ОСНОВНОЙ СПОСОБ УНИЧТОЖЕНИЯ СОВКА БЫЛ АДМИНИСТРАТИВНО ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ "ПЕРЕХЛЁСТ" В СОЗДАНИИ АБСУРДНЫХ ЗАДАЧ НЕНУЖНОСТЬ РЕЗУЛЬТАТОВ КОТОРЫХ БЫЛА ВСЕМ ОЧЕВИДНА

Гл.10 Симонов
Глава 10
Саботаж в виде заботы о надежности
Почти в каждой книге, посвященной отечественному оружию, будет непременно сказано о том, как проходят технические испытания нового образца оружия. Если про¬веряется безотказность работы механизма и его живучести, то на специальном стенде винтовку трясут, ее обязательно «поливают дождем» и «поджаривают на солнце», с размаху бросают об асфальт, засыпают просеянной землей, купают в болоте и в речке..., по ней обязательно побегают в сапогах... Да мало ли чего не сделаешь для того, что бы она родимая не подвела Иванушку-воина..? А, хорошо ли это? Как вы думаете? – Да? А, вот, я не уверен в этом.
Давайте разберемся, но начнем издалека. Вспомним про винтовки, которые изготав¬ливаются для спортсменов или снайперов. Вы слышали о том, чтобы винтовку какого-нибудь мастера спорта, ну, хоть, в Канаде, в Парагвае или даже Рязани, били об асфальт, набивали в затвор песок, топили в болоте? – Нет? А, почему бы? Какая задача спорт¬смена? – поразить цель с наименьшим отклонением от точек прицеливания. Для пос¬леднего и создаются специальные виды и формы спортивных винтовок. (Как, кстати, и винтовки для охоты на крупных хищников – раненый леопард может даже хуже, чем потерянные зачетные очки). Ну, а какова же цель солдата? Такая же, вы скажете! Да что вы?! Ошибаетесь голубчик. Винтовка нужна солдату отнюдь не для целевой стрельбы, а, как сказано в уставе, «для поражения противника» огнем, штыком, и прикладом»... Об¬ратите внимание, не сказано даже красного слова ради, – «меткой стрельбой», потому что просто стрельба, и тем более «огонь» – чушь старушечья.
И это не просто оговорка, – это боевая доктрина воина. Но, ведь, эта родная дочь той дебильной мудрости, родившейся в период кремниевых самопалов: «Пуля дура, — штык молодец! Пуля обмишулится, штык не обмишулится»... Интересно, сказал бы эту фразу Суворов, если бы дожил до пулеметов и автоматов Шмайсера?..
Спортивная винтовка отличается от боевой», прежде всего, лучшей кучностью боя. Если мы закрепим спортивную и боевую винтовку в специальный станок, и, выставив на цель, сделаем из той и другой серию выстрелов, то разброс попаданий у спортивной винтовки будет меньше.
Стоп, себе думаю, не дурак ли я?! Ведь от того, продырявлю я или нет бумажный кружок, по большому счету, никому ни жарко, ни холодно. А вот если я не продырявлю левый карман гимнастерки противника, результат может быть намного хуже. Спорт, все же не бой, и спортивная винтовка, в общем-то, игрушка, должна по своему значе¬нию быть хуже! А боевая винтовка должна быть лучше в своих стрелковых показателях. Но, спортивная винтовка – намного точнее!
И этот бредовый кошмар ни у кого не вызывает недоумения! Кроме качества самих боеприпасов и качества обработки канала ствола, точность стрельбы зависит от четко¬го соответствия прицельной линии к осевой линии канала ствола с поправкой по при¬цельной высоте. По сути, канавка на прицельной планке и мушка могут быть точкой отсчета. От того, как они выставлены по отношению между собой и каналом ствола, за¬висит точность. Прицел спортивной винтовки тщательно выверяют и делают это ле¬генькими ударчиками в места тугого, но не постоянного соединения всех деталей при¬цельных приспособлений. Тук-тук, – проверочный выстрел, и желательно со станка. Тук-тук, – опять выстрел... Ну, а выставив, уж после стараются не то что не уронить, а, уж лучше, и не дышать на прицельную планку и мушку. Ну, разве что, подкоптить перед стрельбой.
Конечно, все эти тряски и швырки проверяют, вроде бы, механизм, но ведь при этом допускается сама возможность такого обращения и последующего использования этой винтовки. После всех этих испытаний винтовку все-таки выставляют и проводят стрельбы уже с выставленными прицелами. А в бою?
