напрасно. Когда мы с Клер вернулись, наконец, домой, стоял полдень, и дома никого кроме Грэга не было. Разумеется, он тут же уединился с Клариссой, отправившись куда-то на природу, а я осталась одна дома. В моей комнате все еще было нашествие роз, а потому я вспомнила, что собиралась отнести цветы на могилу Марка. Клер сказала утром, что в кленовой роще ему был поставлен кенотаф. Интересно, почему? Неужели от его тела не осталось и следа? Но что же с ним случилось? Я сложила розы в большую корзину и отправилась на поиски мемориала. После полудня солнце частично скрылось за зыбкой пеленой облаков, подул прохладный ветерок, и я больше не рисковала получить солнечный удар. Роща казалась мне какой-то притихшей, как будто что-то изменилось в ней после вчерашнего моего ночного визита, и она величественно застыла в неподвижной дани уважения к таланту Марка Донована. Я без труда обнаружила мраморный памятник, увитый кустами жасмина – как раз неподалеку мы с Эдной Монморанси не так давно выясняли отношения. Тогда я увидела цветок жасмина, но не поняла, откуда он взялся. Значит, кто-то принес его с могилы Марка и бросил на дорожку? Я постаралась не думать о том, что прошлой ночью стояла в нескольких шагах от памятника, но не заметила его в темноте, потому что он был почти полностью увит лозами жасмина.
Итак, что Вы хотели этим сказать, мистер Стейнвей? Вызвать во мне угрызения совести? Что же, я и так вдоволь терзала себя! Присев на корточки у плиты, на которой обозначалось имя Донована, я поставила рядом корзину с розами и, склонившись, прижалась щекой к холодному камню, как будто желая согреть его своим теплом, вдохнуть в него жизнь.
-Мисс Грин?- окликнул меня внезапно чей-то неприятный, режущий слух голос. Я встрепенулась, и, проклиная себя за слабость, смахнула тыльной стороной ладони выступившие из глаз слезы. Надо мною склонилась Эдна Монморанси. Ее каменное выражение лица говорило само за себя.
-Что Вы здесь делаете, Элеонора?- грубо одернула она меня,- И что это за корзина с цветами? Откуда она здесь взялась?- она поджала белые от гнева губы.
-Это я принесла,- спокойно объяснила я,- Вчера мне прислали это по ошибке, а потому я решила, что будет лучше, если эти цветы…
-Этот букет принадлежит Вам, Элеонора. А Марку Доновану его уже не оценить!- и она саркастически усмехнулась.
-Мне все равно, что Вы думаете по этому поводу. Ровно год назад мне пришел точно такой же букет, но я не знаю, что делать со всеми этими цветами. Так от них будет хоть какой-то прок!- черство ответила я.
-Дело Ваше, Элеонора,- пожала бесчувственно плечами Эдна Монморанси,- Я не собираюсь вмешиваться. Если Вам кажется, что букетом цветов можно загладить свою вину…
-Послушайте, я не виновата!- вскинулась я, раздраженная упоминанием о моей причастности к смерти Марка,- Я не убивала его!
-Разумеется,- колко хмыкнула Эдна,- Вы не убивали его. Разве виноват тот человек, который вкладывает
пистолет в руку самоубийцы?!
-Прекратите!- закричала я,- Прекратите! Я не желаю это слышать! Убирайтесь!- тут вдруг раздался какой-то шорох из чащи малинника, сливающийся с насвистыванием сонеты «Жасмин» - я уже слышала этот свист однажды. Эдна беспокойно оглянулась и сказала:
-Вам здесь не место, Элеонора. Было бы лучше, если бы Вы сейчас же уехали в Париж и никогда больше не возвращались в Бирмингем. Дальнейшее Ваше пребывание в Англии может привести к непредсказуемым последствиям! Уходите!- в ее тоне звучала угроза, потрясшая меня хладнокровием и чопорностью. Я заявила:
-Сейчас я покину Вас, мисс Монморанси. Но я не боюсь Вас. Вам меня не запугать. Кажется, я поняла, кто прислал мне этот букет с запиской! Вы решили меня свести с ума как мою мать! Но не надейтесь – я не настолько глупа, чтобы испугаться дряхлую старуху! – и я гордо зашагала прочь по направлению к дому в гордом одиночестве, обуреваемая негодованием. Неожиданно мне почудились какие-то голоса на поляне. Я изменила решение и затаилась, ожидая, что мисс Монморанси и ее спутник, который, несомненно был мужчиной, выйдет на обозрение.
