Нэ...
С тобой когда-нибудь было такое, что обида, жгучая, до слез, когда кажется, что променяли на кого-то, сославшись на другую причину, смешивается с гласом, видимо, совести, требующем прекратить обижаться, потому что это эгоистично, потому что я не имею права обижаться, потому что я вообще не имею права что-то требовать, что возможно, меня просто слишком много и я слишком сильно навязываюсь, поэтому от меня уже бегают. И не менее жгучее ощущение отвращения, когда хочешь откусить от себя кусок, сломать себе что-нибудь или побиться головой об стену.
Не подумай, что я так обвиняю. Просто я лишен возможности почувствовать, где правда, а где нет, действительно я нужен или меня терпят. А убедить себя, что все хорошо, я не могу, поэтому начинаю сомневаться. Я не смогу сказать этого вслух, потому что вряд ли такое можно понять правильно, с твоей точки зрения это истерика. Или шантаж. Или эгоизм. Хотя это и есть эгоизм, конечно. Я ничего не могу потребовать от разряженного телефона. Или от того, что на меня тебе нужно больше здоровья, чем на кого-нибудь другого. Наверное, мне вообще ничего нельзя требовать - всегда может оказаться, что я прошу слишком много и невовремя. Да и как я могу требовать что-то?
Я пытаюсь разобраться в причинах такой дурацкой окделльской эгоистичности и глупости, но путаюсь еще больше. Я даже не знаю, хочешь ли ты меня видеть или знаешь, что я все равно приду, а намеков не понимаю.
Знаешь, каждый раз, когда ты говоришь, что у меня слазит кожа - это не кожа, а опадающие кусочки химерной шкуры. Она сползает кусочками всякий раз, когда я понимаю, что тебе со мной действительно хорошо. А когда я перестаю что-либо понимать и когда становится обидно и мерзко от себя, она опять вырастает. Образно, конечно, но так и есть. Эта шкура в свое время защищала от удара, когда я не мог дать сдачи, потому что даже для танцев, не говоря уже обо всем остальном, у меня не было данных. Шкура заставляла равнодушно смотреть на окружающих: ты - химера, ты не человек, у тебя с ними ничего не выйдет. Потом она потихоньку начала сползать. И даже сползла большей частью - благодаря тебе; но окончательно, наверное, она никогда не сползет. Потому что есть люди, на которых ты променяешь меня и ты в своем праве. Потому что есть люди, которым ты скажешь, что именно с тобой не так, а мне не скажешь, может, из лучших побуждений, но на мне это в любом случае как-то скажется, и останется только маяться неизвестностью.
Я не бью стены, когда мне - вот так. Стене от моего нетренированного кулака ничего не будет, а вот ругать за переломанные пальцы ты меня потом будешь. Мне надо это куда-то вывалить, а больше некуда. Некому, и вообще. Куда-то же надо вываливать такие дурацкие, нелогичные, эгоистичные мысли. Тем более, что все, как правило, намного проще. Просто... я видела, как это было с Ильей, и боюсь, что со мной будет так же. Каждый раз, когда не могу дозвониться, где-то в глубине души проскальзывает что-то мелкое и склизкое.
Опять-таки, я никого ни в чем не обвиняю. Я в который раз безуспешно пытаюсь разобраться в себе, понять, откуда берется все это уродливое и беспричинное. Наверное, меня действительно никто не полюбит, потому что такую себя я никогда не приму. А ты думаешь, стоит принимать или даже любить? Если по такому ничтожному поводу я разражаюсь таким потоком негатива, вряд ли...