С Ундиной мы перешли на «ты» легко и непринужденно. Девушка казалось мне довольно загадочной, несмотря на некоторое чувство настороженности ввиду ее не совсем понятной профессии. И не только профессии. Дело в том, что это чудо каким-то образом то ли улавливало, то ли корректировало мои мысли и желания. Вообще, что-то здесь было очень туманно. Конечно, знакомства под такими незатейливыми предлогами нередки, но вот это знакомство казалось каким-то… Не рядовым, что ли…

            Мы прошли мимо лавочки, сидя на которой, беседовали два старичка.

             - Так вот, многоуважаемый Андрей Васильевич, в том случае, если здесь мы воспользуемся разложением функции в ряд Тейлора… - донесся до меня обрывок разговора. Да, нечасто услышишь, что вот так вот, на лавочке, обсуждают высшую математику.

              - А ты думал? Чудеса – они, знаешь ли, случаются на каждом шагу, - прервала Ундина свое задумчивое молчание, в котором она находилась последние несколько минут, - иногда их нужно просто разглядеть. Вот возьми в качестве примера маленького ребенка. Для него же все окружающее – чудо. И снег, и выключатель в комнате, и процесс приготовления борща. Вот если я, к примеру, сейчас стану жидкой, ты упадешь в обморок, а ребенок среагирует на это так же, как и на все окружающее.

             - Будто бы ты умеешь становиться жидкой… - пробурчал я. Эта девушка явно умела читать мысли, и я не мог сказать, что мне это нравилось.

            Ундина хитро промолчала, но дождь, к тому моменту и без того разыгравшийся, только усиливался.  Казалось бы, он заполнил собой все пространство мироздания, но… Черт побери, мне нравился этот дождь. Такого со мной еще никогда не случалось… Я вообще жить не могу без солнца и тепла южных морей!

             - А скажи, - вдруг выпалила Ундина, - тебе никогда не хотелось ничего изменить в жизни? Но не так, чтобы для себя, а глобально. Но и не «миру мир, дружба народов, все жуют жвачку». Просто что-то улучшить и улучшиться самому.

            Вопрос поставил меня в некоторый тупик. На самом деле, мы сколько угодно можем говорить о том, что все плохо, соседи громко слушают музыку, кран протекает, а автобусы забиты. Но когда нам ставят вопрос, что мы сами могли бы и хотели бы сделать для того, чтобы исправить положение, мы почему-то замыкаемся. Ответ прост. Соседей достаточно просто вежливо попросить, кран заменить (а если сами не можем, вызвать сантехника или знакомых позвать), а автобусы просто не доводить до состояния постоянного технического ремонта.

            Но ведь лень-матушка – это главный порок русского человека. Кстати, беспробудное пьянство в России, о котором так любят трубить западные СМИ – лишь ее следствие. Что делает среднестатистический человек, когда долг велит, а делать ничего не хочется? Тут варианта два – либо все-таки взять себя в руки, либо… та самая бутылочка. А прискорбнее всего то, что чаще всего преобладает второй вариант, вследствие которого срывается план на заводах, в последний момент выучивается материал к сессии…

            Ладно. Не будем ныть. Нам задали конкретный вопрос. На него надо дать не менее конкретный ответ.

***

             - Вон они стоят, голубчики, - усмехнулся Торнес в бороду, - на мосту. Тоже мне, о-вэ-дэ города Смоленска.

            И правда, юркую фигурку Ундины, да еще и в милицейской форме, сложно было не заметить.

             - А этот студентик, судя по всему, и есть ее бесценный выбор, - усмехнулась Сильфа.

             - Будто не валила ты таких!

             - А вы, уважаемый господин Рарог, не прямолинейнечайте так. Валила, и что? У дамы, между прочим, могут быть свои маленькие слабости!

            Бесценный выбор действительно представлял собой абсолютно типичного студента, и, судя по типажу, учился этот выбор в каком-то медицинском или техническом вузе. Одет немного небрежно, но чисто, осанка слегка сгорбленная, на лице имеется небольшая небритость.