На какой-то миг мне почудились знакомые нотки в мужском голосе. Но это не мог быть Марк Донован! Он ведь умер! Я осторожно выглянула из своего укрытия, но обнаружила на поляне только мисс Монморанси, громко причитающую. За дальними кленами как будто промелькнула тень… Я развернулась и принялась бежать что было мочи домой, чувствуя, что рассудок покидает меня. Но я должна была бороться, быть сильнее Эдны и ее козней! И самым удивительным был тот факт, что у мисс Монморанси не было никаких мотивов для ненависти ко мне. Что же, мне предстоял трудный путь. Я выпила чашку кофе вместо обеда и села за пианино, стараясь привести себя в чувства. Эмоции тут же нахлынули на меня, в порыве вдохновения я окончательно забылась, и в упражнениях встретила вечер. Тетя Софи не сразу поняла, что я увлечена, и пыталась заговорить со мною, но я была излишне поглощена исполнением и попросту не замечала ее присутствия. Когда же я полностью выплеснула всю накопившуюся энергию, тетя София спросила:
-Что случилось, Леа?- я захлопала глазами, не понимая, что она заметила во мне незаурядного.
-Послушай, Леа, у тебя случайно не жар?- поинтересовалась она, заботливо прикладывая прохладную руку к моему лбу,- Ты мерила температуру?
-Мне было как-то не до этого,- призналась я честно.
-Послушай, Леа, с этим не шутят!- рассердилась тетя Софи,- Я сейчас беспокоюсь о тебе больше чем когда-либо еще. Иди в постель. Тебе нужен покой!
-Нет! Мне нужно освободиться от накопившегося напряжения!- возразила я, но мои слова не возымели никакого эффекта на тетю. Она не терпела пререканий, и у меня просто не оставалось другого выхода кроме как идти к себе в комнату и лечь в кровать, укрывшись одеялом.Через пару минут тетя Софи была уже возле меня, засыпая с ног до головы разными вопросами. У меня и вправду был жар, а вскоре я уснула – крепко и надолго.
Мне снился Марк Донован, каким я его запомнила. Он подошел к собственной могиле, и, склонившись к плите, саркастически улыбнулся, читая вслух:
-Здесь увековечена память Марка Донована, великого композитора, доносившего музыку Вселенной до людских сердец,- тут он срывал цветок жасмина и вдыхал его аромат. Я стояла на краю поляны и пристально смотрела на него в упор, жадно ловя каждую его черту, чтобы навсегда удержать его образ в своей памяти. И тут появлялась мисс Монморанси. Она кричала:
-Это она убила тебя! Она! Она!- и она показывала на меня пальцем, заливаясь полоумным хохотом. Образ Марка медленно рассеивался, отходя на задний план, и я бросилась к нему, но Эдна удерживала меня со словами:
-Вам здесь не место, Элеонора! Уходите!- и она отталкивала меня. Марк удалялся в глушь, не обращая на меня внимания, не удостоив даже взглядом.
-Марк!- закричала я до хрипоты в голосе, и тут же тихо всхлипнула,- Марк, не уходи! Марк!- мисс Монморанси тоже к тому времени исчезла, и я осталась в полном одиночестве ночью у могилы Марка Донована, продолжая шептать его имя, закрыв глаза. Вдруг его губы нашли мои – я моментально узнала его, для этого мне не нужно было даже видеть его! Его жаркий поцелуй перехватил мое дыхание, лаская губы. Я поняла, что пробуждаюсь, но видение не уходило, чьи-то руки нежно дотронулись до моих волос, провели по щекам, очертили контур шеи и плеч.
-Марк,- выдохнула я, и тут же в ужасе встрепенулась. Что?! Марк?! Я открыла глаза, но никого поблизости не обнаружила. Что это было? Меня кинуло в жар от одного воспоминания. Но ведь в моей комнате никого не было, и лишь через открытое окно сквозь листву куста сирени просвечивала полная луна, а тело горело от смелой ласки. Воспоминания снова одолели меня. Воспоминания?! Но так далеко я никогда не заходила, а, тем более – с Марком! Чем угодно, но не воспоминаниями был мой сон. Тут в мою комнату ворвалась тетя Софи. На ее лице все еще было сонное выражение.
-Ты кричала?- спросила она,- Что-нибудь случилось?
-Нет,- я отрицательно замотала головой,- Просто мне приснился кошмар, вот и все!
-Уверенна?- недоверчиво осведомилась тетя,- А окно зачем открыла, а? Тебе сейчас только сквозняков не хватало, Леа! И… откуда этот аромат жасмина?- и тетя Софи огляделась по сторонам, а затем со смехом вытащила из моих волос цветки,- А это откуда взялось?
