Когда-то у нас с К. был прекрасный роман. И вот мы поспорили за ужином о некоторой вставшей перед его компанией бизнес-проблеме. Я была уверена, что надо идти путем "А", а не путем "Б". К. был уверен, что путями "А" и "Б" нужно идти одновременно. Обычно в своих спорах с К. я отступала и с восхищением смотрела, как он начинает действовать - и оказывается прав. Но тут речь шла о больших рисках, "А" и "Б" одновременно требовали существенных затрат денег и сил, я беспокоилась за друга и тоже уперлась рогом. Упертые, мы поехали к нему; упертые, пошли в спальню; упертые, начали целоваться. Позже, когда я уже засыпала, К. вдруг вылез из-под одеяла и отправился на кухню. Я сонно сообщила, что в холодильнике есть то-то и то-то. Он не ответил, но через несколько минут осторожно погладил меня по плечу и поставил на подушку блюдечко с золотой каемочкой. На блюдечке лежал маленький поджаренный тостик без корочки, на тостике - ломтик огурчика и ломтик лимончика, а на огурчике и лимончике - изящно изогнутая шпротинка. Я с удовольствием слопала неожиданное подношение, фактически не просыпаясь. К. нежно поцеловал меня в лоб, сказал "Вот видишь", - и залез обратно под одеяло.
Я насторожилась.
- "Вот видишь" чего? - спросила я.
- Вот видишь - можно, - сказал К. нежно.
- Что - "можно"? - спросила я.
- И на хуй сесть, и рыбку съесть, - ласково сказал К.
