Автор: Crazy_Ryuzaki
Бета: -
Название: Дыхание ветра. Глава первая.
Дисклаймер: мне ничего не принадлежит ++ а жаль.... от Б я бы не откакзалась))
Рейтинг: PG-13
Жанр: я не знаю, что я такое написала ^^
Предупреждение: POV героев, небольшое отступление от канона
Описание: моменты из жизни Бейонда Бёздея
Размещение: спросите у автора
От автора: не бейте сильно, этот фанфик сожрал мою душу **



Истоки.

BB.
Из детства остались лишь обрывочные воспоминания. Родителей не помню совсем, самым чётким ощущением младенчества является боль от толстых трубок в венах и пластмассовых колец, оттягивающих веки. Потом, уже в приюте - в моём первом приюте, где я провёл четыре года - мне сказали, что отец разбился, врезавшись в грузовик, а мать, стараясь заглушить боль, стала выпивать и в конце концов повесилась на трубе в ванной комнате. На тот момент мне ещё не было двух лет и меня держали в лаборатории, изучая врождённую мутацию глаз. Я был довольно слабым ребёнком, постоянно падающим в бездну детских эпидемий и выползающим оттуда только при помощи уколов, капельниц и постельного режима в изоляционной больничной палате. При этом мои особые глаза оказались феноменом и неразрешённой загадкой для тех людей, которых они привлекли сразу после моего появления на свет. Отлично помню, как во время очередной волны ангины, я подслушал разговор лечащего врача и учёного, который время от времени закапывал мне под веки жгучую жидкость и потом напряжённо всматривался в расширившиеся зрачки.
- Уникальный случай, - говорил он лечащему врачу, а я со всей силы прижимался щекой к перегородке, стараясь уловить каждое слово. - Надо изучать его более тщательно, желательно используя новейшую аппаратуру.
- Но этот ребёнок с трудом может продержаться на свете, - устало возразил врач. - У него очень слабое здоровье. На моей практике ещё не было пациента, который болел бы так часто.
- Поэтому нужно приложить максимум усилий, чтобы узнать всё о глазной мутации! Разве вы не понимаете, что человеческий глаз вообще не может быть устроен так, как у него?!
- Это может быть каким-нибудь необычным уродством...
- Не просто уродство! Я вам говорю, мальчик уникален.
Ничего хорошего мне особенность не принесла. Я только испугался, и, кроме того, слава об << уродстве >> просочилась в детские круги окружавшего меня общества, и приютские воспитанники начали меня сторониться. Мне исполнилось шесть лет, я окреп и болел уже не так часто, и больше мог общаться со сверстниками, кроме того, мне этого хотелось самому. Но, в отличии от меня, перспектива сблизиться с уродом их не воодушевила. Напротив, они встали особняком, неприветливо разговаривали со мной и старались отделаться поскорее. При моих отчаянных попытках выяснить, что происходит, почему меня считают изгоем, несколько крепко сколоченных парней прижимали меня где-нибудь в темном уголке и избивали, вкладывая в удары и пинки бессмысленную ярость и какое-то животное остервенение.
Первое время я плакал, а потом понял: показ своей слабости только усугубляет ситуацию, они свирепеют ещё больше, увидев мои слёзы. И я стал держать горечь в себе. С каждым днём это получалось всё лучше, и с каждым днём я становился всё больше похожим на бездушную куклу с остекленевшим взглядом.
Однажды дети попробовали убить меня. Став старше, я понял наивность их затеи, но тогда - в шесть с половиной лет - я сильно испугался, когда группа девчонок и мальчишек с перекосившимися от злобы лицами потащили меня к открытому настежь окну в коридоре на четвёртом этаже, попутно тыча острыми злыми кулачками в мое тело. К счастью, на мои крики и первобытные звуки, доносящиеся из оравы, прибежали взрослые и скоро коллективное безумие было остановлено. Детей наказали, а я вновь окунулся в больничный мир, серым призраком вернувшимся в мою одинокую несчастную жизнь. Только теперь я лежал в отделении нервно-психических расстройств.
Выписали меня через несколько месяцев. Худая нескладная фигура, прозрачная кожа, сквозь которую просвечивали синеватые вены, тяжёлый взгляд рано повзрослевшего ребёнка - таким я явился в новый приют. Душевная рана заросла очень тонкой нежной кожей, и я постарался спрятать её подальше. Я изменился, не только внешне, но и внутренне - исчез забитый щенок, а появилась агрессивная диковатая дворняга. Я понял - чтобы выжить, мне необходимо нападать, а защита - это удел слабых. Мне же не хотелось быть слабым.
Спустя полгода меня уважали не только сироты, но и уличная шпана. Я славился отчаянием в драках, и у меня частенько сносило крышу. Я ничего не боялся, нередко пускался в опасные авантюры. Друзей у меня не было, я никого к себе не подпускал. Также я страдал лунатизмом. Вставал ночью с кровати, бессмысленно бродил по общей комнате, а разбуженные мальчишки боялись шелохнуться, потому, что знали: Бёздей увидит, что ты не спишь и изобьёт тебя до потери сознания, крича при этом и неизвестно в чём обвиняя жертву.
Воспитатели не знали, что со мной поделать, поскольку я учился лучше остальных и показывал незаурядные интеллектуальные способности. Они наказывали меня, даже отводили к детскому психологу, решив, что я ещё не совсем оправился старой травмы и поэтому такой нервный, и хожу по ночам. В результате борьбы вздорного мрачноватого ребёнка и усыпляюще-ласкового, терпеливого психолога я перестал лунатить и бросаться на ребят. Но при этом, припадки гнева практически не ослабли, я просто стал сдерживать себя, поняв, что это иногда бывает выгодно.
А в восемь лет я открыл в себе фантастическую способность. Оказывается, странная алая пелена, иногда застилавшая мне глаза, была завесой перед другой реальностью, в которую я научился погружаться, расслабив сознание и выбросив лишние мысли из головы. Стало понятно, что мои глаза вовсе не порок и не мутация, а особый дар, что-то вроде тех сверхспособностей, которыми обладали герои телевизионной фантастики. Используя мои уникальные глаза, я словно смотрел в осколок красного стекла. Что же мне открывалось за ним? Обыкновенное, немного искривлённое пространство и сияние над головами людей, на которых я смотрел. Поначалу оно казалось мне нелепой писаниной на неизвестном языке, но вскоре, привыкнув к глазам, я начал разбираться во всех этих закорючках и знаках. Верхняя строчка показывала имя человека, а под ним располагался ряд цифр, иногда меняющихся. С именем было всё понятно, но эти цифры... Может возраст?.. Или дата рождения... Я ломал голову, пока не увидел смерть девочки-сироты. Используя свои глаза, я заметил, что её цифры меняются чаще, чем у остальных и решил последить за ней. Через пару дней, её сбил насмерть автобус. В тот момент, когда она упала на асфальт, неестественно вывернувшись, а под головой растеклось чёрное пятно, цифровой ряд и имя словно рукой стёрли. Отныне это было просто тело. Я понял, что цифры не что иное, как колличество отведённых человеку лет, месяцев, дней.
А спустя две недели в наш приют приехал человек, представившийся мистером Ватари, и вскоре я, собрав скромные сиротские пожитки, уехал с ним в далёкий Винчестер, в его приют для одарённых детей - Вамми-Хауз.