-Может, Клер принесла,- солгала я,- Я просила ее как-то нарвать мне цветов. И окно, скорее всего, открыла тоже она!- и я стала вертеть в пальцах веточку жасмина.
-Ладно. Ты уверена, что я тебе не понадоблюсь?- в последний раз поинтересовалась тетя,- Тогда я иду спать,- и она покинула мою комнату. Я замерла в предрассветной полутьме, рассеиваемой лишь несколькими бледными звездами на сереющем небосклоне. Чувственность угасала так же неотвратимо, как пламя свечи на сильном ветру. Я тесно прижала цветок жасмина к груди. Что же в действительности произошло этой ночью? Сон? Вряд ли… быть может, это еще одна проделка мисс Монморанси? Но откуда тогда эти поцелуи? А что, если кто-то вздумал воспользоваться моей слабостью, сыграть на моей вере в фантомы?
-Я не верю в призраки!- прошептала я в темноту,- Их не существует! А, значит, всему есть рациональное объяснение,- и я задумалась. Допустим, в моей комнате действительно кто-то был до моего пробуждения. Смог бы он убежать так быстро? Я покосилась на теперь уже закрытое окно. Да, смог бы, учитывая, что моя спальня находится на втором этаже и выходит окнами в сад, как раз на ветви куста сирени. Если кому-то вздумается забраться ко мне, то это не составит труда. Итак, с чем же я имею дело: с маньяком или собственным нездоровым воображением? Но жасмин… он был таким материальным! Может, сама того не подозревая, я сказала правду – цветы принесла сюда Клер? Но почему она украсила ими мои волосы? Парадокс! И зачем Клариссе приносить мне цветы ночью? Уже светало, и слабость окончательно сморила меня, заставив уснуть – на этот раз крепко. Снов я не видела, и лишь иногда в моей голове проносились обрывки каких-то диалогов, как будто я частично слышала все, что происходило вокруг. Все эти фразы хаотично роились в моей голове, то провозглашая зычным хриплым голосом дяди: «Леа! Ты меня слышишь?», то тревожно кудахча: «Вызовите врача! Скорее!», а затем следовал ответ Клариссы: «Я пригласила доктора Суорца», и через некоторое время раздавалась реплика: «Она не желает бороться. Я не знаю, что там творится у нее в голове, но она просто не противостоит болезни, как если бы она желала умереть». И раздавался всхлип тети Софи и рекомендация этого самого Суорца: «Ей необходима сиделка. Мисс Грин в любой момент может прийти в себя, и желательно, чтобы кто-нибудь в этот момент был рядом».
«Эдна Монморанси!- спохватилась Клер,- Несомненно, она согласится!». И снова наступало затишье, как если бы я находилась в могиле. Я была уверена, что больше не сплю, но веки были такими тяжелыми, что я просто не могла их поднять. «Ты должна умереть!»- сказал кто-то. Я наконец заставила себя открыть глаза, и увидела, как мисс Монморанси обмахивает меня каким-то опахалом, а вокруг моей постели струится дымок от благовоний. Я с трудом могла дышать, у меня сел голос, и я прошевелила губами:
-Откройте окно,- Эдна заметила, что я пришла в сознание, но ничего не ответила, продолжая обмахивать меня какими-то опахалами, нашептывая заговоры.
В ее глазах сверкала стальная уверенность и торжество.
-Откройте окно,- повторила я уже окрепшим голосом,- Немедленно!
-Успокойтесь, Элеонора! Все это – страшный сон. Вам приснился кошмар…
-Вы хотите меня убить!- завизжала я что было духу. Мисс Монморанси попыталась закрыть мне рот рукой, но я укусила ее за ладонь. В комнату ворвались тетя Софи и Клер. Когда они ступили на порог, то дружно закашлялись.
-Ради всех святых, Эдна, что это значит?!- резко бросила тетя,- Что здесь происходит?!
-Больная бредит. У нее горячка,- как ни в чем ни бывало ответила Эдна.
-Нет у меня никакой горячки! Вы лжете! Вы желаете мне смерти!- закричала я,- Откройте окно, умоляю! Я задыхаюсь!
-Вон!- сквозь приступ кашля выкрикнула тетя Софи, обращаясь к мисс Монморанси,- Клер, что ты стоишь как засватанная?! Открой окно и проветри комнату!
-Облегчение приходит перед смертью, не так ли?- с внезапным спокойствием вспомнила я и рассмеялась.
