Среди снегов, от бурь покатых
В колючих бусах из репья
Тройка лошадей мохнатых
Переступает вдаль, храпя.
И медлит, вдаль вперяя очи
Дыша соломой и слюной
Но даже стрекот сбруй сорочий
Заколот в обруч ледяной.
И коренник, как баня, дышит
И белозубый скалит рот
Поводит ухом, будто слышит
И, как цыган, от злобы ржет.
В его глазах костры косые
В нем зверья стать и зверья прыть
Такому можно пол-России
Тачанкой гиблой прицепить.
А пристяжные, отдуваясь –
Одна стоит на месте, вскачь.
Другая – рыжая и злая
Вся красный выгнута калач.
Кто ж выдумал хмельных лошажьих
Разгульных девок запрягать?
Одна – из меченых и ражих,
Другая – крадена, видать.
И вперя зубы в алых розах
Кто мог, сбираясь в дальний путь,
К саням на струганных березах
Такую силу пристягнуть?
Ведро серебряного ржанья
И пьяный запах бабьих кож
Ресниц декабрьское сиянья
Подставив к мордам, наберешь
Но вот сундук в обивке медной
На сани ставят, веселей!
И чьи-то руки в миг последний
С цепей спускают кобелей.
И коренник, вовсю кобенясь
Под сенью длинного бича
Выходит в поле, избоченясь
Приплясывая, хохоча.
Рванулись, и - деревня сбита
Пристяжка мечет, а вожак,
Вонзая в быстроту копыта
Полмира тащит на вожжах!
[614x409]