Ватари.
Результаты пробного теста выявляли несколько детей с интеллектом гораздо выше среднего. Я закрыл текстовый файл и задумчиво перелистал только что распечатанные анкеты предполагаемых будущих воспитанников Вамми-Хауза.
Так... мальчик, двенадцать лет, Париж... проявляет большие наклонности в языках... Результаты его теста были, безусловно, хорошими, но едва ли выдающимися. Я отложил анкету. Вряд ли о н одобрит, так что - нет. Языки это хорошо, но ты не сможешь справиться с уровнем Эла.
Далее. Мальчик, десяти лет, Лондон... Учителя считают, что он обладает феноменальной памятью, считается лучшим в шахматных партиях не только среди детей своего приюта, но и среди района... Неплохо. Очень даже возможно, высокое владение шахматами означает хорошо развитую логику. Посмотрим дальше.. Девочка, десять лет, явно с математическим складом ума, живёт в Венгрии. Хм, а почему бы и нет?.. Идём дальше.
Я просматривал анкеты ещё примерно с час, пока, наконец, не отобрал пять лучших из них. Среди них были шахматист и девочка из Венгрии, а также мальчик по имени Бейонд Бёздей, насчёт которого я немного сомневался. В примечании от воспитателей и детского психолога говорилось, что ребёнок психически неустойчивый, случаются срывы. Опять же, лучший в учёбе и обладает способностью схватывать всё буквально на лету. Я присмотрелся к фотографии мальчика. У него было бледное маленькое лицо и очень тёмные глаза, даже на фотографии казавшиеся острыми и какими-то пронизывающими. Этот ребёнок вызвал наиболее сильные сомнения. Выдержит ли он нагрузку Вамми-Хауза? .. Пока я не встречусь с ним, я точно не пойму.
Впрочем, это касается и остальных детей.

***
Ребёнок оказался хилым и каким-то зажатым. Я пробыл в приюте неделю, подвергая его всяческим проверкам, в том числе психологическим и логическим тестам, составленным L, пока не удостоверился в его прекрасных результатах и не позвал на личную беседу. Он смотрел на меня недружелюбно и настороженно, как дикий зверёк, очутившийся в неволе. На вопрос: << Ты знаешь языки?>>, он ответил:
- Французский. Немецкий. Ещё учил испанский и японские иероглифы.
- Сам? - уточнил я.
- Да.
- Хотел бы ты отправиться со мной в специализированный приют? - спросил я.
- Какой приют? Вы кто?
- Меня зовут Ватари, - продолжал я, - и я недавно создал приют для особо одарённых детей. Чтобы выявить способных сирот, я разослал тесты по всем интернатам, владельцем или совладельцем которых я являюсь. По его результату и результатам последних тестов я выявил, что ты очень способный.
- Вы меня заберёте отсюда?! - вытянувшись на стуле, жадно спросил Бейонд Бёздей. Его глаза загорелись. - Заберёте?!
- Возможно, - сказал я. Мне вдруг стало его жаль, так, что сердце защемило. Он был сиротой до мозга костей, несчастный, одинокий ребёнок.
- Заберите!
- Тебе не нравится здесь? Тебя обижают?
Он дёрнулся и повёл плечом.
- Нет. Но я... я...
Ты хочешь домой, определил я. Это уже второй твой приют, но ты никак не можешь привыкнуть. Не можешь привыкнуть к тусклым стенам и вялым голосам, к однообразной пище, к крикам взрослым, к их равнодушным лицам.Ты надеешься, что обретёшь дом в Вамми-Хаузе.
- Бейонд, многие ребята тебя боятся. Они говорят, что опасаются тебя разозлить, иначе ты их побьёшь.
Вот что мне больше всего не нравилось. Их лица, когда они говорили о тебе, менялись, исковерженные паническим страхом и трепетом.
- Я не бью их очень сильно!- воскликнул мальчик испуганно.
- Ты должен понимать, - Я тяжело вздохнул. - В моём приюте подобные вещи не приняты. Если ты не можешь сдержать себя - тебе там не место.
Мне показалось, что он сейчас бросится на меня - такая злость отразилась в его глазах. Но, видимо вспомнив мои слова, он остался неподвижен.
- Я смогу сдержать себя, - сказал он сквозь сжатые зубы, не глядя на меня.
Господи, и ему всего восемь лет! Почему он производит впечатление гораздо более взрослого?!
- Вы не хотите меня забирать? - спросил он, не выдержав молчания.
- Не знаю.

