Автор: Crazy_Ryuzaki
Бета: -
Название: Дыхание ветра. Глава вторая.
Дисклаймер: мне ничего не принадлежит ++ а жаль.... от Б я бы не откакзалась))
Рейтинг: PG-13
Жанр: я не знаю, что я такое написала ^^
Предупреждение: POV героев, небольшое отступление от канона
Описание: моменты из жизни Бейонда Бёздея
Размещение: спросите автора
От автора: не бейте сильно, этот фанфик сожрал мою душу **

Сбившиеся с пути.

A
Был поздний апрельский вечер. Дождь хлестал по крыше и окнам, словно безумный дикий зверь. Странно, говорил сегодня за обедом Роджер. Странно, ведь апрель, а дожди такие, как будто уже давно осень на дворе...
Я лежал на своей кровати - безмолвная, тихая фигура,- и смотрел неморгающими глазами в тусклый потолок, по которому изредка скользили тёмные ленивые тени.
В моменты, когда природа билась в конвульсиях - как сегодня, мне было о чём подумать. Точнее, мысли сами выползали из самых-самых далёких, гнилостно пахнущих глубин сознания, будто ленточные черви, и начинали растекаться в моей голове, лишая меня душевного равновесия, какого-то подобия покоя...
Тяжелый аромат поплыл по комнате. Что это?.. Я внезапно забеспокоился, принялся расхаживать туда-сюда, поднося вещи к носу. Где-то должен быть источник запаха... где-то...
Пахло всё. Книги, одежда, бархатные портьеры. Я присел на кровать, слизнул капельки пота над верхней губой. Даже моё тело пахло так...
Что происходит?... Гром ударил в свои металлические тарелки, по небу пробежала стремительно молния, сердце пропустило один удар. Мне страшно...

BB
Ватари долго смотрел на меня, не говоря ни слова. Глаза его слабо поблёскивали за толстыми стёклами, и невозможно было понять, о чём он думает.
Как же он постарел за эти несколько лет - вот о чём я размышлял. Вся эта утяжелённость век, вислые щёки, глубокие морщины, рельефно прорезавшие лицо... Мда, кто-то растёт, а кто-то стареет.
- Бейонд, - наконец сказал он, нарушив идеальное молчание, которое можно было прощупать руками. - Что ты творишь?
- А что я творю? - спросил я, невинно хлопая глазами.
- Стоит ли это того?
Нет смысла спрашивать, что это значит. Один взгляд в зеркало - и этого достаточно для тех, кто знает L в лицо. Но почему я не могу этого делать?... Почему, если я так хочу превзойти его, встать на ступеньку выше и глянуть на свою поверженную копию, на его опущенный затылок...
- Стоит ли? Конечно, стоит, - сказал я, живо представив свою победу.
- Бейонд, - тяжело вздохнул Ватари.
- Очень содержательная беседа, - не удержался я от язвительности. - Если вы закончили, можно я пойду?
- Бейонд! Копируя, тебе никогда...
- ... не превзойти его, - закончил я, улыбаясь. - Знаю.

***
Неплотно прикрытое окно распахнулось от порыва ветра. Мгновенно взметнулись занавески, поднялся в воздух вихрь бумажек.
- Сегодня ветрено, - сказал A, закрывая окно.
Я сидел на полу и собирал головоломку - кубик с металлическими решёточками, между которыми перекатывались тихо позвякивающие шарики. Длинная чёлка постоянно лезла в глаза, мешая, и мне приходилось заправлять её за уши.
- Говорил с Ватари, - сообщил я, не отвлекаясь от головоломки.
- Ну и как?
- Он пытался вбить в мою неразумную голову, что подражать L - плохо.
A разлёгся на кровати и задумчиво посмотрел на меня.
- Ватари... - протянул он. - Он просто исполнитель, рабочая сила. Всё, что он мог сделать - он это сделал. Сейчас же уже наше время.
- Для нас? - переспросил я, откинув в очередной раз волосы. - Ты так думаешь?
- Знаешь, подобные мысли посещают меня очень часто.
- Ватари даже не привёз мне сладостей, а я просил, - вставил я.
- Он злится.
Мы помолчали. Когда я отложил в сторону собранную головоломку, он снова заговорил:
- Ты знаешь.. Мне кажется, что со мной творится нечто странное.
- Что?
- Не знаю... - Он смотрел в потолок широко распахнутыми, неморгающими глазами. - Этот приют... Он как оковы, понимаешь?
Я кивнул - подобное чувствовал и я сам время от времени.
- Здесь всё уже прогнило, - продолжал A. - Ты ощущаешь сладковатый запах гнили?.. Он преследует меня, постоянно. Иногда мне хочется просто уйти, лишь бы это всё закончилось. Да, я слаб, признаю. Но мне надоело это однообразие. Ты испытываешь нечто подобное?
- Не думаю, - осторожно отозвался я. - Я не такой, как ты.
- Ты сильный, - признал он. - Но есть много вещей, которые сильнее нас.
- Например?
- Тоска. Уныние. Ненависть. Любовь. Осознание собственной ненужности. Безумие, в конце концов, - тут он улыбнулся уголками губ. - Мы ведь с тобой знаем, что это такое?.. - с этими словами он соскользнул с кровати и прижался ко мне, обвив шею руками.
- Это называется гомосексуальными отношениями, A, - сказал я равнодушно.
Несмотря на холодный тон, сердце забилось чуть быстрее.