             - Как полагаете, из него хороший танцор? – с долей шутки в голосе спросил Торнес.

             - Как знать, как знать, - задумчиво пробормотала Сильфа, - давайте уж все-таки не будем встречать по одежке.

             - Действительно не стоит, - быстро сказал Рарог, - а то был уже один в этой стране… Говорил, что каждая кухарка способна управлять государством… Слова, конечно, из контекста вырваны… Но государство могло и по другому пути пойти. Да, Советский Союз достиг больших высот, но какой ценой. Сколько людей во второй мировой погибло? А сталинские репрессии? А горбачевский режим, приведший в конце концов к тому, что население добрый десяток лет настраивалось на то, чтобы жить по-новому?

             - Это вы к чему? Суть дела не улавливаю, - Торнес с прищуром посмотрел вдаль.

             - А вы вот туда гляньте!

            Все трое посмотрели в направлении, указанным Рарогом. Смоленская стена выглядела величественно и, несмотря на непогоду, крайне торжественно. Казалось, что молнии бьют точно в одну из башен. Зубцы своим видом будто бы показывали, что это крепостное сооружение, метко названное Борисом Годуновым «ожерельем Руси», и сейчас готово к обороне от незваных гостей.

            А под башней «Орел» лежал спящий алкоголик.

***

             - Исправить? Знаешь, что в свое время по этому поводу говорил Архимед? «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир»… Тут не за что цепляться. Даже если бы я мог что-то исправить глобально, все равно испортилось бы что-нибудь еще. Закон сохранения энергии, понимаешь?

             - Нет, мой дорогой монохромный друг, - Ундина спихнула в Днепр валяющуюся бутылку из-под пива, - Ты абсолютно не прав, и физика тут ни при чем. Ты на эту тему еще старика Маркса вспомни. Материя не исчезает, м? Лучше взгляни на свое «я», на свое восприятие мира. Подумай, каков он именно для тебя. Измени свое понимание окружающей действительности, и, глядишь, судьба станет лучше, а? Вот посмотри туда…

            Она махнула рукой куда-то вправо, и я послушно обернулся. Но не увидел ничего, кроме старого домика, проезжающей мимо него маршрутки и куда-то торопящихся людей.

             - Ну и что ты мне хотела этим сказать? – недоуменно спросил я.

            Ответом мне была пустота. Ундины рядом не было.

            Я протер глаза и снова не увидел ни малейших признаков наличия на мосту кого-либо еще, кроме меня. С легкой задумчивостью я двинулся в направлении своего дома. Время уже близилось к полудню, и от утреннего философского настроения не осталось и следа. Точнее, философская составляющая никуда не делась, но направленность ее была уже несколько иной.

            А в самом деле… Что-то в ее словах есть, даже если она была галлюцинацией моего воспаленного воображения. Ведь мы рассматриваем всю окружающую действительность лишь относительно нас самих, и прежде всего замечаем то, что наиболее подходит под наше настроение. Быть может, если начать воспринимать мир вокруг себя по-другому, сможешь подметить в себе какие-то недостатки, или же, наоборот, достоинства. И то, и другое по-своему хорошо. Видя недостатки, человек может их исправить, а достоинства же, наоборот, развить. Впрочем, бывает такое, что мы путаем одно с другим. Знал я одну девушку, обладавшую весьма эротичной фигурой. И очень уж она любила свою фигуру подчеркивать, что, впрочем, вполне естественно. А ее подруги, соответственно, имели повод для зависти, и об одежде девушки отзывались не очень лестно. Результатом явилось то, что человек просто потерял вкус и прекратил одно из своих достоинств, если можно так выразиться, развивать.

            Всякое бывает… Но отношение к жизни надо менять в лучшую сторону…

***

            Ундина появилась незаметно.

             - Ну как? – спросил изнывающий от нетерпения Рарог.

             - Мой танцор сделал первое движение, - Ундина показала свой острый язычок и уже серьезно продолжила, - Но посмотрим, что будет дальше…

<продолжение следует...>