BB.
Старик молчал, хмуро разглядывая меня. Скорее всего, он уже принял решение оставить меня... Тогда, на моих руках остался последний козырь.
- Вам ведь есть что скрывать, мистер?
- Мм?..
- Зачем вы скрываете своё имя?
Молчание. Только старческие глаза внимательно смотрят на меня, ожидая продолжения.
- Ваш приют... Может, это не приют вовсе, а какой-нибудь центр по изучению вундеркиндов и экспериментов по ним? А вы агент ФБР или ЦРУ? А, мистер Вамми Куилш?

Ватари.
Блеф. Невооружённым взглядом видно, что мальчишка блефует. Его слова не больше, чем попытка отплатить за обиду. Странно, он, похоже, решил, что я собираюсь уехать без него.
Но имя...
- Откуда ты знаешь моё имя?
- Я знаю имена всех людей, стоит мне только увидеть их лицо, - выпалил он, и я понял, что он долго держал это в себе, борясь с чувством рассказать кому-нибудь.
Экстрасенсорные способности? Кто бы мог подумать. Это многое меняет.
- Я увезу тебя, - сообщил я. - Ты мог бы не говорить мне об этом, я бы всё равно тебя увёз. Ты очень талантлив... Иди собирайся.
Он спокойно слез со стула и направился в свою комнату, этот странный мальчик.
Я глядел ему вслед, пока не закрылась хлипкая дверца. После этого я достал его сложенную вдвое анкету и написал под именем: Зачислен.


BB.
Я возненавидел это место почти сразу. Становилось даже немного обидно - я так стремился попасть сюда, открыл свою главную тайну, а потом возненавидел этот приют.
Пока Ватари вёл меня по аллее и огромные тополя возвышались сплошной стеной, пока я слышал колокольный звон, я чувствовал некий трепет и волнение. Но стоило мне пожить в этом замкнутом мире, битком забитом интеллектуалами разных возрастов, стоило привыкнуть к детям и учителям, и я разочаровался.
Их было столько!.. Столько умных, гениальных детей. И все они поклонялись кому-то там, с гордостью говорили, что о н их выбрал. И все они страстно желали стать е г о преемником.
Глупцы.
Я его ненавидел. Он разговаривал с нами через компьютер, я слышал его изменённый динамиком голос и хотел придушить его, чтобы ненавистный голос наконец смолк, чтобы дети освободились от его тени и зажили своей, свободной жизнью.
И ещё, я хотел его увидеть. Мне было интересно, как он выглядит. Какие у него глаза. Как он улыбается. Как он ест. Как он думает. Каким он становится, когда выигрывает очередную схватку. И ещё много-много <<как>>.

Когда мне было двенадцать лет, я считался одним из лучших воспитанников Вамми-Хауза и мой интеллект по общим подсчётам равнялся интеллекту A. Я раскрыл одно дело из предыдущей практики L, и Роджер был страшно горд мной. Из моей группы раскрыть его никому не удавалось. Он сообщил об этом Ватари, и, пока я маялся от жары в его душном кабинете, тот, выразив удовлетворение, сказал, что пошлёт мне на почту личное сообщение от детектива.
Открыв ящик электронной почты, я обнаружил сообщение от некоего Эральда Койла такого содержания:
<< B, я очень горжусь тем, что ты смог справиться с этим запутанным делом серийных убийств в Плимуте. Оно считалось нераскрываемым из-за недостатка улик, ты же смог найти связь между жертвами. Я раскрыл его, когда мне было одиннадцать лет, а ты сейчас - всего на год старше.
Далее. Я бы хотел, чтобы ты поучаствовал в настоящем расследовании убийств во Франции. Я уже тайно работал над ним и знаю, кто убил тех людей. Мне интересно, как быстро ты сможешь прийти к такому же, как у меня выводу, и сможешь ли вообще. Если ты согласен, то, пожалуйста, скажи об этом Роджеру и ты получишь необходимые инструкции.
L.>>
Я, ухмыляясь, выключил компьютер. Практика?... Что ж, L, Койл или как там тебя, я согласен поиграть в детектива.