Теперь, – очень важное:
Где, скажите, находится солдат, когда швыряют и трясут его винтовку? Это не праздный вопрос, ведь винтовка не существует без бойца. Любые формы проверки, должны соответствовать условиям и обстоятельствам, в которых ВМЕСТЕ С ВИНТОВ¬КОЙ МОЖЕТ ОКАЗАТЬСЯ И САМ СОЛДАТ. Запомните, – вместе с винтовкой.
То есть, подняли Иванушку под ручки и ножки, и грохнули с размаха о кафель... Как, вообще, может произойти резкий сильный бросок тела с винтовкой о стену или асфальт? Толь¬ко два способа приходят в голову. – Удар автомобилем или взрыв, который отбросит человека к стене или подбросит вверх, откуда он и грохнется вниз...
То есть, думая вроде бы о винтовке, как-то «забыли» что если человека с силой и резкостью броска грохнуть о стену, то это уже не боец, если и не жилец. Из этого боя его уже выключили, а осталась ли его винтовка «работоспособной» никого уже не вол¬нует.
Или по-другому. Вы слышали, или читали о том, чтобы на фронте регулярно про¬водилась пристрелка оружия, и уж тем более подгонка приклада по руке? Я этого не слышал. А сейчас? Ну, хоть, во времена недавних событий во всех этих горячих точ¬ках?
Допустите на минуту, что каждый солдат попал бы в солдата противника. Ну, хоть, в одного?! Вывод-то однозначный и дикий. Все эти подсумки набитые патронами бессмысленный груз, вроде психорегулятора: НИКТО И НИ В КОГО НЕ ПОПАДАЕТ!
Ни винтовка не создавалась для целевой стрельбы, ни солдат не учили относиться к ней как к оружию целевого уничтожения противника. Истеричная стрельба в «белый свет» – не в счет. Задумался ли кто-нибудь, почему отступающие солдаты бросали винтовки? Да, хотя бы, потому, что понимали: толку от нее – никакого.
Противостоять загрязнению! Представьте себе отношение к винтовке снайпера или спортсмена и сравните с этим отношение к ней рядового бойца. Вы слышали, чтобы снайпер жаловался на грязь? А ведь снайпер всегда должен выбирать места, хуже которых не придумаешь. Но у него задача – целевая стрельба, и он просто заботил¬ся о своем оружии...
Всегда приводят, обычно, в пример, фразу крупного американского производителя оружия: «Если винтовка выдержала советские испытания, то она выдержит любые усло¬вия эксплуатации». – И все гордятся.
Нет, я понимаю необходимость заранее исключить сбой механизма в какой-то сложной ситуации, но тут-то, мы как раз и сталкиваемся с очень изощренной формой саботажа. Трудно уловить грань, где кончается перестраховка, и начинается вредитель¬ство.
Повышенная защита не от реалий войны, а от испытательных требований вели к ус¬ложнению всей системы. Производственники, следуя конструктивным задачам, долж¬ны были с микронной точностью обрабатывать какую-нибудь ствольную накладку, па¬раллельно с этим, делая оружие с грубым и резким спуском (так как мягкий спуск-необходимое условие точной стрельбы – делать было нельзя, дабы исключить случайный выстрел, от броска или падения винтовки).
Поражать... «прикладом»! Надо ведь? – Надо! Значит, сохраняем английское ложе. Вы видели какие формы имеет винтовка спортсмена? (Я говорю не об отделке, а о форме...) Эргономика не роскошь, а жесткая необходимость, продиктованная строени¬ем руки человека. На рис... вы видите строение кисти человека. Все изгибы кисти и амплитуды движений пальцев имеют свои пределы... Если вы нормально охватите цевье английского типа (традиционный идиотизм, примененный в винтовке), то ваш указательный палец не имеет возможности принять угол необходимый для нормально¬го давления на спусковой крючок. Рука вынуждена сползать с цевья, и вместо активно¬го участия в удержании оружия, всего лишь слегка прижимает его, по сути, только цеп¬ляясь большим пальцем, что создает ненужный вектор смещения. Те кто, еще в 1926 году, запретили рукоятку для стрелкового оружия, отлично знали что делали. Ведь как раз ортопедическое цевье или рукоятка, крайне нужны именно тем миллионным сол¬датским массам, которые этим хоть как-то могли бы компенсировать паршивую стрел¬ковую подготовку... Это мог быть просто стальной легкий контур (см. рис...) при¬крепленный к цевью, и это не помешало бы и задаче «поражать прикладом». Но, ведь главное – это «надежней и проще!» Вот эта простота и превратила винтовку в полено. Ведь даже спортсмены, стреляя из винтовок с английским цевьем, применяют очень специфическую стойку. В этом случае, правая рука вообще исключается из удержания оружия. Она как бы зависает в воздухе, а большой палец чуть фиксирует цевье. Эта стойка характерна для стран, где, прежде всего, тепло. Можно вспомнить ту же Амери¬ку, где всю жизнь можно проходить в майке. Легкая удобная одежда не мешает. Любые положения тела не встречают тянущего сопротивления одежды. Не случайно же их «генеральный маршевый» Гаранд М-14 до сих пор имеет винтовочную композицию, хотя как вы понимаете, сделать рукоятку к этому образцу не представляет собой кон¬структивной проблемы...

