Вы верите в чудеса? Я знаю, глупый вопрос. Многие покачают головами: не глупый, а стандартный, ведь мистика, чудеса, ангелы и вампиры нынче в моде. Они кругом: на этикетках с бытовой химией в супермаркетах, в голливудских фильмах, на обложках школьных тетрадей, в рекламе, даже в компьютерных играх. О чудесах нам вещают отовсюду, и все же – никто в них не верит. В мире – кризис, проблемы, а с голубых экранов на нас смотрят ангелы, и происходят такие невероятные вещи, от которых в душе разливается тепло и возникает надежда. А, может, это такой тайный план мирового правительства: отвлечь умы простого народа мистикой, чтобы он поменьше думал об инфляции, безработице, беспризорных детях, наркоманах, а, заполнив мысли фантастикой, «ушел» от реальности в выдуманный мир, где нет цен на хлеб, и герои мучаются лишь, решая глобальные проблемы спасения человечества?
Еще буквально полгода назад, если бы кто-нибудь задал мне такой вопрос – я бы вполне искреннее ответила: нет! Взросление, учеба в институте сделали из ранее задумчивого романтика, парящего где-то высоко в мечтах, обычного реалиста, цинично оглядывающегося на все, что происходит. Я разучилась мечтать. К каждому событию в своей жизни я научилась подходить с изрядной долей прагматизма. И это, кажется, занизило мою планку восприятия мира, его возможностей, опустило потолок настолько, что, лишь пытаясь использовать воображение, расправляясь в плечах, поднимаясь вверх – я неминуемо «стукалась» об этот потолок затылком, о потолок прагматизма. Стоит ли говорить, как это обесцветило мою жизнь, самое её восприятие, когда и сама надежда, казалось, оставила порог моей комнаты, ведь надежда без мечты жить не может. Они идут рука об руку, надежда дает толчок воображению, а воображение, мечта – надежде.
Я как раз училась на последнем курсе университета, работала в одной фирме, и в то время, как сверстники наслаждались молодостью и свободой, я послушно ходила в серых официальных костюмах в офис, официально общалась с сотрудниками, старшими меня на 10-20 лет, давно оставивших уже свой задор и пыл в юности, непредсказуемость в прошлом, и погрузившиеся теперь с головой в налаживание своего быта. По понятным причинам, темы наших разговоров крутились лишь вокруг этих проблем. Я постепенно «зарастала мхом», серела, старела вместе с ними и их разговорами. Уже тяжелее было вытянуть меня погулять, я вроде бы остепенилась, но ценой того, что словно остановилась в развитии в стенах офиса, завязла в его рутине.
Парень из соседнего отдела по имени Алеша стал ухаживать за мной: 28 лет, менеджер среднего звена, правильный, добрый, хороший и перспективный. Что еще девушке нужно для счастья? Вот, кажется, и наступил момент сказать детству и юности «Прощай!», и, помахав ручкой, повернуться спиной к давнишним сумасшедшим выходкам, загасить жар страсти к приключениям, рок-музыке, собственноручно залив его водой житейской мудрости, взрослости, пришедшей в одночасье, когда течение жизни перешло в русло обычной для всех девушек программы «Незамужняя девушка выходит замуж». И я, скрепя сердце, принялась «взрослеть»: сначала поменяла свой стиль одежды на более женственный, с преобладанием светлых, пастельных тонов, стала носить туфли на каблуках, наращивать ногти и делать все время маникюр. Я ведь должна была соответствовать своему молодому человеку! По правде сказать, Алеша не вызывал у меня особенной страсти и огромных чувств, лишь симпатию, но, конечно, я понимала, что такой шанс в жизни не упускают, тем более что парень перспективный, и ему уже прочат место топ-менеджера. Любит меня, красиво ухаживает… А любовь, что любовь? Прийдет со временем, - рассуждала я, трезво оценивая ситуацию, и предпочитая квартиру с человеком, которого, по крайне мере уважаешь, нежели огромную любовь и страсть с тем, чье присутствие по всем законам начнет тяготить уже через пару месяцев проживания в шалаше, потому что городским девушкам шалаши вообще противопоказаны, а условия постоянной неустроенности и сырости – общеизвестный факт – не раздувают огонь любви, а только гасят его… Я послушно поспешила отделить свою настоящую жизнь от той, что была до этого, – чертой, за которую предпочитала больше никогда не переступать. Проанализировав все, я разделила свою жизнь на череду самых ярких и живых воспоминаний, которые разложила по маленьким баночкам, совсем как варенье, налепила на них соответствующие ярлычки и поставила на самую дальнюю полку в своей голове. Так я начала новую жизнь.