Следующим утром я вылетел в Париж вместе с сопровождащим от L, который прибыл в Вамми-Хауз накануне.
- Как тебя зовут? - спросил я, обнаружив его в такси, которое должно было отвезти меня в аэропорт. На <<вы>> к нему обращаться у меня язык не поворачивался.
- Если мы отправляемся во Францию, то Луи, - загадочно ответил он.
Я хмыкнул.
- Ты состоишь...
- В ФБР, - перебил он и улыбнулся. - Не волнуйся, я никогда не видел L, но несколько раз работал под его началом. Он мне доверяет.
- Докажи.
Он пожал плечами и достал из рюкзака ноутбук. Экран мигнул, и на белом фоне появилась знакомая буква.
- Это номер 223, L. Мы выехали из приюта. Скоро будем в аэропорту.
- Понятно. B? - донёсся знакомый изменённый динамиком голос.
- Я хотел удостовериться, что агент от вас, - сказал я, странно ощущая себя. Он в первый говорил со мной л и ч н о.
- Подтверждаю . - Он отсоединился. Луи посмотрел на меня, а я - на его настоящее имя. И фыркнул.
Прибыв во Францию, мы остановились в очень дорогом отеле. Окна в моём номере были огромными, во всю стену и поначалу было даже непривычно - казалось, стоит сделать шаг, и я сорвусь вниз с страшной высоты. Походя по светлым комнатам, заглянув в ванную, уютно поблескивающую перламутровым кафелем, я вернулся к сумке, собираясь разобрать вещи и хотел переодеться, как вдруг услышал чьи-то шаги. Я обернулся и изумлённо уставился на Луи.
- Как ты сюда попал?! - вскричал я больше от неожиданности, чем от недовольства.
- Вскрыл замок, - пояснил он, скрывая улыбку.
- Тут же карточная система!!
- Я её обманул, - с удовольствием сказал он. - Я помешал?
Я открыл рот, чтобы высказать всё, что думал о нём в тот момент, но внезапно осознал, что этот человек старше меня и, как-никак, агент ФБР.
- Постарайся больше не заходить без предупреждения пожалуйста., - попросил я.
- Хорошо. Я вообще-то по делу. Ты не хочешь съездить куда-нибудь?
- В смысле на место происшествия?
- Нет. Экскурсии. Не хочешь посетить Лувр? Или Эйфелеву башню? Или ещё куда-нибудь? Возьми буклет в нижнем ящике и полистай его, может что-нибудь выберешь...
- Нет, - удивлённо отказался я. - Как же расследование?
- L попросил меня показать тебе город. Ты ведь здесь ещё не был?
- Мне это не нужно, - процедил я, отвернувшись от парня. - Передай ему, что мне не нужны милости от него.
Луи очень удивился.
Надо же, решил меня побаловать!... Я не ребёнок, чтобы показывать мне достопримечательности Парижа. Это не отдых, это моя практика, и я уже не дитя. Мне плевать и на Париж, и на тех людей, которых убили, честно говоря. Мне хочется только... только... Тут я запнулся. А что, собственно, мне нужно? Доказать L, что я могу стать его преемником? Заслужить его уважение? Получить похвалу от него?..
- Бейонд? - позвал Луи осторожно. - Ты в порядке?
- Да, - хмуро отозвался я. - Может, займёмся расследованием?
- Эм... ладно. Машина всегда в твоём распоряжении.

***
Сен-Клу, западный пригород Парижа. Уютный небольшой пансионат на берегу Сены. Пять убийств, двое женщин и трое мужчин. Никакой связи между убийствами не наблюдается. Совершенно бессмысленные (по мнению местной полиции) убийства. Никаких улик (опять же по мнению местной полиции).
В полицейском участке мы получили необходимые данные и заключения экспертов, а также фотографии жертв.
- Убийца действовал во всех случаях одинаково, - сказал Луи.
- Ранения нанесены острым узким лезвием, предположительно медицинским скальпелем..., - зачитал я заключения патологоанатома и задумчиво перевёл взгляд на фотографии. У каждой жертвы было перерезано горло, очень аккуратно, можно сказать ювелирно.
- Можно сведения о жертвах? - попросил я.
Комиссар полиции с неодобрением покосился на нас двоих, но у него на столе лежало удостоверение ФБР, принадлежащее Луи, поэтому он счёл, что разумнее всего будет не спорить с нами. В удостоверении, кстати, имя тоже было ненастоящее. Ну и конспирация...
Комиссар плюхнул на стол папку, и я пролистал её, читая добытую копами информацию.
Всё произошло в один день. Ришар Морвиль, двадцать восемь лет, менеджер парижского ресторана. Имел сестру, которая пребывала с ним в том самом пансионате << Ла Мишель >>, но в другом номере. Умер 21 июня, приблизительно в пять часов утра, был найден сестрой через три с половиной часа. На месте происшествии не найдено ни отпечатков пальцев, ни других органических частичек (т.е волосков, следов, слюны и прочего). Известно лишь только то, что ранения нанесены скальпелем.
Далее. Симон Тренак, пятьдесят лет, лингвист, холостяк. Умер 21 июня, в пять тридцать-сорок пять. Ситуация с уликами точно такая же.
Джек Гордон, англичанин, тридцать один год, художник. Место жительства - Лондон, там же живут его родители и жена. В Сен-Клу работал, рисуя пейзажи для сборника лучших видов Франции. Время смерти - шесть пятнадцать-двадцать пять. Никаких следов убийцы.
Элинор Левье, пуатвинка, двадцать три года, банковский секрктарь. Отдыхала вместе с подругой. Скончалась в семь часов утра.
Даниэль Клеманс, парижанка, сорок три года, в разводе, дизайнер интерьера. Скончалась в семь тридцать-сорок.
- Принесите ещё кофе, пожалуйста, - попросил Луи.
Комиссар смерил его недовольным взглядом, но всё-таки велел секретарше подать ещё кофе.
- Налицо тот факт, что действовал человек с нездоровой психикой. Иначе как можно обьяснить его странный выбор? - протянул задумчиво полицейский.
- Он довольно умён, если не оставил не одной зацепки, - заметил я. - Дверные замки смотрели?
- Никаких следов взлома, - вздохнул комиссар. - Такое чувство, что преступник действовал очень аккуратно, потому что он непременно открыл сам - на дверных ручках с внутренней стороны отсутствовали свежие отпечатки жертв.
- Вы проверяли людей, находящихся в то утро в << Ла Мишель >>? Может есть свидетели неизвестных утренних посетителей?
- Нет, никто ничего не замечал.. Многие съехали в тот же день, и неудивительно. Мы проверили всех и ничего не нашли. Ничего. Все чисты. Показать список жильцов и персонала?
- Вы уверены, что ни один из них не причастен к криминальной среде?
- Нет, - сердито повторил комиссар. - Я уже сказал, они чисты. Боюсь, что в убийствах нет никакой связи. Все эти люди были людьми из различных сфер и до посещения Сен-Клу не контактовали друг с другом. Ещё кофе?!!.. - он изумлённо уставился на открывшего рот Луи.
- Если не трудно, - серьёзно отозвался Луи.
- Не трудно, - прорычал комиссар. - Жанет!!