Стрельба в положении стоя, самая сложная. В идеальном ва¬рианте, необходимо погасить все свободные колебания суставов ног и тела. Левый локоть надо упереть в левый бок, а правый локоть опустить на грудь. Но, тогда невозможно будет стрелять из винтовки с английским цевьем. Нужен будет или тот самый проволочный контур или ортопедическая рукоятка.
И еще одно. Требование создавать оружие удобное в пользовании для любого деби¬ла, включают в себя создание схем, позволяющих делать разборку оружия без примене¬ния инструментов... Это немыслимо усложняет конструкцию и технологию производ¬ства. Надо сделать кучу взаимосвязанных деталей, которые соединяются между собой за счет микронных присадок или вставляются в филигранно выбранные пазики, и все это надо подпружинить и зафиксировать. И представить на испытания, где по этим тонкостям будут бегать в сапогах, а перед этим грохнут раз с десять о стену... Пройдет война, и окажется что простейший наборчик инструментов, можно впихнуть в пенальчик, спрятав его в приклад... Но, ведь, как раз возможность безинструментальной разборки заставляет делать громоздкие и сложные конструкции. Глухие жесткие винтовые соединения намного лучше предохраняют оружие от загряз¬нения. Ну, это также трудноуловимое зло – простота применения...
Вес оружия. СВТ-38 имела общий вес 4,825 кг. СВС-38 весила 4,176 кг. То, что СВС-38 не приняли на вооружение – уже другая история. Попробуем разобраться с весом системы. В связи с этим необходимо дать достойную оценку СВС-38. По данным «Зарубежного Обозрения», тот самый ФН ФАЛ, оснащенный по всей программе: сошками для стрельбы с опорой, переносной рукояткой и прикладом из подпрессованной древесины, – весит 5,3 кг. Без «ничего» – всего 4,3 кг. Эта модификация оформлена легким пластиковым прикладом, заполненным пенопластом и имеет легкие ствольные накладки из тонкостенного металла. То есть, СВС-38 с шестидесятисантиметровым стволом, с деревянным ложем и прикладом, с 15-ю винтовочными патронами 7,62х54-мм весила меньше!
Но, если разобраться, и этот вес был лишним. Но, тут, уж, конструктор был ни при¬чем. Начнем с того, что в ТТТ было включено требование выдержать без конструктив¬ной поломки 10 000 выстрелов. Бред. Вы представляете себе, сколько десятков лет должна идти война, чтобы солдат успел сделать эти десять тысяч выстрелов? Ну если, конечно, не палить с утра до вечера в небо... Как вы понимаете, чтобы противостоять этому циклопическому объему резких нагрузок, надо было создавать более прочной и массивной всю систему. Еще надо добавить, что патологическое желание утвердителей ТТТ снижать и снижать темп стрельбы, делало необходимым создавать конструкцию с замедленным процессом перезаряжания… А самое лучшее для этого – вынести как можно дальше газоотводную камеру, чтобы сила газа начала действовать тогда, когда уже пуля почти вышла из ствола. Но, ведь, для этого надо создать длиннющий поршень и длиннющую ствольную накладку, к которой на пару, протащить деревяшку, пропитанную бакелитом... А зачем, кстати, нужно увели¬чить время перезарядки в самозарядной винтовке? А вы забыли 10 000 выстрелов без поломки? Чем быстрее скорость движущихся частей, тем быстрее происходит износ. Так что все вроде логично.
