Ты когда-нибудь снова пройдёшься по этому городу,//правда, может быть, лет через пять, если ты вообще выживешь.//Ты, наверное, даже зайдёшь ко мне, снова, как раньше делал, без повода,//и хотя бы усталое "Здравствуй...", такое любимое, доброе, хотя и почти незнакомое, из своих лёгких выдавишь.//

А сейчас я не знаю, где ты, что с тобой, куда ты ушёл, улетел, уехал, зачем ты пропал,// почему ты мне знать о себе не даёшь, не звонишь и не пишешь, молчишь и скрываешься, словно бы тень, невесомый?//И почему же ты мне тогда, когда мог и догнать, и окликнуть, поймать той зимой, под снегом, среди темноты, почему, почему ты тогда мне даже "прощай" не сказал?//Я ведь так хотела твой голос услышать, узнать, понять и, быть может, простить, если ты виноват, хоть ты знаешь, что это неправда, но ты так и ушёл, и остался мне будто чужим, но странно знакомым.//

Ты, наверное, правда вернёшься, лет через пять, а, может, и больше, но, может быть, всё же вернёшься,// когда снова будет зима, только ты ведь зиму не любишь, верно? А я буду ждать, ждать в декабре, январе, феврале, и даже весной ещё подожду.// Мне только, прости, может, просто кажется, а может, и нет, но думается, что ты снова ко мне не придёшь, а если придёшь - будешь мяться, и ждать, и замёрзнешь в конце концов, а захочешь зайти - так дверью, дурак, ошибёшься,//и уйдёшь в конце концов, будто бы ты не узнал и, возможно, даже не смог заметить, как я мимо тебя, в лёгонькой тонкой куртейке и любимых разорванных кедах, прямо по снегу, сквозь темноту иду.//

Знаешь, я иногда, от того, возможно,  что ночую одна в квартире, сижу на кухне, курю и думаю, что сейчас я бы так хотела обнять тебя,// просто так, по-братски, как тебя, наверное, тысячу раз обнимали, а может быть, и не обнимали совсем, так тепло, так кротко, легко и молча,//молча, правда, без слов, без звуков, без вздохов, и только глухо и глупо  всхлипнув разок - ведь отпускала, почти что держась, привязавшись, со всею своей благодарностью, да и что там - почти что любя,// только вот не успела сказать, да и ты не сказал бы и мне не ответил, как будто бы вовсе не знаешь меня и не хочешь знать, не хочешь встревать в мою жизнь, а я теперь, дура, сижу, понимаю и, как побитая шавка, скулю, а когда совсем плохо - вою на небо по-волчьи.//

Иногда, я не стану врать, мне снится твоя улыбка, такая добрая, чуть в извинении, будто бы ты всё заранее знал и почувствовал, как всё закончится, как будет больно, и тяжко, и холодно,// будто уже понимал, когда я и не думала, только взглянув на тебя, что тебе всё ж придётся сбежать, и ты так и не сможешь, а может быть, и не захочешь, хоть это совсем не тобою загадано и уж, конечно, совсем не твоя вина,//повидать меня, что-то сказать и выслушать те слова благодарности, на которых мои штемпеля и печати и которые только тебе адресованы,//но всё это давно перестало быть важным, потому что ты просто не знаешь, как это для меня сложно, а я не могу и подумать, что сложного есть для тебя в этой жизни, но только ты не поймёшь, что мне - тяжело, я всю жизнь - одна.//

Я, наверное, всё же, когда тебя встречу здесь, может, случайно, а может, совсем, абсолютно намеренно,// не смогу из себя выдавить звук, или слово, и даже жалобный тихий вой, такой забитый, такой несчастный.// А ты, какой же ты идиот, перестанешь меня наконец сторониться, чураться и думать, что влезешь куда не надо, и словно бы ты был мне кем-то давно, две жизни назад поверенный,// наконец опять улыбнёшься, закашляешь, словно бы долго курил, хоть ты и не куришь совсем, метнёшься, прижмёшь к себе и скажешь своё незнакомое тихое "Здравствуй...".