- Куда направляешься, Би? - спросил Луи, едва мы вышли из здания полиции.
Машина, развернувшись, подъехала к нам, мягко шурша шинами. Я залез на заднее сиденье, Луи последовал за мной.
- В пансионат, куда же ещё? Если жертвы не были связаны между собой до << Ла Мишель >>, значит, пансионат их как-то объединил.
Водитель ехал по трассе вдоль живописных домиков и строений, Сена лениво поблёскивала на солнце. Это действительно был очень красивый край.
- Ты довольно умён, - произнёс вдруг Луи. - Мне кажется, ты очень похож на н е г о.
- Ты его не видел. Откуда ты можешь знать?
- Мне так кажется.


Хозяйка пансионата, симпатичная светловолосая сорокалетняя женщина встретила нас со скорбным лицом и в чёрном траурном платье.
- Боже мой, мальчики мои, настоящая трагедия! Несчастье какое! Мой пансионат приобрёл славу дурного места... Господи... какой-то ужас...
- Не волнуйтесь, мадам Севилье, - сказал Луи, усаживаясь в кресло. - Мы найдём виновного. Этот мальчик найдёт.
Мадам с сомнением посмотрела на меня и снова возвела глаза к потолку.
- Может, вы и найдёте, но клиентов у меня теперь не будет! Все будут боятся, что их также зарежут... вот несчастье.
- Мадам Севилье, во сколько вы проснулись 21 июня?
- А? А.. в восемь часов.
- И сразу узнали о пяти смертях?
- Да, моя помощница прибежала ко мне вся в слезах...
- Мы осмотрим номера, - сказал я.
- Хорошо.. Можете взять ключи здесь. Вы не желаете чая? - спохватилась она. - Клер испекла прекрасное печенье. Жильцов у нас сейчас нет, так что...
- Нет, не хочу,- Я забрал ключи и направился в комнаты убитых.

Обыкновенные однокомнатные номера. Хорошо, но не очень богато обставленные. Ванная комната, прихожая, шкаф, тумба, чайный столик, несколько стульев, маленький холодильник, телевизор, радиоприёмник, кресло, светлые занавески. Стандартный набор.
Номера были прибраны и ничего не напоминало о недавних убийствах. Я всё-таки осмотрел их до самого укромного уголка и удостоверился, что здесь действительно ничего нет. Ни одной зацепки. Ни одной странности.
Если что-то было для убийцы/убийц , какая-то вещь, объединившая жертв, то это точно не находилось в номерах....
Я просмотрел ещё раз информацию об убитых. Как сказал комиссар полиции - они были из разных сфер, разных кругов....
Что же тогда их объединило?!.. Для логики сумасшедшего всегда найдётся связь, надо только взглянуть шире...
Я покинул комнату последней жертвы и задумчиво принялся расхаживать по холлу... Шире взглянуть.. понять связь... ненормальная логика....
Я остановился посередине холла и медленно огляделся. Вот оно! Стены закруглялись, я мог видеть со своего положения все пять дверей. Жертвы были выбраны неслучайно, точнее номера... просто не повезло тем, кто там находился...
Я, ног под собой не чуя, побежал обратно в кабинет мадам Севилье, распахнул дверь и прокричал:
- Дайте лист бумаги и ручку и план второго этажа.
- Э?!! Ох, ну ладно....
- Ты до чего-то додумался? - спросил Луи, склоняясь над разложенном на столе планом.
- Пока догадки. - Я уже успокоился, но сердце по-прежнему громко стучало в груди. Взяв ручку, я обвёл в кружочки все пять комнат.
- Мадам Севилье, - сказал вдруг Луи, подняв голову. - Не могли бы вы выйти?
- Хорошо.
Радостно улыбаясь, я соединил кружочки. Получилась перевёрнутая звезда - пентограмма, известный сатанинский знак.
- Неплохо, Би, - заметил Луи. - Какие мысли по этому поводу?
- Мне кажется, нужно искать религиозных фанатиков, последователей Сатаны, поклонников Дьявола.... Попросишь полицейских посмотреть что-нибудь подобное по своим каналам?
- Как скажешь, - Луи связался с комиссаром.
- И ещё, могу я поговорить с L? - сказал я.
- Да, только надень наушники и не говори, а набирай свои ответы.
Я натянул протянутые <<боксы>> и придвинулся к ноутбуку.
- Я слушаю, B, - сказал L. - Как продвигается расследование?
- Нормально. Вы знаете, кто убил, да? - быстро набрал я.
- Да.
- Вы уверены, что инцидент не будет иметь продолжения?
- Уверен, - спокойно отозвался L.
- Но ведь.. Мы имеем дело с больным человеком, мало что ему может взбрести в голову!
- Успокойся, B. Я абсолютно уверен, что ничего больше не произойдёт. Всё. Не вынуждай меня говорить больше. До связи. - Экран потух, и в этот момент я ощутил что-то странное, царапнувшее по груди. Что-то в разговоре с L было не так, что-то...
- Ну? - спросил Луи, оторвав меня от размышлений. - Что дальше?
- Нужно ждать ответа от комиссара.
Когда солнце тяжело перевалилось к краю небосвода, налившись крепким оранжем, а мадам Севилье ушла на ужин, пришёл ответ от местной полиции.
- Перешлите нам на компьютер по тому же каналу, - велел Луи в телефонную трубку.
- Вот, пожалуйста, - обратился он ко мне.
Я щёлкнул мышкой, открывая первый файл.
- Это надолго, - хмыкнул Луи, отворачиваясь с видом глубокой незаинтересованности.
Час спустя, закрыв последний текстовый документ, я уже знал, в какой стороне нужно копать.