-Не говори глупости, Леа!- фыркнула тетя Софи,- Тебе полегчало, потому что ты окрепла, вот и все! Даже этой мерзавке Эдне не удалось подорвать твое здоровье, а сейчас твои дела пойдут на поправку! Я не сомневаюсь, что именно из-за нее ты так долго болела! У тебя ясные глаза и лицо румяное - посмотри сама!- и тетя протянула мне зеркало. Я с ужасом отметила темные круги под глазами и сухость потрескавшихся от температуры губ. Волосы мои были всклокочены и заплетены в слабую косичку, тело казалось вязким от холодного пота, но тетя не врала – мои глаза действительно сияли как никогда прежде, а щеки горели здоровым румянцем. -Тебе нужно принять горячую ванну и поесть как следует,- решила командовать тетя,- Я возьму отпуск чтобы проводить с тобой как можно больше времени. Кстати,- и она покосилась на зачахший на прикроватной тумбочке жасмин, - Хочешь, я принесу тебе цветов? Тебе нравится именно жасмин?
-Нет, спасибо,- благородно отказалась я. Силы медленно оставляли меня, я угасала снова – неотвратимо и безропотно. Смерть подобралась ко мне слишком близко, я буквально чувствовала ее дыхание на своем теле, хотя дышать стало действительно легче. Сознание ускользало от меня, и раздался отдаленный возглас тети, приказавший: «Чего ты ждешь, Клер?! Помоги мне отнести ее в ванную! Ее нужно привести в чувства и растереть спиртом! Мы будем бороться до конца!»…
Глава VII
-«…Крылатый день влачился так уныло,
Ты исчислял мгновения, тоскуя,
Но и в лучах полдневного светила
Не таял след ночного поцелуя.
Часы текли скучны, однообразны,
Как братья, сходны и…»
-…и, как братья, разны»!- с улыбкой закончила я «Элегию» Гете из сборника «Трилогия Страсти».
-Леа, ты проснулась!- воскликнула с ликованием тетя София,- Ты пришла в себя! Господи, я думала, что никогда больше не услышу твой голос!- и она заключила меня в объятия, отбросив прочь сборник поэзии.
-Сколько я пролежала без сознания и понятия о времени?- поинтересовалась я,- Наверное, около нескольких суток?
-Неделю,- грустно подвела итог тетя,- Целую неделю я не отходила от твоей постели ни на миг! Ну, как ты? Клонит в сон, да?
-Хочется есть,- призналась я,- Ужасно хочется!
-Сейчас!- воскликнула тетя и понеслась на кухню. В последующие несколько минут гремели кастрюли и тарелки, слышался свист чайника – и это в час ночи! Я покосилась на настенные часы и сокрушенно покачала головой. Тетю Софи сменила Кларисса, появившаяся в моей спальне почти сразу после ухода тетушки.
-Ты снова с нами!- всхлипнула она,- Боже, эта неделя была самой ужасной в моей жизни! Я так нервничала…- и тут Клер пошатнулась, но вовремя схватилась за стену. Ее лицо позеленело.
-Что с тобой?- насторожилась я.
-Так, утреннее недомогание,- отмахнулась она.
-Сейчас ведь глубокая ночь!- возразила я.
-Да, но беременная я не только по утрам, но круглосуточно!- заявила со знанием дела Клер, что меня ужасно позабавило.
-Иди спать!- посоветовала я ей,- Сейчас если кому и нужна сиделка, так это тебе!
-Ты уверена, что справишься?- недоверчиво осведомилась Кларисса.
-Конечно!- вздохнула я,- Отдохни как следует! Тебе это нужно больше!- и я отослала Клариссу, а сама осторожно села на постели, свесив ноги на пол. Тут в мою спальню вошла тетя с подносом, на котором находилась тарелка горячего куриного бульона, при виде которого у меня заурчало в животе.
-Что ты делаешь?!- крикнула она,- А ну-ка ложись обратно под одеяло! Тебе еще рано вставать, дорогуша!
-Ладно,- согласилась я безропотно и последовала совету тети. Она была намеренна кормить меня с ложечки, но я отказалась от такого излишества. Убедив тетю Софию окончательно в своем хорошем самочувствии, я отправила спать и ее, а сама приняла горячую ванну, привела себя в порядок и снова вернулась в кровать. Спать мне совершенно не хотелось, но того требовал мой организм, и я закрыла глаза, считая до ста и радуясь, что в последнее время меня не беспокоят тени прошлого. Возможно, вместе с телом здоровье возвращалось и к моему рассудку? Я сосредоточенно вслушивалась в тихий шепот листвы за окном и тихое стрекотание сверчка где-то на улице. Там было тихо и хорошо, и я сама не заметила, как сон одолел меня. Мой дух как будто парил над землей, поднимаясь все выше и выше в прохладную бездну неба. Откуда-то донеслись печальные звуки игры на рояле. Я никогда прежде не слышала музыки прекраснее, да еще и так талантливо исполняемой. Сердце наполнилось теплом и забилось чаще, меня как будто подхватил порыв ветра и увлек за собой в распахнутое окно, кружа в лепестках жасмина.
