Начнем с подхода.
Еще в своих первых после 13 октября 2005 года интервью Арсен Каноков говорил, что готов к диалогу. Вспомним, что это была вящая позиция «либеральной» или «колеблющейся» прессы – надо договариваться с лидерами молодёжи, которых произвол силовиков вытолкнул в подполье. Признавая произвол силовиков, ошибки и некомпетентность власти, неавторитетность и невежество «верхушки» республиканского духовенства, Каноков вроде как дистанцировался и обещал разобраться в вопросе. В течение года он сохранил готовность к диалогу, но уже более четко определился, что с «поддерживаемыми из-за рубежа лидерами» он договариваться не будет, с ними пускай «компетентные органы» разбираются. С молодёжью он с самого начала намеревался «конструктивно работать» - просвещение, занятость и т.д. Летом 2007 года, вслед инициативе директора ФСБ РФ Н.Патрушева, власти КБР, КЧР и ЧР объявили амнистию участникам «незаконных вооружённых формирований», «незапятнанным» кровавыми преступлениями. В том же русле всё и продолжается, о недопустимости превращения профилактики экстремизма в борьбу с религией и репрессии против молодёжи, Арсен Каноков говорит постоянно.
Так с кем же договариваться?
Получается, что со средним звеном. Помимо «простой молодёжи» и скрывающихся «амиров» есть некоторое количество оставшихся на свободе и в республике молодых людей, авторитетных для близкой к оппозиционности части верующих. «Джамаат» перестал быть явным цельным явлением, но кто сказал, что он целиком остался в прошлом или целиком ушел в партизаны? Правда, с исчезновением Руслана Нахушева перестал существовать такой инструмент «диалога» с данными людьми как Институт исламских исследований. И вроде как нет никакой легальной организованной группы, с которой официально, а также неофициально - как с целым – имели бы дело власти. Но какова же картина?
В Кабардино-Балкарии регулярно происходят теракты, нападения на сотрудников МВД, обстрелы постов. Кого-то задерживают, убивают, ликвидируют. Идет диверсионная борьба, на фоне событий в соседней Ингушетии или Дагестане кажущаяся вялотекущей и гораздо менее кровопролитной (к тому же, гораздо меньше освещаемая неместными СМИ). Но Каноков при этом выглядит этак дистанцированно от борьбы. Она идёт между силовиками и подпольем, а силовики – это такой образ местной полумафии и ряда в той или иной мере (гораздо меньшей, чем в Ингушетии или Дагестане) задействованных федеральных структур. Причем сотрудники этих федеральных структур, постоянно работающие в КБР – в основном местные, нет такого приезжего подряда как в Ингушетии. Да и подрасформировали их чуть-чуть – как региональный Центр «Т», например, базировавшийся в Нальчике. У Арсена же Канокова есть собственные подразделения – его объекты (которые в значительной мере являются одновременно и республиканскими), как и его самого, охраняют (помимо МВД) ребята из охранных структур «Синдики». Тренированные парни из Кабардино-Балкарии, в своей униформе и с боевым оружием. И на них и их объекты часто ли нападают?
Да и приехавший с должности замминистра МВД Адыгеи кавказский русский Юрий Томчак кажется неместным служакой, который поставлен над коррумпированной местной системой МВД для того чтобы она как-то более-менее пристойно функционировала и не давала совсем уж лишков. И, по возможности, при поддержке каноковского и федерального ресурсов, постепенно улучшал ситуацию.
Что ж, по крайней мере, не Чечня, не Ингушетия и не Дагестан, и кто скажет, что у нас могло бы быть лучше?