- Не хотите присоединиться к ужину? - спросила мадам Севилье.
- С удовольствием, - воскликнул Луи.
- Оставайтесь на ночь в нашем пансионате, - предложила женщина, когда мы справлялись с жареной курицей и печёным картофелем.
Луи посмотрел на меня, и я, подумав, кивнул.
- Мы согласны, - заявил мой сопровождающий. - Только не селите нас, пожалуйста, в комнаты погибших.
Хозяйка пансионата нервно рассмеялась.
- Мадам Севилье, - начал я, принимаясь за чай с пирожными. - Вы должно быть чувствительная женщина, если носите траур по погибшим. Не хотите немного отдохнуть, чтобы снять напряжение последних дней? Может, обратиться к психологу...
- Мне не требуется врачебная помощь, - вскинулась она, сжав кулачки. - И, кроме того, я ношу чёрное не оттого, что мои клиенты скончались.
- Правда? - я сделал удивлённое лицо. - Простите... отчего тогда?
- Мой сын недавно погиб,- несчастным голосом сообщила мадам Севилье. - Он утонул.
- Соболезную, - пробормотал я, уже зная, что она ответит на мою следующую реплику. - Тогда, по-моему, вам определённо следует обратиться за помощью к специалисту... Потерять сына ужасно и сказывается на психике.
- Нет!! - На нас с изумлением оглянулись с соседнего стола. - Извините меня, но я... я... я никогда в жизни не хочу возвращаться в психушку...
- Ах, вы уже там были? - протянул я, ощущая дрожь возбуждения внутри. Как она послушно выкладывает всю правду мне...
- Нет, конечно, я там не лежала, - прошептала она. - Но Бернард, мой сын... несколько месяцев назад... тяжёлое психическое расстройство...
- Мне очень жаль вас, мадам, - сказал я. - Я в своё время тоже лежал в отделении нарушенной психики... Не могу передать словами, как это тяжело..
- Что с тобой случилось?
- Дети в моём приюте хотели меня убить, - мрачно ответил я, вновь вспомнив искривлённые лица, наполненные злобой и холодящее дыхание смерти из распахнутого настежь окна.
- Боже мой! - ужаснулась Севилье и прижала руки ко рту. - Слов нет!
- С вашим сыном произошло нечто подобное?
- Нет... ему всего-навсего слышались голоса и ему казалось, что сам Дьявол разговаривет с ним. Это стало навязчивой идеей, и врачам пришлось...
- Ясно. Значит, ему привиделся Сатана, - я кивнул, удовлетворённый ответом.

Луи закрыл дверь за собой и, пройдя к столику, высыпал на него поднос сладостей, который прихватил после ужина.
- Ты уже, похоже, всё знаешь? - спросил он у меня.
- Осталось только прочитать записи психиатров, обследовавших Бернарда Севилье. Тогда я пойму всю картину. Ты можешь взломать их компьютеры? Боюсь, добровольно предоставить отчёты им не позволит сохранение врачебной тайны.
- Если тебе это нужно...
- Нужно.


- Ты совсем не хочешь спать? - сонно спросил я, вынырнув из полудрёмы. Часы показывали половину второго ночи.
- Моя работа не позволяет мне много спать, - ответил Луи. Его лицо от света ноутбука казалось мертвенно-бледным. - Сейчас я взламываю компьютер профессора Нувье. Не беспокойся, я уже привык к бессонным ночам.
- Ааа... Кстати, почему ты так странно сидишь? - задал я давно интересующий меня вопрос.
Луи крепче прижал колени к худенькой груди.
- Если я буду сидеть нормально, уровень моей дедукции упадёт на 40 %.
- Никогда не слышал о таком, - пробормотал я и фыркнул. - Ты поэтому и сладкого ешь так много? Беспокоишься о своих мозгах?
- Я о них забочусь, - с улыбкой ответил он.


