Как-то, еще в прошлом веке, в гостях у школьной подруги, которую звали Ида, я углядел над ее письменным столом репродукцию, с которой на меня через острое плечико глядела нагая, желтая и худая женщина.
- Кто это? – дремуче поинтересовался я.
-Это Ида Рубинштейн, - пояснила школьная Ида, - она была танцовщицей, в начале века.
Я с бОльшим интересом рассмотрел репродукцию. Геометрия никогда не было моим коньком, и я бы никогда не повторил вслед за Павлом Коганом «Я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал», так что угловатая худышка на картине не шибко бы мне и понравилась, если бы не глаза, наполненные тысячелетней еврейской печалью и кровавые скорбные губы. (Возможно, я домысливаю свое тогдашнее впечатление, наша память шутит с нами постоянно).
Трудно в небольшом постеописать тезисно чью-либо жизнь, да причем с чужих слов, да еще уворованными друг у дружки разными авторами, одними и теми же фразами. Так что я самонадеянно воспользовался максимой Юрия Тынянова "Там, где кончается факт, приступаю я..." Разумеется, я постараюсь не перевирать стыренных в Википедии сведений, но и не стану подражать авторам толстых томов из ЖЗЛ, где о русских князьях, которым в Повести временных лет посвящены две-три фразы, пишутся , как правило скучные тома в 600 страниц домыслов.
Вот тут к месту привести стыренную мной у Пикуля фразу, которую он стырил, не указав пострадавшего, а сказав только, что «современники писали»:
Ну, голыми сейчас танцуют, чуть ли не все стройные девушки, труженицы клубов ночных, и не очень .
А в1909 году, вероятно, она одна.Ну, еще Дункан. И танцевала-то она в драме, в знаменитой «Саломее» Оскара Уайльда - «Танец семи покрывал» То есть , в первую голову она была драматической актрисой, а танцевать ее учил Михаил Фокин практически «с нуля», уже 26-летней женщиной. Айседора танцевала несколько другие танцы. Да и соперниц не терпела, как все нормальные женщины.
От нагой Саломеи почти ничего не осталось, кроме рассказов немногих очевидцев, но "живую" Иду можно увидеть на нескольких фотографиях и портретах, сделанных ее возлюбленной (о ней позже) и более поздней скупой зарисовки Бакста, к Саломее отношения не имеющей.
А ее угловатая длинноногая фигура , наверное, была идеальной для такого мастера создавать фантастические наряды, как Лев Бакст.
Ладно, Станиславский ее не заполучил в актрисы, ибо Дягилев вовремя умыкнул ее в Париж (она бросила мужа) , как одну из сокрытых (до поры) жемчужин Русских сезонов, а потом швырнул ее парижской публике, как Шехерезаду. Триумф. А почему? Загадка.
В ней должен был таится какой-то секрет, какая-то магия, отчего столько неординарных людей обоего пола, сходил с ума не слишком красивой , судя по фотографиям, женщине. Габриэле Даннунцио – европейская знаменитость, поэт, драматург, романист, эротический гуру и, впоследствии, оголтелый фашист, оставляет ради нее свою возлюбленную , художницу Ромейн Брукс, свою музу.
А брошенная муза, будучи бисексуалкой, несчастливая в браке с гомосексуалистом, ищущая приключений ( среди ее увлечений и племянница Оскара Уайльда и «погубитель» его – лорд Альфред Дуглас) наконец находит свою любовь. Как и Ида. Они не расстаются целых три года.
Она оставила несколько портретов своей возлюбленной.
Говорят, что и «Болеро» Равеля посвящено удивительной (чем?) Иде.
В 1940 году Ида совершает подвиг, переправляется через Ла-Манш в Англию, ибо судьба еврейки в оккупированной немцами Франции фатальна.
Вернувшись на континент в 45 году, она принимает католичество. Конец жизненной истории. Но не в искусстве. Мы уйдем, а она останется. А для меня и по сию пору остается Энигмой, Тайной, Загадкой.
Я не нашел стихотворения крупнейшего поэта 20 века Сергея Петрова (к сожалению, малоизвестного), посвященного картине Серова, но на глаза мне попалось другое, вполне подходящее.
Исхлестанная в линии,
с глазками, что сказанье,
ты – сумочка павлинья,
ты – сумочка фазанья.
Затвержены, как школьные,
и режа, и калеча,
до голи остроугольные,
колени, локти, плечи.
Не в древности ли метрика
твоя была открыта,
Meretrixgeometrica,
Beatrixvaldetrita? (1)
По-доброму ль подогнана,
чтоб не отстать от старта?
Ты – внове перподобная
и старая Астарта.
Все к вечеру очертится,
и наготу накиня,
ты – веры страстотерпица,
ты – моды инокиня.
Ты – рамою, сестра моя,
где бритые гибриды,
ты – самочка, ты – самая,
ты – выродок Киприды.