1924.СОВЕЩАНИЕ ПО ОРУЖИЮ. ДЕГТЯРЁВ=СХЕМА КЬЕЛМАНА-ШВЕИЯ

ЭЗЕЛ СДАЛ СХЕМУ ПУЛЕМЁТА ДЕГТЯРЁВА КАК НЕ РОДНУЮ. А НЕ ВРЁТ? Смотрю справочник «Машин Ган» — есть однако такой, патент N 880 488, Стокгольм, Швеция 1901 г. Открываю раздел оружия Швеции и узнаю, что была сделана партия пулеметов, но, в силу постоян¬ных неполадок системы, широкого распространения она не получила, и пулемет выпускать перестали.
                Дело не в престиже, а в том, что никто не сказал Куйбышеву о скрытых дефектах конструкции. Это как раз и проявится во время войны. Странно, что и Американцы, (А наши историки уж особенно) как будто «забыли», что в СССР будет срочно восстановлено производство «Максимов».
         Если рассматривать судьбу Симонова отдельно от совокупности событий, то он вроде бы про¬сто жертва времени. Но всегда необходимо помнить, что Симонов работает в десяти метрах от рабо¬чего кабинета Федорова. Если это достаточно реально осознать, то абсурд происходящего сразу же потребует совсем другого объяснения.
          В книгах и статьях посвященных оружию того периода, вы можете увидеть фотографии Федоровских пулеметов во всех вариантах, и, т.е. переделанные из Максима ручные пулеметы. И еще, Симонов работник, точнее мастер, экспериментального цеха КБ №1 СССР, которая создана на базе завода, предназначенного для валового выпуска оружия. И оружия автоматического, ну, неужели нельзя сделать одну трещётку и обстрелять ее на заводском полигоне. Для тех, кто понимает, этого уже достаточно, чтобы задним числом приговорить Федорова к расстрелу.
Когда очередной ниспровергатель «совка» пишет или писал о «всевластии партеи-чей», то та¬кому дурню я бы посоветовал с протокольной последовательностью, проследить путь любого начи¬нания в России. Так как если скрытая группа оппозиционеров, сидящая на ключевых постах захочет чисто аппаратным путем загубить любую идею, не спасет никакая тайная полиция. Хотя бы потому, что все делается явно, и по всей форме. Если, по самой сути, государству не подчинен высший аппарат экспертной оценки, то эта структура и будет, как в нашем случае, определять пути развития всей оборонной силы страны.
        1924 год. Заместителем Народного комиссара Военноморских дел назначен Фрунзе. В его зада¬чу, в числе прочего, входило техническое оснащение армии. Фрунзе последовательно, как ему было свойственно, начал разбираться в проблемах и состоянии дел.
        Выяснилось, что фактически, в армии не то что ручных, а нет вообще никаких пулеметов уров¬ня 20-го века. Если не считать пулеметов Хайрама Максима.
         Я постоянно кручусь вокруг одного периода, потому что последовательно излагать историю Симонова невозможно, не обрисовав то, что происходило вокруг. Только тогда и можно говорить о Федорове, как об организаторе стратегического саботажа, если знать о проблемах того периода, и о том, как сами современники их воспринимали. Тогда сразу будет понятен уровень компетентности того же Куйбышева,(И уж тем более какого-то там Сталина) который просто не представлял, что, возможно, что-то лучшее, чем пулемет Дегтярева. Налицо слепое доверие Федорову, ни меньше.
    Фрунзе созывает совещание. На нем, конечно, в числе прочих, присутствует Федоров и Дегтя¬рев. Дегтярев, кстати, непосредственный начальник Симонова. Обсуждается вопрос об оснащении армии именно ручными пулеметами. Уже в конце первой мировой войны, этот класс оружия стал преобладающим в силу того, что повсеместно введенный рассыпной строй, сделал необходимым сменить длинные очереди станковых пулеметов на короткие, прицельные очереди, а значит, турельная стрельба в заранее ограниченном радиусе поражения, для чего собственно и нужен станок, стала не нужна. Исчезла плотная масса пехоты, ну а кавалерия стала уже архаикой. Если, конечно, не считать Россию матушку. Тут как раз в той же гражданке, станкачи пригодились, так как с обоих сторон сохранялась дурацкая тактика атак на позиции конной лавой, которую простейшим образом можно было погасить длиной очередью в пристреленном секторе.