В пять часов утра, кто-то осторожно коснулся прохладной ладонью моей шеи.
Я мгновенно проснулся и увидел склонившегося надо мной Луи.
- Би, посмотри на результаты моего взлома, - сказал он.
- Д-да, спасибо - я сел к ноутбуку и, тяжело моргая, погрузился в чтение.

L
Мальчик повернулся ко мне. Глаза его блестели, он улыбался.
- Я всё понял. Луи, свяжи меня с L.
- Может, сначала расскажешь мне, - предложил я.
- Ладно. Бернард Севилье, девятнадцать лет, обыкновенный парень, учащийся в финансовом институте, попадает в психиатрическую лечебницу. Он с горящими глазами утверждает, что видел некого Бога Смерти или Дьявола и считает себя Избранным самой Смертью. Из его несвязной речи вытекает, будто бы он должен сделать нечто такое, что завоевало бы одобрение дьявола. Его госпитализируют. Дата госпитализации - 15 ноября, то есть примерно за семь месяцев до убийств.
Бернард буйно себя ведёт, порывается сбежать, угрожает медицинскому персоналу смертью от << священных рук Тёмного Бога >> и постоянно твердит о жертвоприношении. В записях одного психиатра говорится о том, что он попросил больного нарисовать этого самого Бога по памяти и прилагается рисунок. На нём изображено чудовище... вот, полюбуйся.
Он вывел на экран фотографию рисунка.
- С ума сойти, увидеть такое.. - пробормотал я.
- Да. Короче говоря, Бернарду привиделся Бог Смерти ( ой-ой, привиделся, доо))) - прим. автора), и он решил заслужить его милости. Возможно, он хотел, чтобы дьявол забрал его с собой.... Я не знаю. Но в конце концов, Бернард понял, что свою миссию в сумашедшем доме, в окружении врачей и санитаров, ему не выполнить. Он сделал вид, что успокоился, перестал говорить о Тёмном Боге и скоро его выписали.
- Лучше бы не выписывали, - хмуро сказал я, покусывая большой палец. - Значит, он решил принести жертву своему Богу? Если учитывать то, что комнаты расположены в концах звезды - тогда это логично. Но почему он выбрал именно 21 июня?
Бейонд задумался. Ну же, подумал я, догадайся. Как догадался с расположением комнат, это из той же песни.
- Двадцать первого июня, - протянул он. - 21.06. Двадцать один, шесть.... два один шесть... Точно!
Он схватил листок бумаги и карандашом написал: 6 6 6.
- Если поставить между цифрами знак умножения, получится 216. Здесь тоже зашифровка, 666 - это известное сатанинское число. Двадцать первое число шестого месяца.
- Невероятно, - восхитился я совершенно искренне. - Ты очень умён.
- Итак, Бернарда выписали. Дальше идут мои догадки. Должно быть,он снова стал обыкновенным, ничем не примечательным молодым человеком. Но едва наступило двадцать первое июня, он приехал в пансионат своей матери и взял у неё ключи. Убив все пять жертв, он стал ждать знака от дьявола. Но, естественно, никакого знака не было, и Бернард, несчастный и обиженный, понявший, что Дьявол его отверг, утопился в Сене.
- Разве его мать не сказала, что он утонул?
- Нет, я уверен, что он утопился. Бернард занимался синхронным плаванием и даже был лидером последних районных соревнований. Молодой здоровый парень, с хорошей физической подготовкой - он мог утонуть только специально. Таким образом, убийца покарал себя сам.
- А мадам Севилье? Что с ней?
- Ну, он был её единственным сыном, она его очень любила, наверно... Возможно, он обманул её.. Но придётся её допросить, потому что она сама дала ключи от комнат Бернарду, тем самым уже нарушив неприкосновенность своих клиентов.
- Да, ты прав. Конец истории? - спросил я.
- Похоже на то.

BB
Я сообщил о расследовании L и получил его похвалу. Опять же, при разговоре с ним, меня не отпускало непонятное ощущение. Как будто я слышал фальшивые ноты в знакомой песне.
Мадам Севилье действительно не знала о плане, задуманном сыном. Её лишили лицензии, и пансионат закрылся.
Когда мы с Луи вернулись в отель, он снова спросил меня, не хочу ли я куда-нибудь сходить.
Я отказался, но он с удивительным упрямством настаивал, что мне это необходимо. И я согласился.
Вернулись мы в отель поздно вечером, и я устало рухнул на диван.
- Ты в порядке? - с притворным беспокойством спросил Луи.
- Я умру, - мрачно сказал я, и он потрогал мой лоб и серьёзно заявил, что я, если и умру - то только от хладнокровия. Я фыркнул.
- Мы завтра рано утром вылетаем в Винчестер, - сообщил он. - Не хочешь воспользоваться последними возможностями узнать Париж? Пойти в ресторан, например.
- Ещё и ресторан? Нет уж, - отказался я. - После Диснейленда я не могу нормально передвигаться.
Луи окинул меня взглядом и поднял палец, провозглашая:
- Мы устроим ресторан здесь. Я закажу самые лучшие французские деликатесы. Согласен?
- Делай как хочешь, - пожал я плечами.