A
Ночью стало холодно. Окно было закрыто, но отчего-то и под шерстяным одеалом меня пробирало до костей.
Оставив бесплодные попытки уснуть и согреться, я откинул одеало и сел на кровати. Кожа тотчас же покрылась мурашками. Да что это такое?!...
Я посмотрел на часы - пол-первого. Наверняка, B уже спит. Но одиночество меня просто замучило. Я оделся, вышел и бесшумно направился по тёмному спящему приюту в его комнату.
Он открыл почти сразу.
- Что такое?
- Не могу согреться, - ответил я.
Он смотрел на меня сонными глазами, и по всей видимости ещё не выбрался из мягких обьятий Морфея.
- Что тебе от меня-то надо?.. - тупо спросил он.
- Просто пусти меня! - крикнул я неожиданно для себя. - Тебе сложно это сделать?!
Сорвался и сразу же остыл. B зло прищурился.
- Проходи, коли так, - процедил он, посторонившись.
Комната B очень подходила своему владельцу. В сложном восхитительном беспорядке угадывалась строгая нерушимая система. Расположенность всех вещей имело свою закономерность. Одеало, комом лежащее на краю кровати, свисало до пола, но никогда не касалась его хоть одним своим кончиком. Одежда была разбросана в строго определённых местах и находилась в определённой степени помятости. Липкие банки из-под джема с подтёками по краям, некоторые с как будто случайно забытыми внутри ложечками, чашки с кофейной гущей на дне, разноцветные фантики... Всё это кардинально отличалось от обстановки моей комнаты - аккуратной, чистенькой, как будто в неё только что заехали.
И везде были приклеены бумажки, на кторых B писал что угодно - от сложных математических вычислений и латинских наименований, до памяток и смешных нелепых рожиц, срисованных с его любимой манги.
Я прошёл в комнату, присел на край кровати. B залез на подоконник и принялся что-то чертить на стекле. Когда он отодвинулся, я увидел ровные ряды кроссворда - он обожал их составлять.
На полу стояла коробочка с единственной песочной печенюшкой. Я подцепил её и отправил в рот.
- Ватари действительно не оставил тебе сладостей?
- Правда, - сказал Б и вдруг выдал такое ругательство, что у меня глаза едва не вылезли из орбит. Ему это было несвойственно.
- А что у тебя стряслось? - спросил он как ни в чём не бывало.
- Мне очень холодно, - повторил я.
- Ты хочешь, чтобы я помог тебе согреться? - спросил он без тени улыбки.
- Нет...
- Может ты заболел? - предположил он. - Сходи к врачу.
- Да не заболел я, - воскликнул я с досадой. - Это другое..
- Какое?
- Как ощущение безвыходности, понимаешь?.. Этот холод, озноб.. не могу уснуть.. Не знаю, сложно объяснить!... Как будто из только что вырытой могилы тянет холодом.. - тут меня порядочно затрясло.
- Хватит, успокойся! Эй.. Слышишь?
Он вздохнул, слез с подоконника и приобнял меня за плечи.
- Выпей лекарство, уснёшь как младенец, - посоветовал он.
- Пошёл ты со своим лекарством! - вспылил я и сразу же испугался, что он выставит меня за дверь. А мне больше некуда было идти...
Он остался равнодушен к грубости.
- Не хочешь, значит? - пробормотал он. - Ну, знаешь, есть ещё одно средство, - пальцы на моём плече сжались чуть сильнее, настойчивее.
- Думаю, это будет лучше всего, - Я придвинулся к нему. Блеснули алые искры в его глазах, похожие на тлеющие угли, и в следующий момент мы встретились губами.
Всё произошло очень быстро, и вскоре я уже лежал, тяжело дыша, на влажной простыне. Б пристроился рядом с моим коленом, и его сердце стучало, как после длинного забега.
- Ты в курсе, что твои глаза загораютя красным, когда ты кончаешь? - осведомился я.
- Теперь в курсе, - лениво ответил он. - Ты как?
- Лучше... Кстати, - тут я кое-что вспомнил. - Сколько мне ещё осталось? Это я так, просто из интереса.
B посмотрел чуть выше моей головы.
- Не скажу, - заявил он.
- Почему?
- Тогда ты захочешь убить себя, лишь бы не проживать такую ужасно долгую жизнь, - он помолчал. - Шутка. Смейтесь, господа.
- Ха-ха, - послушно отозвался я. - И всё же?
- Семьдесят три года.
- Так долго?.. А я думал, что гении умирают рано.
- Значит, ты не гений, - подытожил Б.
- Значит, так, - я вздохнул.