Я шла на звуки музыки как порой мотылек несется на яркий огонь, не замечая ничего вокруг, видя все сквозь слабую дымку грез. Я как будто плыла по дорожке в кленовую рощу, пробираясь сквозь колючий малинник, подставив лицо ветерку. А опомнилась я возле могилы Марка Донована, но страха больше не было – осталось лишь смутное предчувствие чего-то необъяснимого, что вот-вот должно было произойти со мной. Я ждала чего-то, и вдруг… увидела его! Он стоял неподалеку, прислонившись к могильному камню, и пристально глядел на меня. Он как будто вовсе и не изменился: все такими же жгучими остались его темные, карие глаза, сверкавшие пылом страсти, так же непокорно вились на его голове густые черные словно смоль волосы, так же чувственно улыбались его губы, от которых не возможно было отвести глаз. На его щеках проступила щетина, одет он был по-прежнему просто и непринужденно, но любая одежда подчеркивала его прекрасную фигуру, от одного взгляда на которую пересыхало горло и все сжималось внутри. Лунный свет играл на его щеке, он выступил из тени и спокойно позвал меня:
-Элеонора!- в его голосе слышалась мольба и отчаяние, борьба пламени и холода. Он протянул мне руку, и я, к собственному ужасу, не бросилась бежать прочь, и лишь кинулась в его объятия, прижимаясь щекой к его груди. Его тело было таким горячим и… живым! Я пригладила его волосы, его губы нашли мои…
-…Леа! Леа, где ты?!- раздался крик где-то неподалеку. Я встрепенулась. Где я? Что со мной?
-Я вернусь, Элеонора. Мы еще встретимся,- прошептал он. В следующий миг я проснулась и… в изумлении поняла, что нахожусь рядом с могилой Марка Донована, растерянная и окончательно разбитая. На свежем воздухе было холодно, и меня колотила дрожь – я была одета в одну ночную рубашку, поверх которой умудрилась сквозь сон набросить шаль. Ступни ног были босыми, руки я исцарапала об малинник, в волосах запутались листья и веточки. Что со мной произошло?
-Леа!- раздался окрик совсем близко, где-то в зарослях промелькнул свет фонарика, а затем оттуда вынырнула тетя София. Она кинулась ко мне как если бы вздумала задушить, но всего лишь хотела накинуть мне на плечи теплую кофту, которую она успела прихватить из дому.
-Идем, родная! Идем! Нечего тебе здесь делать! Это место проклято!- сказала она и, не обращая внимания на мое запоздалое сопротивление, потянула меня за руку. Когда мы вернулись домой, и тетя Софи принялась отпаивать меня горячим чаем, она спросила:
-Что ты там делала? Тебе рано вставать с постели, а не то, чтобы бродить ночами по заброшенному кладбищу самоубийц!
-Я сама не знаю, как там очутилась,- призналась я,- Это так сложно объяснить! Когда я проснулась, то уже находилась там!
-Ох, Леа, когда-нибудь ты доведешь меня до инфаркта своими выходками!- покачала сокрушенно головой тетя,- Знаешь что, тебя срочно нужно выдать замуж! Пусть твой муж и приглядывает за тобой! В конце концов, не могу же я охранять тебя даже во сне! А твой лунатизм до добра не доведет!
-Я видела его,- сказала я, игнорируя жалобы тети Софи.
-Кого?- насторожилась тетя, чуть не опрокинув чашку.
-Марка Донована,- объяснила я,- Я видела Марка Донована. Он был там. Это он звал меня…
-Леа, милая, у тебя снова жар?- встрепенулась тетя,- Боже, только не это!
-Я, должно быть, сошла с ума, но готова поклясться, что видела его так же отчетливо, как вижу тебя сейчас! И он был таким… материальным!- задумчиво пробормотала я.
-Леона, дорогая, опомнись, Марк Донован мертв! Ты не могла его видеть! Он приснился тебе!- настаивала тетя.
-Да, должно быть, ты права,- кивнула я не совсем уверенно, - Он приснился мне,- и я отправилась досыпать остаток ночи. Тетя Софи, однако, заперла меня в спальне. Я же мысленно ухмыльнулась: окно-то осталось открытым…
Настроение сейчас - ...так себе