Во всем мире на вооружение стали поступать ручные пулеметы. Самые известные, из которых Льюис и Дрейзе.
На совещании принимается решение довести до кондиции пулемет Дегтярева (который почему-то сдали «под ура» Куйбышеву) и запускать его в серию.
Создается ружейно-пулеметный трест. На заводе начались авральные приготовления к массовому производству пулемету Дегтярева. Забегая вперед скажу, что еще несколько лет, эта производственная линия будет просто вмертвую ждать, когда же будет готов рабочий образец.
Надо ли говорить, что ни Федоров, ни Дегтярев, ни словом не обмолвились о пулемете Симо¬нова? Не надо, и так ясно.
Симонов, непосредственно участвуя в этой суматохе, конечно, понял, что ручные пулеметы не отживший вид, и, более того, нужны: именно, сейчас он понимает что: «Какая-то в державе Датской гниль». Ведь цену пулемета Дегтярева он знает. Естественно, что просто критиковать нет смысла, а лучше предложить альтернативу. Симонов пишет в ГАУ, с просьбой выслать ему назад чертежи. И вот тут-то, начинаются странные игры.
Проект просто исчез. Никто в ГАУ не может толком ответить, где он, и в каком отделе пропал его след... Юмор? — Реальность. Единственное упоминание о пулемете, это неосторожно посланный Симонову ответ. Самое интересное в этой истории, это реакция мэтра Федорова. Ну, не мог же Симонов не пойти к нему за советом и просьбой о помощи. Но, вот уж этого, мы точно не узнаем никогда...
Симонов начинает все свободное время тратить на поездки в Москву и пробивание поиска чертежей. Симонов знал, как относятся в любом подобном ведомстве к людям со стороны. Нужны были чертежи, уже получившие одобрительную оценку комиссии АРТКОМА ГАУ. С этим Симонов мог бы многое сделать. Ну, а какое может быть свободное время у мастера оборонного завода? Отгулы за переработку. И переработку только в выходные. То есть, в неделю есть только один день. Ехать до Коврова и сейчас-то 4 часа...
Симонов увольняется с завода и устраивается в Подольске на завод Зингера. А все свободное время ездит в Москву, забираясь, все выше по инстанциям. И это, в конце концов, принесло свои плоды. Симонов, в конце концов, вышел на аппарат Наркомата ВОЕНМОРДЕЛ. Здесь полный информационный провал, — вышел ли он на Фрунзе или до Фрунзе просто дошло его заявление с просьбой о содействии, как это происходило, и где был до этого Симонов, никто толком не пишет. Шестаковский, как обычно, не вникал в это, написал только, что из НАРКОМВОЕНМОРДЕЛ, Симонову был прислан положительный ответ, было высказано полное одобрение, и, более того, было послано сопроводительное письмо, с непосредственным предписанием руководству Ковровского завода, где, вместе с официальным разрешением на изготовление опытной партии пулеметов, предлагалось оказать Симонову всю необходимую материально-техническую помощь. Вот тут можно уже всерьез говорить о том, что пулемет Симонова, мог бы изменить историю СССР. Для того, чтобы чертежи Симонова попали в НАРКОМВОЕШМОР, их должны были оттуда затребовать. То есть, какой-то отдел, уже начал вести дело Симонова. А значит, несомненно, их рассматривали уже не в ГАУ, где мог многое решить Федоров, а в системе Фрунзе. Невозможно представить себе то, что о пулемете Симонова не было, просто по обязанности, доложено Фрунзе. Ведь табельный пулемет для армии, это как раз то, о чем и говорил Фрунзе на совещании в этом же году! Фрунзе даже в БСЭ по¬пал, как преобразователь и автор многих начинаний. Я не буду дублировать персоналии, это слишком крупная фигура. И вот реакция Фрунзе на проект Симонова гораздо интересней, хотя не трудно и догадаться. Федоров, еще «вчера» ни словом не обмолвился о пулемете, хотя, как член комиссии к стрелковому вооружению АРТКОМА ГАУ, не мог не знать, о крайне положительном отзыве этой комиссии на пулемет Симонова. Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы не понять, что в ЦКБ Федорова что-то не чисто. И это только минимум, о чем можно было подумать в год окончания гражданской войны. Идет преобразование армии, а на совещании Председателю РВС, члену ВЦИК и Президиума ЦИК СССР, кандидату в члены Политбюро врут в глаза, не сообщая об образце оружия, созданного под собственным носом?! Даже если бы Федоров обмолвился о своем сотруднике, представив его как мужичка-самоучку, высмеяв пулемету было бы куда ни шло. А промолчать вообще... Короче... странно погибает сам Фрунзе. Вот теперь, задним числом, лично мне это понятно. Нет, ко¬нечно, представить во всем объеме, какой-то крупномасштабный заговор, только по одному пулемету трудно. НО, УМОЛЧАНИЕ О ПУЛЕМЕТЕ — НИТЬ К ЗАГОВОРУ. Неизбежно было бы рассле¬дование. Суматоха первых месяцев 1925 года хорошо известна. Дело на время было отложено, — Ковров-то под боком, куда он денется, этот Федоров... Но, из дальнейшего вы узнаете, что пулемет Дегтярева был плох. Очень плох. Но, его «впарили» Куйбышеву! Как? И, не исключено, что одно за другим, потянулся бы хвост ко всей структуре...
24-й и 25-й годы, кто их как следует изучал...
Итак, Симонов, наверно с радостью, взяв предписание, поехал в Ковров... И проживи Фрунзе еще пару лет, все вооружение СССР пошло бы по другому пути. (Автор убежден в убийстве Фрунзе, именно потому, что тот через замалчивание пулемета Симонова, мог выйти на заговор, но он предоставляет каждому право на свое мнение).
Дополнение к главе.
В музее Вооруженных Сил СССР, есть один интересный экспонат.
Это рабочий стол B.C. Фрунзе. На нем бронзовая табличка, на ней выгравированы даты жизни и смерти, должности, которые занимал Фрунзе, а в конце одна крайне непонятная фраза:
«УМЕР 31 ОКТЯБРЯ 1925 г. В РЕЗУЛЬТАТЕ ХИРУРГИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ»

К Ч