BB
Проснувшись утром, я не обнаружил A. Ушёл на рассвете, как неверный супруг от любовника?.. Странно, что я не услышал его шагов, слух у меня тонкий.
Я поднялся с кровати, подошёл к окну. Раздвинул занавески. Свет сразу же брызнул в комнату, как только что отжатый сок.
Дождь закончился, подумал я и потянулся, чтобы открыть окно.
- Но ветер ещё есть, - разочарованно произнёс я и закрыл окно.
Я сходил в душ, старательно взлохматил влажные волосы и надел потёртые джинсы с белым свитерком. Покрутился перед зеркалом и остался доволен - добавить сюда ещё усталый вид и тени под глазами и получится вылитый L.
L ... Приятное тепло разлилось по телу. Какая радость, что меня видел Ватари - это значит, что L уже знает о том, что в Вамми-Хаузе растёт его двойник... Интересно, а что он об этом думает?.. Помню, как он сидел, покусывая палец...Он неповторим..
Я внезапно осознал, что обсасываю большой палец и медленно вытащил его изо рта.
Нет, я его не любил и не хотел. Он просто стал смыслом моей жизни, пульсирующим центром моего мира... Пробуждающееся желание отлично компенсировал быстрый секс с A... Кстати, о нём. Мой взгляд остановился на выпачканном спермой постельном белье. Надо бы отнести в прачку.
Я скатал простынь и понёс этот ком в прачечную. Мой путь лежал мимо комнаты А, и я заметил, что дверь немного приоткрыта. Я заглянул внутрь. Там никого не было.
Интересно. Куда это он ушёл, да ещё дверь оставил открытой?...
Отнеся бельё в прачечную, я решил подняться на крышу - A частенько проводил в безмолвии там несколько часов кряду, уставившись на проплывающие мимо облака.
Я оказался прав. Он и правда стоял над пропастью, опираясь одной рукой о металлический бортик. Ветер раздувал его волосы, отливающие на солнце красным золотом, и выглядел он в этой позе очень красиво - просто картинка.
- Что ты здесь делаешь? - спросил я, приблизившись к нему.
- Ветер... - последовал туманный ответ.
Я приподнял брови, но ничего больше не сказал. Мы молча простояли ещё минут семь, и он вдруг обратился ко мне:
- Ты слышишь, как он дышит?
- Кто? - растерялся я, почему-то подумавший об L.
- Ветер. Ты слышишь его дыхание?
- Ну, это же логично, разве нет? - пожал я плечами. - Ветер дышит, дождь плачет ... что там ещё..?..
- Но он ведь совсем живой! - горячо воскликнул A. - Ветер. Он дышит, как мы, хочет быть свободным, как мы. ... Знаешь, у него такое взволнованное дыхание...
- Перестань, - велел я. Такой А мне совсем не нравился. Что-то странное происходило с ним в последнее время. - Что с тобой такое? - спросил я напрямую.
Он улыбнулся.
- Уже всё нормально, B. Правда. Я уже не боюсь. Спасибо тебе, что беспокоишься.
- Я не...
- Можешь уйти? - неожиданно попросил он, отвернувшись от меня. - Хотелось бы побыть с ветром наедине.
- Хорошо, - сказал я и пошёл к люку, ведущему на жилой этаж.
Больше в тот день я с ним не разговаривал.