Глава 1. В метро.
В тот вечер, как обычно, мы возвращались с двумя сотрудницами домой на метро. Народу было – тьма, все толкались, и мы еле зашли в вагон поезда, по правде сказать, даже не зашли, а нас занесли: час-пик! Мило беседуя обо всем подряд, о сыне Марьи Степановны, которого собираются выгонять с института за то, что он не сдал вовремя сессию, о новой юбке Леночки из финансового отдела, о распродаже в магазине обуви на Корчагинской и т.д мы коротали время до нашей остановки. Вдруг мой взгляд упал на сидящих внизу людей. Мы-то стояли. Прямо напротив меня сидел парень, и он мне очень напоминал… Нет, не может быть! Он мне очень напоминал Лаури Илонена из «Расмус»! Лет так в 16 я просто умирала по этой группе, знала слова всех песен, отслеживала всю биографию. Эта группа и этот парень были моими самыми лучшими друзьями в моменты подросткового кризиса, депрессии и протеста, они во многом определили мое отношение к миру тогда, в 16 лет. И сейчас, увидев этого парня, что-то знакомое, родное зашевелилось в груди. Я с интересом принялась рассматривать его: он был в обычной серой шапке, спортивной куртке, джинсах, сидел, закрыв глаза и скрестив руки. Чем дольше я вглядывалась в него – тем больше мне казалось, что это сидит сам Илонен! Сердце сразу вспомнило все чувства, которыми болело и жило раньше, и я смотрела-смотрела на него, не в силах оторваться, почти любовалась, как завороженная. Вдруг он открыл глаза и посмотрел на меня. Это было так неожиданно! Я почувствовала себя будто пойманной на месте какого-то преступления, и поспешила отвести взгляд. Щеки залились краской. Я отвернулась и принялась делать вид, что изучаю рекламные плакаты на стенах вагона. Через пару мгновений, не выдержав, я снова украдкой посмотрела на «Илонена». Он тоже смотрел на меня! Вдруг он улыбнулся своей той самой обаятельной мечтательной улыбкой, и мое сердце упало куда-то в пятки и принялось стучало прямо оттуда, глухо отдаваясь аж в висках.
- Садитесь, пожалуйста, - вдруг он встал, и, продолжая улыбаться и почему-то смотреть на меня как на старую знакомую, указал жестом на освободившееся место.
- Аах, да, спасибо, - промямлила я и неудачно плюхнулась на сиденье.
Сердце мое стучало, виски пульсировали, я чувствовала себя жутко неловко, а он стоял рядом и смотрел на меня сверху. Я смотрела куда-то в сторону, иногда рассматривала ручку своей сумочки, стоящей у меня на коленях, ощущая каждой клеточкой своего тела его взгляд. Набравшись, наконец, смелости, я взглянула наверх, и увидела, что он смотрит куда-то в сторону. Бегло оглядев его черты лица снова, руки, пальцы, я вдруг почувствовала себя рядом с ним, как дома, и как будто мы сто лет уже знакомы. Вот мы сейчас приедем на нашу станцию, выйдем и будем разговаривать обо всем на свете, как всегда, как во все предыдущие вечера, когда мы обычно вместе возвращались домой…
- Мира, выходим! – Марья Степановна вырвала меня из мыслей совершенно внезапно, тронув за руку.
