будет называться мой пост, потому что мне очень нравится как это звучит, а уж о чем там будет, поглядим, сама еще не знаю. О работе, я думаю. Потому как некоторые завсегда о бабах, а я – о ней. То есть – как бы ее не стало. Я считаю, амбивалентное отношение у меня к работе. Хотя, семантически, это неверно. Я ее, на самом деле, не хочу и не люблю, но, как мазохист в сложившейся паре, не бросаю, и на другую не перехожу, по причине лени, неофобии (боязнь Нео) и ригидного сложения личности. Уверяю всех, а главное – себя, что она – еще неплохая при нынешнем выборе. Аппелирую к 70 дням оплачиваемого отпуска, день-ночь-три выходных, знакомый зам.гл.вр. (ни разу не воспользовалась, кроме устройства на работу), ну и плюс – медицина, я всегда считала – это достойное, осмысленное занятие, в отличие от, скажем, журналистики. А что имеем в минусах? А то, что читали вы «Процесс» нашего товарища по борьбе Кафки? Вот что имеем. Вот, во что превращается жизнь. Мне кажется, Система уже почти победила меня. Это, конечно, глупости, анархизм, незрелость, инфантилизм и прочая маргинальная шелуха. Сама я таких бездельников, разглагольствующих о Свободе – терпеть не могу. Однако, не являясь, по факту, высокоорганизованной материей, зачем –то стремлюсь к неопределенности и неопределимости своего будущего, желая в каждый следующий момент принимать решения (чего на самом деле очень боюсь), а не следовать некоему раз и надолго установленному графику, режиму, процессу.
Как у меня там все прекрасно начиналось! Официяльно моя должность называлась – Инструктор по трудовой терапии. Ну, а поскольку у нас – детство, труд нам не положен, то стали мы «Терапия творческим самовыражением, а как нам бы все - шутки, смех и веселье, то через некоторое время один талантливый мальчик нарисовал мне каллиграфически чернилами табличку на дверь: «Арт-директор» с виньетками и часами приема. Было хорошо и весело.
В первый день суровая женщина дала мне прочитать инструкцию по работе в «нашем» отделении, показали кабинет и сказали: Работайте. И стала я работать. Кабинет назывался «Изолятор», или на государственном языке «Онаша», что вызывало одинаково дикий восторг у моих потерпевших. В кабинете стояла койка с железной сеткой и стол (чуть ли не привинченный к полу). Почему-то меня это не смутило. Я с удивительным для меня сейчас энтузиазмом натаскала в кабинет разной мебели – столы, стулья, диванчики и пр. Развешивала по стенам карты звездного неба, плакаты с летящим в космос Гагариным (выглядело очень шизово и кислотно), картины с алыми парусами, типы парусников и самолетов, затем уже и плоды собственной работы – выставки своих клиентов, они очень любят работать для выставок, некоторые рисунки – это отдельная тема, где-то у меня по складам хранились наиболее ценные работы, да после бесчисленных переездов уже, наверное, ничего не найти. Мир был свеж и юн, мир Полдня. Я училась каждый день. Никогда до этого не общалась с детьми. Сколько я переделала видов поделок, сколько перечитала книг по мелкой моторике и детскому творчеству, какие хорошие люди меня окружали – каждый нес что-нибудь – конструктор, карандаши, Лена подарила кружку Южный парк с вылепленными персонажами, книги. Бюджета не было, я каждый день шла на работу с полными сумарями в каждой руке, магазины канц.товаров стали моими дворцами грез. За месяц кабинет превратился в музей, выставку и сказочный волшебный мир. Дети визжали от восторга и считали наивысшим достижением «попасть в изолятор». Готовы были на любые условия. Стадо тупых баранов превращалось в сборище талантливых вундеркиндов. Зав. отделением пребывала в эйфории, мед.сестры успокоились и перестали работать « К Наташе, всех к Наташе». У меня была отдельная любимая специализация. Потом как-нибудь расскажу. Мои лав-стори составят хорошую книгу. Никогда не подозревала, что можно ТАК любить детей. Потом из отпуска вышла сестра-хозяйка, зашла в кабинет и спросила: «Это что здесь за бардак?» Как-то меня никто не проконтролировал, а с особенностями жесткого дез.режима я еще тогда не была знакома. Сказка продолжалась еще года два. Накопленный за долгое время неработы энтузиазм и какая-то нереальная отдача от детей тащили это все по инерции, и я не особо замечала постоянно нарастающее давление чего-то неприятного, как комариное зудение. Ну услышала пару раз случайно от мелких администраторов – «Мне это творчество здесь совершенно не нужно», ну написала пару раз объяснительные как в пионерском лагере, оказывается ходить строем положено. Вчера еще мы с этой девушкой вместе ходили к подруге на английский, и она там была дура-дурой, а сегодня на работе мы изображаем субординацию, строгий выговор и объяснительная за прогул. Правильно, наверное, как еще дисциплину поддерживать, но мне все это было дико. Потом оказалось, что в отпуск я буду ходить когда посчитает нужным администрация, а не когда мне надо. Я все равно ходила когда мне надо, но такой ценой, что уже не прикольно. Потом мой кабинет был все время для чего-то нужен, я раз двадцать переехала в разные другие места. Потом из него сделали «Склад грязного белья». Потом мне на хрен все это надоело и пару лет я появлялась на работе месяц –два в год. А потом и должность моя как-то упала в цене. Гораздо выгоднее мне теперь работать тупо медсестрой. Зарплата больше, отпуск больше, режим работы выгоднее. Только работа паршивая. Основная функция, как ни крути – карательная. Если моя задача – удержать 40-50 человек в относительной безопасности друг от друга и от себя и обеспечить порядок и дисциплину ( ну помимо моих там медицинских манипуляций), проще всего мне - загрузить народ по полной. Да и не только проще, это – единственный выход. Все так и делают. У меня не остается для детей пряников, одни только кнуты. Вот так, незаметно, произошло падение. Причем, по деньгам, я выигрываю, и чем дальше, тем больше. Только я совсем стала не любить эту работу. Ничего в ней хорошего не осталось.
это тогда
[699x521]