Следущим утром меня разбудил беспокойный топот в коридоре и чьи-то взволнованные голоса. Я распахнул дверь, собираясь накричать на ополумевших детей, да так и замер с открытым ртом. Почти все воспитанники Вамми-Хауза столпились в коридоре, тихо перешёптывались и вообще были какими-то потерянными. Кое-кто из младших плакал.
- Что случилось? - спросил я у маленького M, стоящего ко мне ближе всех.
- Там... A.. - ответил Мелло, потрясённо выпучив глаза, и я всё понял. Оттолкнув паренька, я бросился сквозь толпу детей к комнате A.
- Брысь! Вон отсюда! - кричал редко повышающий голос Роджер на излишне любопытных воспитанников, которые пытались заглянуть за дверь.
- Роджер, - сказал я, вынырнув из-под чьего-то локтя. - Пусти меня.
- Это ты, - он посмотрел на меня сверху вниз. Мне показалось, что глаза его за стёклами очков полны слёз. - Заходи.
Я проскользнул в комнату А и, сделав пару шагов, застыл.
Он лежал на железных носилках, бледнее обычного, с закатившимися глазами и сизыми следами от верёвки на шее. Облачён он был в струящийся серебрянный шёлк, а сквозь белую кожу просвечивали тонкие-тонкие нити синих вен.
- Выносим, - предложил человек в спецкостюме.
Другой покачал головой.
- Надо подождать, пока разгонят детей.
Ни один из них не заметил меня.
- Он мёртв? - уточнил я.
...Конечно он был мёртв - просто тело без имени и срока оставшейся жизни, как у той девчонки...
- Ты что здесь делаешь?! - крикнул человек. - Только детских обмороков нам не хватало!
... А на тонкой коже ещё остались следы моих вчерашних поцелуев - некрасивые пятна, похожие на увядшие красные цветы. Он и напялил эту дурацкую шёлковую ночнушку, чтобы они были видны...вот придурок. Я вышел из комнаты, не глядя на притихших детей и несчастного Роджера. Ноги сам отвели меня на крышу.
На том месте, где стоял вчера A теперь было пусто, только ветер шально дул в трубы и слабо шевелился привязанный к бортику кусок выцветшей ткани.
Послание, пронеслось в голове. Он должен был оставить мне послание. Он не мог уйти просто так, это было совсем не в его духе. Он оставил знак здесь, на крыше.
Поиски были недолгими, и скоро я нашёл нужную вещь. За трапецевидным выступом, в тёмной пыльной глубине лежала пухлая книга в коричневой обложке. Я вытащил её и пролистал.
На первой странице было написано:
"Следующим будешь ты, Back-Up, B", а на шестнадцатой странице, прямо поверх напечатанного текста A красивым ровным почерком вывел:
"Сегодня мне приснился странный сон. Возможно, соитие с B сильно повлияло на его содержание.
Я стоял посреди огромного поля огненных цветов, а с неба сыпались остро заточенные звёзды с огоньками на концах. Я был обнажён и держал в руках свои мозги, которые медленно плавились от ужасно жаркого солнца. Я держал их и видел перед собой L. Ещё там был B, он стоял рядом с L и всё пытался дотянуться до его головы, вставал на цыпочки, но у него никак не выходило с ним сравняться. И они уменьшались и отдалялись от меня, и глядели одинаковыми равнодушными глазами.
Так вот, Бэк-ап, я точно знаю, что ты умрёшь через несколько лет. А L умрёт чуть позже, но точно так же, как и ты. И не думай, что это знание как-то связано с вышеописанным сном, просто перед смертью сильно обостряется чувство интуиции.
A."
Я молча зансунул потрёпанный томик за пазуху и поднял глаза вверх. По чистому небу торжественно плыли ватные облака.
Погода налаживалась.

Его похоронили на заднем дворе приюта, у кустов терновника. Одетые в чёрное дети стояли полукругом, слушая Роджера, который вспоминал о самоубийце только самое лучшее. После этого, все возложили рядом с крестом строгих очертаний по паре тюльпанов - его любимых цветов - и побрели в приют, вытирая покрасневшие глаза.
Я ходил по парку. В моей голове бродили странные мысли, рождались странные идеи.... Вдруг я услышал чей-то сдавленный плач. Приподняв завесу висячих роз, я увидел у стены черноволосую девочку в тёмном платье, плачущую навзрыд.
Я знал, что ей нравился A.
- Он принял решение, - сказал я.
Она отняла руки от лица и просипела:
- Зачем он это сделал?.. Я любила его.
- Тебе не понять, - жёстко отрезал я.
- Я его любила.... - завыла девочка.
Мои губы скривила жестокая безумная улыбка.
- Он трахался со мной, - сообщил я безучастно. - Он подставлял мне свою задницу и стонал как девчонка, когда кончал.
В больших мокрых глазах отразился ужас.
Я развернулся и зашагал к приюту.

Через месяц я ушёл из Вамми-Хауза. Через два года я уже жил в Америке. У меня было новое имя. Рюзаки Руи.


***

Автобус остановился на углу Купер-Стрит. Лениво, неохотно распахнулись двери. Я спустился по лестнице.
Пахло сожжённой землёй и солью. В лицо дунул, разметнув чёлку, сухой ветер.
- Что ж... - сказал я. По лицу блуждала непонятная улыбка. - Лос-Анджелес... Ты меня ждал?
Какая-то девчонка шарахнулась в сторону, посмотрев на меня, как на сумасшедшего.
Я поднял глаза немного вверх - её звали Джессика Рип, и жить ей оставалось ещё четырнадцать лет. Тебе повезло, Джессика Рип.... Я отвернулся и зашагал прочь от остановки, навстречу новой жизни.