Я представил себе СВС-38 в композиции ФН ФАЛ с его размерами, посчитал вес «лишнего» металла, убрал его, и добавил воображаемые пять патронов, чтобы дотянуть до стандарта НАТО. У меня получилось около 3,5 кг. То есть, даже оставив мощней¬ший винтовочный патрон, можно было уже перед войной, вооружить бойца Русской армии «современным» автоматик райфл.
Если кто-то думает, что такой аппарат потерял бы в своей силе, то ошибается. Я не буду приводить цифровые подсчеты, опять, приведу отрывок из статьи нашего отечест¬венного «Зарубежного Обозрения»... Статья «Снайперские винтовки капиталистичес¬ких стран». Так вот, учитывая реальные условия боя, к снайперским винтовкам (как бы назвать этот тип) – оперативно тактического назначения, не предъявляются какие-то уж недостижимые сверхзадачи. Для этого существуют специальные конструкции... Так вот, НАТО считает, что этот вид оружия: «должен обеспечивать поражение живой силы цели до 900 метров. При этом необходима высокая вероятность попадания первым вы¬стрелом в поясную мишень на дальности до 600 метров, и в грудную до 400 метров. Дальше идут другие требования, связанные со спецификой задач, но меня заинтересо¬вало другое. Оказывается, в армии США, для этих задач, в качестве полевой снайпер¬ской винтовки применяется ГАРАНД М-14 (инд. М21). Напомню что ее ствол – 530 мм. Ствол у ФН ФАЛ в зависимости от модификации 520-533 мм. То есть, мало того, что СВС-38 была бы легче современного ФН ФАЛ, но, имея в запасе винтовочный пат¬рон, она бы могла выполнять современные задачи, которые НАТО предъявляет к снай¬перскому полевому оружию!
Так на кой же хрен, прости Господи, надо было делать длиннющие винтовочные стволы? На магазинках стояла позиция 2000 метров. На СВТ и СВС – 1500 метров. Я уже писал, что на расстоянии100 метров человек, в среднем восприятии, имеет «рост» 8-12 мм, (от типа глазного яблока и фокусного сужения в 7 градусов нашего зрения) на 200 метров его «рост» 4-6 мм НА 400 МЕТРОВ ПЕНЁЧЕК В 2-4-мм! Какие там полтора километра! Ну, мне-то, такие вещи понятны... А вот те, кто не допускают сознательного плана разоружения армии, пусть попробуют объяснить прицельную планку на 1,5 км... И ведь длинный ствол, как раз и вроде бы обеспечивал эту «прицельную» дальность. Чем дальше вы выносите мушку, удлиняя прицельную линию, тем меньше у вас погрешности при прицеливании... Вот вам и длинный ствол, исходя из всего этого.
Но, вот тут-то и кроется гнусность... Сам по себе вес винтовки в целом ничего не значит. Это не гирька, когда те же 5 кг сконцентрированы в компактном объеме. Длинная винтовка превращается в мощный рычаг. Вес тот же, а вот усилие его удер¬жать и, тем более, зафиксировать, намного превысят 5 кг.
Посмотрите на ФН ФАЛ, где из корпуса торчит ствол сам по себе, и вы поймете, о чем я говорю. Жаль что читатель (в основной массе) лишен возможности, как автор по¬крутить в руках ФН ФАЛ. Тогда поверьте на слово, – это удобная, ухватистая игрушка... Только подержав ее в руках, я понял, почему этим аппаратом легко управляет любой малорослый Боливиец или изящный солдат Бангладеш.
Но в этом отношении, австрийцы переплюнули ФН ФАЛ. Создав свой УАГ в схеме буллпап, они весь рабочий вес, не выпустили из габаритов тела. Масса оружия просто плюсуется к вашей массе. Объяснение сверхдальней стрельбы, конечно, были. Это в числе прочего, возможность поражения «массовых целей». Вот только что это такое, при уже забытой средневековой традиции выстраивать пехоту в колонны я не знаю...
Моя задача не создавать справочник, а на общедоступных примерах показать метод скрытого и явного саботажа. И когда читаешь, что в ТТТ на самозарядные винтовки была включена длина ствола 630 мм, то ясна вся ненужность этой «лишней» кучи ме¬талла.
