Всегда была необычной. Незаметной. Но стильной -
в один оттенок и сумочка, и мобильный.

Глаза лукавые, можно сказать, несубтильна.
И всё летела, как бабочка на огонь…
Была из породы неугомонных кошек,
таких, внешне совсем не кукольно-милых крошек,
в зрачках у которых – эхо от сладкой дрожи
и спрятанная усмешка: «Попробуй, тронь…»
Казалась многим весьма странной.
И вечерами плескалась часами в ванной,
иногда мечтая украсить запястье раной…
(Ещё решить бы, откуда начать и чем –
красиво, наверно,
кафельная стена и
цепочка капель…
Слышишь, как ночь сминает в ладонях мысли?)
Утром - совсем иная. У зеркала молча наносит крем,
и ставит чайник – ровно на чашку кофе.
Свободно и независимо. Чем не профи
в искусстве распятия на Голгофе
себя самой в хрупкой утренней тишине?
И это вот одиночество – разве не средство,
единственно верный способ расстаться с кокетством,
оставив долю цинизма себе в наследство
и жажду вешаться.

Завтра же…
На ремне от фирменных джинсов
с лейблом и прочей мутью…
(Сидишь вот тут, как попугайчик, глядишь на прутья,
а клетка – теснее и уже…
Хотя не суть,
Другие живут и похуже
в десятки раз…
Ну, нет, пожалуй, вроде бы всё нормально,
пускай одна, - и что? Велика печаль!
Но впадать в депрессию, в общем-то, аморально…)
Звонок. Ответит презрительно, парой фраз
пошлёт бывшего - под пригороды Парижа,
а если точнее - куда ему будет ближе
всего, у пояса, на дециметр пониже.
И бросит трубку.

Всё.
Поздно.
Ждала вчера.
Посмотрит в окошко. После вздохнёт устало.
Добавит немного сахара: ложка – это ведь мало…
И усмехнётся печально: «Я так и знала.
Не зря казалось - жизнь чересчур щедра».
Не привыкла плакать без свиданий,
да, ей пополам количество оправданий,
и личность,
не оправдавшую ожиданий,
всегда стирает.
Бесстрастно и быстро. Влёт.
А дальше всё, как обычно: дом - работа…
Водитель, притормозивший у поворота…
«От чего ты такая?» - вдруг её спросит кто-то…
И может, тогда она заново жить начнёт…


Алина Марк
[600x450]