Я по жизни больше агностик, чем атеист. Но с уважением отношусь к любой религии, которая во многом способствовала сплочению народа и образованию многих государств. Мне очень нравятся православные храмы, убранство и иконы..Мне всегда казалось странным, что в католических соборах можно сидеть. А в наших люди молятся стоя. Стоят в основном пожилые люди с больными ногами и другими "болячками", иногда в духоте и тесноте.
Церковь считает, что человек, стоящий во время службы, тянется к Богу. Кроме того, лишение себя некоторых удобств – это своего рода «подвиг», так как комфорт – путь к чревоугодию и блуду.
Католики считают, что нет ничего ужасного в том, чтобы сидеть во время проведения службы. Впрочем, и здесь не все так просто, как может показаться. Так, во время чтения Евангелия все католики все равно обязаны вставать с лавок, отдавая таким образом некоторую дань уважения и смирения.
В православных храмах Греции стоят лавочки и люди часто сидят.
Без веры в этом мире ни на шаг,
дел никаких — ни левых и ни правых,
ни праведных — в них правится душа,
и нет без веры даже дел кровавых.
Я пялился с надеждой в потолок,
и каюсь, чуть принявши для блаженства:
ведь пишут, — вдруг ко мне и снизойдет
ангел иль иное совершенство.
Сверху только шарканье да гул,
да в глаза мне сыпалась извёстка.
Я лежал, лежал, — да и заснул, —
не дождался, не пробился к звёздам.
Видно, я у неба не один
в этот час молил о снисхожденье —
ангелам работы во все дни:
смерти, регистрации, рожденья.
То нянчатся с возвышенной душой
какого-нибудь детского поэта, —
душа капризно топает ногой:
мол, мне не то, не так и мне не это.
То утешают грешника: не плачь,
как соску слабому суют надежду.
Но совесть частный, независимый палач
шагает следом и несчастных режет.
Я шарил в книгах, в тех, где меньше лжи,
искал ответ, как выбивал признанье:
что означает состоянье «жизнь»?
Блаженство это или наказанье?
«Стремление к счастью» — ляпнул Эпикур
даосы больше знали, да молчали.
Быть может, жизнь — просто перекур
в дороге без конца и без начала.
Я дочитался, кто такой Христос,
и вообще узнал такие вещи,
что сам собой, как рудимент, отпал вопрос,
пиявкою сосавший мою печень.
Мы Дарвина учили назубок
и обезьян за предков почитали;
Считали: Маркс — переодетый Бог.
Ошибочно, по-ленински, считали.
Теперь мне ярко режет даль глаза,
как наважденье или озаренье:
что жизнь — преодоление стыда,
что наказанье там, где убежденье.
А кто не верит в райские сады
и мирится с бессмысленной кончиной, —
пусть верит в недосмотренные сны,
в которых он является с повинной.