Хотя, если нужны цифры, то созданная В 1944-м М-14  должна была по ТТД на 300 ярдов уложить 10 пуль выпущенных (со станка) в круг диаметром 15 см. А созданная  базе М-14 снайперская винтовка, с чуть более тщательно изготовленным стволом уже имела кучность стрельбы, позволявшая выполнить тот же номатив  но уже на 400 ярдов.. Ну, а про длину стволв .. Это по сравнению с гигантскими стволами просто юмор..Пулемет Дегтярева пехотный – 532 мм нарезная часть, Начальная скорость 840 м/сек, Пулемет Максима ствол – 620 мм, Начальная скорость 855 м/сек.
Но есть еще один характерный пример. На вооружении армии в числе прочего был карабин обр. 1938 года. Его ствол – 512 мм. Начальная скорость 820 м/сек. В начале войны, начался массовый выпуск трехлинеек с огромными драгунскими стволами. Этих трехлинеек наделали миллионы. Но, в конце концов, миллионы покойников и куча донесений с фронтов, в которых говорилось, что трехлинейка с ее огромной дли¬ной просто не нужна, – заставили вспомнить про карабины. Ну и как обычно, вместо образца 1938 года, был создан и пущен в войска карабин образца 1944 года. Ствол 517 мм, начальная скорость 820 м/сек. По поводу этого карабина, обобщая отзывы, на¬чальник артиллерийского снабжения 2-го Украинского фронта генерал-майор инже¬нерно-артиллерийской службы Рожков писал в августе 44 года донесение заместителю начальника ГАУ генерал-лейтенанту И.И. Волкотрубенко в числе прочего следующее: «Боевые качества – кучность и меткость боя карабинов образца 44 года вполне соот¬ветствует тактическим и боевым требованиям современного боя... эффективность стрельбы из карабина образца 44 г. на дистанции 300-400 метров та же, что и у винтов¬ки образца 1891/30 года». Четыре года войны, и пятьдесят лет пользования трехлинейкой выявили наконец-то ненужность ни длиннющего ствола, ни прицела на 2000 метров... Можно наверно сказать, что в 1938 году, нельзя было понять абсурд ствола в 630 мм длиной. Если хотите, можете так думать и дальше. Слишком хорошо, такой абсурд вписывается в общую картину...
Эти «мелочи», помноженные на применение в многомиллионной армии давали не¬зримый эффект снижения той самой кучности и меткости. Люди видели прицельную планку с делениями до 2000 метров на трехлинейке, и цифры 1500 метров на СВТ-38, видели длинный ствол и не сомневались, что уж этот винтарь «влепит, так, уж влепит!»
А то, что сильный рычаг, создаваемый такой схемой, увеличит колебание ствола, и потребует предельной концентрации для удержания его хоть на мгновение в неподвиж¬ности, как-то забывалось. Конечно, любой спортсмен вам скажет, что чем тяжелей винтовка, тем устойчивее она лежит на руках. И это, конечно, правильно. Но, малень¬кая поправка, – для использования инерции покоя тяжелой винтовки, требуется со¬всем другая система подготовки стрелка.
Тысячи и десятки тысяч раз, спортсмен приучает себя просто поднимать винтовку к плечу, чтобы не «искать» правильное положение приклада, вписанного уже в идеально отработанную стойку. Винтовка становится частью тела. И еще, я уверен, что боль¬шинство читателей, даже отслуживших в армии, понятия не имеют, что основное уп¬ражнение, которое обеспечивает в конечном итоге меткую стрельбу, это прицеливание по чистому белому полю... По белому полю, и по точке, отрабатывается спуск. Кон¬троль за мушкой и прорезью должен быть настолько совершенным, чтобы исключить любую подвижку ствола до момента выстрела... Я уж не говорю про отработку правиль¬ной позиции корпуса, про положение рук. Отдельная дисциплина – это контроль за ды¬ханием и учет ударов сердца. Перед соревнованием, нельзя поднимать тяжести, пить водку, и уж ни в коем случае – бежать... То есть для точной стрельбы, нельзя делать то, что делалось в армии во время войны. В идеальном варианте, атаку должна была бы обеспечивать часть подразделения, которая перед этим просто отдыхала бы, а во время атаки прицельной стрельбой выбивала бы пулеметчиков и живую силу.
