Он убивал её, а она не хотела умирать...


Я подкрался сзади и схватил его за измученную окровавленную руку.
-Что ты творишь? -спросил тихим голосом, наблюдая за бешеным движением его глаз в орбитах. Он был красив - с немного женственными чертами лица, стройной гибкой фигурой и алыми, светящимися в неверном лунном свете волосами. - За что ты её так?
Парень мотнул головой и отрезал:
-Я не хочу, чтобы она жила сколько-нибудь дольше.
-Ясно... - я понимающе кивнул, отпустил его и бросил взгляд на бьющуюся в конвульсиях молодую девушку. Её лицо, когда-то, наверное, красивое и нежное, было разбито, просто размазано, превращено в кровавую кашу. Маленькое щуплое тельце сотрясала крупная дрожь, то ли от боли, то ли от страха, то ли от холода - парнишка избивал её, повалив прямо в протаявший грязный снег, на холодную промёрзшую землю.
-У тебя есть сигаретка? - спросил парень, в глазах блеснул вызов. Я протянул ему пачку вишнёвых сигарилл и дал прикурить - красноволосый с наслаждением затянулся сладким дымом и выпустил из лёгких растявшее в морозном воздухе сверкающее сизое облако. Я присел рядом с девушкой на одно колено и стал гладить её по разбитой, измазанной в крови щеке.
-Не жалеешь? - поднял на него глаза. Красноволосый болезненно отшатнулся и промолчал, делая очередную затяжку. Я кивнул и перенёс их в свою обитель. Пострадавшей девушке была сделана перевязка, и она теперь, постанывая от боли и страха, лежала в моей постели, ожидая, когда над ней возьмёт верх вколотое снотворное. Когда, наконец, бедняжка забылась в беспокойном кошмаре (а я не сомневался, что ей будет сниться именно кошмар), я грубо схватил неудавшегося убийцу за локоть и отволок его в ванную, начав допрос с того, что пнул его под струю холодной воды.
-Ты сбрендил?! - орал я, матерясь, уверенный в себе, потому что знал, что девушка уже крепко спит и не услышит ни единого слова, сказанного мною и моим оппонентом. - Сколько ещё раз, мать твою, я должен останавливать тебя в миллиметре от пропасти?! - я в бешенстве трепал его за шиворот намокшей и напитавшейся ледяной водой рубашки, окуная головой в ту же ледяную воду. Алая жидкость сходила с его волос - кровь, впитывавшаяся годами в белоснежную шевелюру. Я продолжал процесс выколачивания дури из головы горе-преступника. - Как же ты меня достал, боже, если бы ты только знал, как мне всё это надоело... - я выдернул его из ледяной воды и прижал дрожащий силуэт, весь мокрый, с алыми струями, змеящимися по посиневшему от холода лицу и смешивающимися со слезами, брызнувшими из глаз парня, к себе.


Спустя два часа он сидел на подоконнике в кухне и курил. Я подошёл и потрепал его по длинным, ещё мокрым, но теперь уже белоснежным волосам.
-Успокоился?
-Да... Спасибо, что не дал убить её.
-Да уж не за что... - я тяжело вздохнул и уселся на пол под подоконником. - Что же мне с тобой делать, скажи, бога ради...
-Не знаю... - он меланхолично пожал плечами, туша сигарету и выкидывая её в форточку. Потом спустил руку и зарылся пальцами в мои чёрно-красные волосы.
-Я больше не хочу, чтобы она жила, Юмме... Просто не хочу... - он всхлипнул.
-Не забывай, что она и моя тоже! - рявкнул я, резко дёрнув головой. "Красноволосый" едва не свалился с подоконника. - Как ты можешь? Она и так много страданий потерпела от нас обоих! Но я давно её признал, почему же ты не хочешь?! - я выходил из себя, демоническая натура рвалась наружу. - Сколько можно её убивать, терзать, заставлять страдать? Ты неблагодарен ей! И Богу неблагодарен за то, что она у тебя есть! - я кричал, срываясь на хрип - годы курения дали знать о себе. Тогда он спрыгнул с подоконника и, вытирая остекленевшие от слёз глаза, оттолкнул меня.
-Как ты надоел мне всё романтизировать, как ты мне надоел со своими нотациями!Без тебя проживу! - выкрикнул он у двери, сжимая в руках кожаный плащ, и выбежал, громко хлопнув дверью.

Я ушёл в спальню и сел рядом с ней. Часы летели незаметно, дни утекали водой сквозь песок, а я всё сидел и ждал. Наконец она открыла глаза, повстречавшие уже потемневшее небо полупрозрачной-полукрасной слезой.
-Юмме, милый... - заплакала она, сжав мою ладонь бледными обессилевшими пальчиками. - Бога ради, убей меня, Юмме... Пожалуйста, убей... Я больше не могу так...
-Даже не думай об этом. - прошептал я, свободной рукой водя по её волосам. - Если ты умрёшь - умрёт и он. А я не могу позволить себе потерять ни его, ни тебя... Вы одно целое, пойми это... - я прикоснулся холодными сухими губами к её искалеченному лицу.
Через некоторое молчание она спросила:
- Юмме, скажи мне...
-Что сказать?
-Каково это - любить саму Любовь?
Я усмехнулся и не ответил. Взгляд бродил по её коротким ярко-красным волосам - настоящим красным волосам, а не напитанным чужой кровью.


Вскоре она заснула и больше уже не просыпалась. Я сидел у её постели часами. Глаза выела соль, и я совершенно ослеп. Я ждал её слабого голоса, который позовёт меня и скажет, что она жива.
Она проспала всю зиму. Я ждал весны, ждал её как никогда, но чуда не произошло. Она всё так же лежала в постели, похолодевшая, но живая. Я ни на минуту не оставлял её. Я верил - она будет жить сколько-нибудь долго, пока я жив. Пока я рядом с ней. И вскоре я слился с ней, моё сердце впитало её. Бедная, бедная... Моя драгоценная Любовь.
Она ещё жива. Моё горячее демоническое сердце хранит её. Оно не угасло.
Где "Красноволосый" - я не знаю. Я просто верю, что когда-нибудь он вернётся ко мне.




...Я стоял у окна, мои плечи тряслись от рыданья,
И кровавые слёзы по раненой шее текли.
Я украдкою ждал,чтоб закончилось это страданье,
И любимые руки по телу меня обвили.
Где ты, милый? Я жду тебя долго, сереброволосый.
Может, я ради нашей любви мало лил своих слёз?
Твой демон стареет, приближаясь к людскому погосту.
Умоляю, вернись - почти мёртвый, я очень замёрз.


От 22.03.2009.