"Она - как творенье моё.

Поставьте на ней кавычки.

От моего сердца отмычки

Все в руках у неё.

Она ещё может дышать.

Она не сгорит, словно спичка.

Поставьте на ней кавычки -

Ей рано ещё умирать.

Сестра ничего не ест.

Я сам матерюсь по привычке.

Поставьте на ней кавычки -

Не хочу, чтоб на ней стоял крест".

От 10.12.2009

Мать разбил инсульт.

Её нашёл я. Слава Богу, что проснулся вовремя. До сих пор пугают мысли о том, что могло случиться, проснись я, как обычно, на час позже будильника. Меня трясёт. В ушах до сих пор стоят материны хрипы. Сижу на успокоительных как последний дебил.

Маму забрали в ближайшую больницу - сказали, что в специализированную клинику просто не довезут. Врачи помимо инсульта констатировали инфаркт миокарда. Томография показала лопнувший в мозге сосуд и, как следствие, обильное кровоизлияние. Позже прибавили ещё и аневризму, которая развивалась несколько лет и о которой мы злополучно не знали. Инфаркт, как мы поняли, от того, что ночью мама поняла, что с ней что-то не так, и испугалась. Очень испугалась.

В реанимацию никого не пускают. Но говорят, что стабилизируют состояние так быстро, как только смогут. Сестре удалось попасть внутрь на несколько минут - после она плакала и рассказывала: "Мама сейчас не контактирует с внешним миром. Очень слабо видит, практически не слышит даже с аппаратом. Из всего, что она может связно произнести, понятно только "Что происходит?". Она не понимает, где находится и что с ней".

Произошла частичная потеря памяти. Мать не помнит и не знает половину предметов, слабо узнаёт людей. Почти не говорит. Но сегодня с утра врачи сказали, что она смогла попросить воды, когда захотела пить. Значит, всё не так плохо. Она выздоровеет, и всё будет хорошо.

Зашла тема об операции. Пугают цифры: шансы 50 на 50. Но мы знаем, что мать сильная женщина, она обязательно выкарабкается. Ей ещё слишком рано.

Из вчерашнего разговора с сестрой:

"-Да куда ей, она ещё слишком молода. Она ещё на наших свадьбах не отгуляла. Она ещё внуков не понянчила. Мы ей обещали дачу достроить, чтобы был красивый домик, как она всегда хотела...

-Угу. Я ей ещё хотел подарить "Фольксваген", модель "Жук", помнишь? Маленькая такая... Вот. И ещё мы ей заведём таксу. Или двух. А может быть, и больше. Столько, сколько сама захочет.

-Да. И вообще, она ещё столько в мире не видела. Она новый год хочет встретить под шум волн уже который год. На следующий год обязательно поедем. Все вместе.

-Ага..."

Утро далось тяжело. Не хочется ничего. В теле даже чувствуется одна-единственная натянутая струна. И моя задача сейчас - не дать ей лопнуть. Я прекрасно понимаю, что от меня нужно - быть сильным. Потому что мама всё чувствует. И всё знает за нас с сестрой.

Той ночью... Мне говорили, что она не слышит и не способна реагировать на внешние раздражители. Но, когда я сидел рядом с ней до приезда "Скорой", когда я говорил с ней, я видел, как меняется её лицо в зависимости от того, что я говорю. Я говорил, что всё будет хорошо, что это всё просто временное и всё обязательно пройдёт. И она понимала это. Но она плакала, потому что с моего лица на её руки слёзы не просто капали - они лились как из испорченного крана. И я всё не мог унять себя, и всё целовал испачканное в крови лицо - пока приехавшие медики не выставили меня из комнаты с просьбой не мешаться.

Нам всем надо немного оклематься. Сейчас, спустя ночь, шок ещё не прошёл. Но мы уже ясно осознаём, что мы можем сделать для неё - мы можем быть рядом. Мы можем подгонять нужные лекарства, чтобы маме было лучше. И ещё мы можем молиться. Сейчас это особенно важно.

Спасибо тем, кто вчера мысленно держал меня за руку и не дал мне отчаяться в самый страшный день в жизни. Спасибо моим ребятам-сокосбендникам. Они действительно вытащили меня из болота. Особенно Бельфегор.

Надо помнить, что уныние - смертный грех.