Все эти упражнения достаточно хорошо известны, но ни тогда, ни после, их никто не проводил в обязательном порядке именно в армии. Автор пошел в армию с двухлет¬ней отсрочкой, до этого четыре года прозанимавшись в тире. Ну то, что никому не было дело до его 1-го разряда, – это одно, – его запихнули в Ковровскую учебку в роту санинструкторов. Но через какое-то время, автор не смог дать каких-то результатов, которые бы отличались от среднемосковской среднепоганой призывной меткости. Ни подгонки по руке, – явно лишняя длина приклада, ни регулировки спуска. Тот резкий и грубый срыв обычного АК просто исключал возможность нормальной стрельбы. И это в мирное время, когда мимо головы не свистят пули. И еще, если человек не вы¬правит руку по белому листу, а начнет сразу со стрельбы боевыми патронами, он, практически навсегда, закрепит в подсознание тот набор ошибок, который связан с индивидуальной системой реакций двигательного аппарата. За два года службы, а уж тем более за прежние три года, из солдата можно сделать спортсмена-разрядника, не тратя при этом дополнительно ни копейки на боевые патроны. Сейчас стрелять в армии стали чаще, но все равно, параллельно проходит богатейший опыт спортивной стрель¬бы, а с ним никак не пересекаясь, существует армейская подготовка, которая себя уже хорошо зарекомендовала во всех горячих точках, где, как и встарь, все решает не точная стрельба, а темп наступления, ярость и соответствующая мама... А теперь перенеситесь в предвоенную армию, где деревенский парень в глаза не видел свою табельную вин¬товку, за исключением караульной службы, и трех патронов в год. И вдруг, ее ему выда¬ют и куда-то везут. Потом долго гонят по дорогам, после опять везут, и опять гонят... И, наконец, «долгожданные» окопы, или же тут же начавшийся бой, где на каком-то полустанке, разгружающийся эшелон, на свою беду, попался на пути маршевой роты германских автоматчиков, с МГ-34 на отделение. Что могли бы сделать с десяток раз¬рядников, имея в руках ну хоть ту же СВТ-38? Этой роты через несколько минут про¬сто не существовало бы в природе. Остатки ее благополучно бы сбежали с поля боя.
Но если у вас в запасе «хорошо» продуманная подготовка, а в руках винтовка со стволом 730 мм (пехотная 3-х линейка), которая к тому же пристреляна под примкнутый штык, и это длинное чудище вы пытаетесь с пульсом под 180 ударов в минуту, выставить как-то на прицел, тогда... Тогда, уже после, будут искать причины миллионов погибших...
* * *
Все, что я перечислил в этой главе, лично для меня являются убедительным аргу¬ментом в защиту моей гипотезы. Но так как это все очень неуловимые, как косвенные улики, частности, то трудно убедить кого-либо в том, что все они важные звенья одной общей программы. Кажется, что там где-то принят на вооружение образец, с которым будет невозможно воевать, кто-то не продумал систему стрелковой подготовки. И по¬чему-то только в конце войны выясняется, что нет смысла делать винтовки с длинными стволами. Эти частности всегда можно объяснить отдельными просчетами. Вот только как быть с их совокупностью?
Вернемся к Симонову. В начале войны, его бросили решать вопрос о создании про¬тивотанковой винтовки. Я даже не хотел писать об этом, так как время Симонова было дорого. В своей третьей книге, я подробно объясняю, почему пехота оказалась безза¬щитной перед любой бронетехникой Германии. Тем более, что его пятизарядную само¬зарядку кал 12,7 мм, так и не приняли на вооружение во всем объеме. Но уже в наше время, выяснилось, что эти крупнокалиберные винтовки, с чуть укороченными ствола¬ми, могут быть отличным оружием дальней и точной стрельбы. Их стали создавать во многих странах. Созданы они и в России. Для них оказывается есть большое поле при¬менения. В условиях уличных боев эти винтовки легко преодолевают типовые город¬ские препятствия. В качестве снайперских, они могут на большой дистанции, выводить из строя командный состав одетый в бронежилеты, и уж тем более, вести огонь по транспортным средствам легкобронированным машинам пехоты. Но, вообще-то весь спектр применения противотанковых винтовок, в наше время, кроме бронежиле¬тов, был таким же и во вторую мировую. В 1944 году, начались бои в европейских городах, и вот там-то, они были как воздух нужны. А если к ним добавить еще и опти¬ческий прицел, то сколько бы жизней это ручная пушка сохранила в 45, жизнь солдат, которые с ничего не пробивающим ППШ„ брали дома, где из каждого подвала бил пуле¬мет, или стрелял снайпер. А теперь, сами возьмите в руки какой-нибудь учебник по истории войны, и посмотрите, когда эти противотанковые винтовки будут сняты с во¬оружения? А как раз перед тем, как Российская армия придет в европейские города...!