В момент захода в тебя, вдруг сообщила, что любишь до сих пор Сережу. Вот так буднично. И секс, который закончился не успев начаться, вдруг стал каким-то будничным и знакомым.

Ну вот он, батенька, секс. Тот самый самый, о котором говорят, твердят в газетах, журналах и даже в порно его показывают. А ты возьми, да и бахни мне про любовь к Сереже... Ну да ладно, черт с ним с Сережей, но топить в слезах меня зачем? Сережа сережей, все они сережи так или иначе, но слезы то его, а не мои. И не умыться в них и душ мне ими не принять, а они есть, остались и будут каждый раз, когда не Сережа будет пытаться овладеть до сих пор сереже принадлежащей женщиной. Ну вот такой коварный этот Сережа. Дел наворотил, что Геракл не разгребет. Семью с ней строил, долгов насобирал, в любви ей клялся, а потом бац! и нет этого Сережи. Неожиданно, с Казанского вокзала, в сторону не в ту, Сережа ехал на запорошенном снегом поезде и думал, что все, что он наконец-то не любит, что он свободен и нет никаких обязательств, что он, Сергей, он честный парень и ничего такого не сделал в сущности. Детей не сделал, предложения не сделал, даже больно физически ей ни разу не сделал. Он даже толком ревновать не сделал, просто жил, просто говорил о любви, о которой сам в каком-то фильме слышал, просто смотрел на неё, просто входил и выходил, целовал и не целовал, а дальше не было, того самого дальше никак не укладывалось в его Сережиной голове.

А она все плачет. Голая, на плече постороннего не Сережи и льет воду на эрекцию постороннего не того. И вот ведь незадача. Войти бы в неё, не важно как, пусть как будто сразу в неё и в Сережу, пусть, пусть на некоторое время стану активным геем, ничего, желание есть, женщина нравится, грудь уже целовал, так что и абстрактный Сережа пусть будет с нами в момент соития. Пусть он будет смыслом, а она будет телом, пусть он будет зорким оком, а она опять же будет телом...