- Угу, сейчас. – Я бегом поднялась и оказалась лицом к лицу с «Лаури» из метро. Мы были так близко, что я почувствовала запах его духов, или геля для бритья или что это было. Скорее всего, не гель и даже не пена для бритья, потому что на щеках колосилась 2-х- трехдневная щетина. Взглянув ему в глаза, я словно выпала прямо через эти глаза, зеленые-зеленые – в распахнутые двери его души, которые он словно специально открыл для меня, как будто хотел в чем-то признаться, приблизиться и быть рядом, словно: «Смотри, у меня нет от тебя никаких секретов!». Я буквально утонула там, но это было приятное чувство, ощущение близости, защищенности и влюбленности. Он снова улыбнулся мне, я не могла сдержаться, и на моем лице тоже появилась улыбка. – Пока, - сказал он, - до встречи! – Пока, - сорвалось у меня с губ, в то время, как сотрудницы услужливо вытаскивали меня из толпы людей за руку в проем выхода из вагона. Я ничего не соображала, кроме «До встречи! Какой встречи? Мы встретимся?». Марья Степановна с Ириной Леонидовной (в народе просто – Ирочкой) смотрели на меня с любопытством: ты гляди, влюбилась что ли? Что с тобой такое? Ты сама не своя! Ээй, ку-ку! – Ирочка махала рукой у меня перед лицом. – Ты что, красавица!! Забылась? У тебя же Алеша есть! – Ты мне и думать об этом забудь! – Вдруг резко кинула мне Марья Степановна, и быстро потащила за руку к выходу из метро. – Я будто искупалась под холодным душем, её тон вернул меня в нашу реальность. – Да что вы! Что вы! Куда же я без Лешеньки! – затараторила я, поправляя волосы.
Дома я попыталась вести обычную жизнь, разогрела ужин, включила телевизор, накормила кота. Но мысли о парне из метро не давали покоя. – Соберись! Ты что? У тебя ведь жених есть! Забудь, забудь! Все в детстве осталось, - уговаривала я саму себя, но все равно возвращалась к мыслям о нем. Я неспешно помыла посуду, переделала мелкие домашние дела, но все никак не могла отвлечься от воспоминаний. Знакомое чувство бунтарства, поднималось изнутри и вдруг мне захотелось сделать что-то такое, такое!… Я открыла холодильник и достала оттуда начатую бутылку вина, оставшуюся с момента въезда в квартиру два месяца назад. Родители решили тогда сделать мне подарок и оплатили съемную квартиру на полгода вперед, это был подарок к моему окончательному взрослению, когда я наконец выпорхнула из родительского гнезда и начала самостоятельную жизнь. Хозяин квартиры дал нам понять, что вскоре ему нужно будет куда-то далеко уехать, и он продаст нам жилье по очень выгодной цене. Я достала вино, красивые бокалы из шкафчика и, вынув один из коробки, налила туда вишневую жидкость, водворив остальные назад в шкафчик. Задумчиво выпила полбокала: мне неудержимо хотелось открыть в компьютере заветную папочку «Расмус», оставшуюся еще с «тех» времен: там были все альбомы, миллионы фоток и все видео группы. В свое время мне стало очень жаль выкидывать все добро, накопленное невероятными усилиями, и свой «взрослый» этап жизни я начала, все же оставив музыку. Что-то внутри щелкнуло, и я поспешила к компьютеру, прихватив с собой бутылку вина. В комнате, в темноте, до 2х ночи я пересмотрела все клипы, переглядела все фотографии. Это было так , словно я была закодирована – и сорвалась, не пила – и напилась, уберегалась, терпела – и наконец дорвалась до объекта вожделения! Вдруг мне захотелось курить. Я вспомнила, как родители запрещали мне делать это, и сейчас, улыбаясь, я открыла дверь на балкон и беспрепятственно прошла туда, прихватив с собой бокал. Вспыхнул огонек зажигалки и тут же погас. На дворе царила глубокая ночь, город почти спал, лишь кое-где в пятиэтажках напротив светились одинокие окна. Я стояла в темноте, прямо под синим и звездным куполом неба, в комнате играло «Time to burn» из предпоследнего альбома, а я курила, пила вино и наслаждалась ночной тишиной, воздухом и ощущением покоя вокруг. Зашел Мусик – мой толстый милый кот – и принялся, мурча, тереться о ноги. – Вот гад, я ж тебя покормила! – сказала я ему, глядя строго сверху вниз, но он ответил самой невинной и блаженной улыбкой, вроде: «Да че там! Жалко, что ли?». Завтра нужно было на работу, поэтому, постояв еще немного, замерзнув, я поспешила в ванную, в душ – и в теплую постель.