- Лягушки... - протянул я, неуверенно смотря в свою тарелку. - Тебе легко говорить, что они вкусные, сам-то ты ешь сладкое, как всегда.
- Лягушачьи лапки очень вкусные, они похожи на курицу, попробуй, - посоветовал Луи.
Я положил одну в рот и пережевал. И правда неплохо.
- Почему ты не пьёшь вино? - спросил я, глядя на нераспечатанную бутылку. - Заказал и не пьёшь..
- Это подарок от отеля. А алкоголь неблаготворно влияет на нервные клетки мозга.
И опять то же самое чуство лёгкой фальши. Я отложил вилку и напряжённо вгляделся в него, пытаясь понять ощущение.
Луи сидел в своей обычной позе, поглощая приторно-сладкую пастилу. Я посмотрел на его хилое телосложение, растрепанные волосы и глубокие тени под немного усталыми глазами...
<<... Ты поэтому так много сладкого ешь? Беспокоишься о своих мозгах?..>>
<< ..Я о них забочусь..>>
Что за агент ФБР, который выглядит как подросток и заботится о своих мозгах?!...
Понимание пришло, и я почувствовал себя так, словно сорвался с большой высоты.
- Ты... - прошептал я, оглушённый. - Ты - L?!!... Ты ведь L!
Он поднял голову и внимательно посмотрел на меня.
- Догадался, - сказал он. - А я уже думал, никогда не поймёшь.
Глаза у него были серьёзные-серьёзные, как я раньше не понимал, что это е г о глаза?! Он был так близко ко мне, даже выполнял мои поручения, играя роль помощника... А на самом деле наблюдал за мной, ожидал, когда же я, наконец, догадаюсь.
- Кто со мной разговаривал? - спросил я. - Ватари?
- Да.
- А я-то думал, почему меня это настораживает!
- Долго же ты догадывался.
Внезапно его невозмутимый вид и чуть насмешливое спокойствие вызвали во мне такой всплеск ярости, что я истошно завопил и, перевалившись через стол, попытался вцепиться в него. Во мне проснулся тот же Бейонд, который много лет назад до крови избивал сирот. Тарелки полетели в сторону, одним коленом я угодил во что-то горячее, но не обратил внимания на обжигающюю боль.
Однако L (я и не мог подумать, что он окажется таким сильным!) перехватил меня и прижал к своему боку, намертво скрутив мои руки за спиной.
- Успокойся, - сказал он.
- Заткнись!!
- Почему ты разлзлился? - бесстрастно спросил Л.
- Это нечестно!
- Что - нечестно?
А то, что он - о котором я думал днём и ночью, он - тот, кто казался мне недостижимым идеалом и мечтой, одновременно выводил меня из себя и невольно вызывал уважение - он оказался совсем рядом, а я даже не знал об этом! Я провёл с ним целых два дня, не зная, что это он и есть - ну не смешно и глупо ли?...
- Отпусти, - сказал я.
- А вдруг ты снова набросишься на меня? - улыбнулся он.
Дрожь ненависти пробежала по телу, но я уже занавесил лицо спокойствием.
- Не наброшусь, - пообещал я.
Он расслабил руки, и я выпутался. Потирая запястья, отошёл на полшага.
Он смотрел на мою футболку, выпачканную соусом и ещё какой-то дрянью, и я отвернулся.
- Теперь я знаю твоё имя и внешность, - напомнил я мрачно. - Тебя это не трогает?
- Нет, ты ведь никогда не расскажешь это никому, - невозмутимо произнёс он.
- Откуда тебе знать? - прошипел я, сжимая кулаки.
- Потому, что ты ребёнок Вамми-Хауза.
Что за ответ?!...

В самолёте я уснул, и сквозь сон видел, что он накрывает меня пледом. Стюардесса, проходя мимо, заметила, что лучше бы ему так не сидеть, а он даже не глянул на неё.
Он попросил сладости, и потом долго ел их. Положил в кофе шесть кусочков сахара, да ещё заедал его пирожными. С ума сойти.
Я проснулся минут за десять до посадки, и хмуро уставился в иллюминатор. L отразился в стекле, и я чуть не взвыл.
Слишком много L для подростка, который стремится превзойти его. Слишком много для двух дней.
- Выходим, - напомнил он, слезая с кресла.
- Я знаю.
В машине он связался с Роджером и сообщил, что мы скоро будем. Когда он это говорил, я неожиданно осознал, что ещё несколько минут - и всё. Он уйдёт.
- L, - сказал я. Машина свернула на знакомую улицу. Ещё три минуты.
- Что, B? - он посмотрел на меня.
- Не хочу, чтобы ты меня забыл, - усмехнулся я и, потянувшись, прижался сухими губами к его губам.
Глаза его расширились от изумления, руки дёрнулись и легли мне на плечи, намереваясь отодвинуть.
Я оторвался от его губ. Это даже поцелуем назвать нельзя, ну и пусть. Главное, он меня не забудет.
- Тебе пора, - проговорил он, задумчиво рассматривая меня.
- До встречи, - сказал я и, поцеловав бьющуюся жилку на тонкой шее, с наслаждением почувствовал, как он вздрогнул.
- Мы ещё увидимся, - бросил я и вышел из машины.
Автомобиль тихо отъезжал от приюта, и я смотрел ему вслед, боковым зрением видя Роджера, приближающегося ко мне.
Я тебя ещё увижу. Твои губы сладки, а кожа сухая, как пергамент и такого же цвета. Я ещё узнаю, какой ты весь. От этой мысли приятно закружилась голова.
Ты неповторим, L.
++++конец первой главы++++