Здравствуй мой состоятельный (состоявшийся?) далекий друг, мой возлюбленный брат Ль-Оня. Пишу тебе здесь, в этом малодостойном (на твой вкус) месте, потому как разговор с другом – это, по-любому – разговор с собой, и присылать его тебе в почту было бы глупо, а туда, где ты бы его прочел – на ЖЖ - как-то боязно и неуместно. Там же у вас все по-серьезному. Давно не была я здесь, и многие куда-то подевались. Не видно жизнеутверждающей Марины с ее светлой верой в наше коммунистическое будущее, и это знак ( и никого уже не назовут Дар Ветер и …) Надеюсь, она просто занята делом построения светлого будущего или тоже перешла в Верхний ресурс. Вот и ты.

Начну с простого. Имя твое в наших кругах постепенно приобретало новые дефиниции, как и предназначение твое, и из первых несмелых вариантов, типа Калужанин, Тот, Кто Уехал, Леня (Ленчик) Калужский и т.д. трансформировалось в итоге в короткое, ясное и простое – Калужский. Отныне так мы и говорим о тебе – « Ну, как там наш Калужский?», или еще – «Вчера с Калужским общался, он в поряде, стал настоящим мужчиной». Ну, например.

Ради красного словца, хотела написать, что после того как ты уехал из рая, он перестал быть раем. Но это тема для слишком обширного развернутого рассуждения. Поэтому, конечно, не перестал. Но многое потерял. Хотя, многое и приобрел.

Главное, что хотела тебе сказать – тапочки твои остались на том же месте. (Ух, полегчало). Названы были ( не помню – кем, возможно, Рыжим, мемориальным комплексом в твою честь). Потому как располагаются в аккурат справа от моей тропы к вам и очень удобно и приятно было ежеутренне приветствовать тебя с поклоном и касанием Священных Сандалий. Потом все привыкли ( Здорово, Леня, как там?). Мало того, хоть ты об этом знаешь от Акула, вероятно, в дальнейшем это дало почву для развития нового мифа и ритуала. Оказалось, многие оставляют свои тапочки где попало ( не специально, как ты понимаешь). Например вспомнилось, что древние чирцовские зимние ботинки много лет стоят где-то под скалой, олицетворяя, так сказать незыблемость и устойчивость этого мира. (скрытые от посторонних глаз). Завелись также потешные акуловские плетенные колористичные гималайские тапочки с подошвой из, кто бы сомневался, конопли. И, когда кто-нибудь, желая освежиться, приглашал на купание (А пошлите купаться!), то другой (Другой?) отвечал: « да не, я тут с Вадиком посижу» (хотя, понятно, самого Вадика, там могло и не быть). Тут, конечно, встает вопрос: Где ты настоящий? Где твое тело или где ты оставил свои тапочки? Ну, это потом. Как-то раз (как Тарас) Тарас случайно обнаружил и свои распиздяйские порванные сланцы, смотрящие в разные стороны из под Изогнутой Сосны и воскликнул: «Так я, оказывается, тоже есть?» Боюсь, в этот момент многих накрыло.

Отдельного большого рассказа заслуживает Приход Вадика на СBNы. Не мне тебе рассказывать преды(и?)сторию и наше с тобой волнение в ожидании этого момента. Могу сказать сразу: наши худшие опасения подтвердились, еще не успел он ступить на Священную Землю. Другими словами, так получилось, что Первую Свою Переправу он осуществлял не своими руками, а с Колей на моторе. Большой философский смысл, я считаю, заключен в том, что первый человек из нового мира (причем, не с Нашего Берега, а символический Перевозчик, вроде и наш, озерный человек, но в тоже время чужой мент) попытался зарядить Вадику в ебло. Безо всякого формального повода. Назвал его Россиянином (почуял чужого). Ну а Вадя приехал весь такой нафокстроченный, в гималайской одежде, с огромным якудзаобразным портаком, в черных очках и повадки, ну ты знаешь, какие. У Коли предохранители сгорели в попытке определить – кто это по масти, и он решил действовать прямо и решительно. Вадик же, в свою очередь, интуитивно знал про наши с тобой опасения, и ему было как-то неудобно сразу бить человека в лодке в новом незнакомом месте. Тем более, он взял с собой культурного столичного человека Ноубоди.

В тот момент я очень жалела, что тебя нет рядом))). Да и сейчас иногда жалею.

С Ноубоди тоже сразу вышло смешно. Тарас, по всей видимости, не смотрел фильма «Мертвец», поэтому имя и лицо нового человека ему ничего не сказало. Уйдя ночевать к себе на дальний кордон, он полночи ворочался с боку на бок, пытаясь вспомнить имя новопознакомившегося человека. Тарас ведь тоже человек непростой, с понятиями, внимательный, так сказать, к людям, с которыми ему предстоит общаться, небезразличный к погонялову, как второму имени, данному человеку по каким-то определенным критериям. Промучившись долгое время, глядя на звездное небо над головой, ему пришло созвучное имя Оби Ван Кэнноби. На этом он успокоился и уснул.

Поскольку, брат мой, я так и не научилась убирать текст под кат, а также ездить на машине по городу самостоятельно и видеть и встречать Другого как он есть, а не как мою проекцию, пока на этом закончу. Мне многое нужно еще сказать тебе. Просто меня не хватает на текст размером больше страницы за раз и уже совсем рассвело и мир начинает приобретать «реальные» контуры. В эти утренние моменты я чувствую себя как рыба, которую поймали на крючок, затем сняли с крючка и пытаются оглушить хлесткими сильными ударами о землю. Меня извинят люди, которым пришлось все это прочитать, потому что… (есть несколько причин). Не знаю, прочитаешь ли это ты. Просто, зима перевалила за середину, ну и остальное понятно. Будет еще продолжение).