Я не вижу смысла. Я искренне любила этот мир и людей, я по-настоящему думала, что можно что-то изменить. Но сейчас я просто пишу здесь, от беспомощности, потому что больше нигде и никому мои слова не нужны.

Сегодня всё не так, в лужу сначала упал мой телефон, потом зонт, потом цветок. Шла домой с тяжеленной сумкой, причём живот болел так, как бывало только 3 раза в жизни, причем все эти 3 раза пришлись на последние полгода. Еле-еле добралась до остановки, села в автобус. Причем угораздило рядом с каким-то ничтожеством, который считал правильным развалить свои ноги, пихать меня локтями и материться на весь автобус, разговаривая по телефону. Попали в час-пик, начал набиваться народ. В автобус зашел дедушка, думала уступить, но вокруг сидели только одни мужчины, и как бы они должны это делать. И тут подходит конского вида кондукторша и говорит, чтобы я встала. Я пустила дедушку, конечно, но мне стало так обидно, что я обратилась к тому ничтожеству. Как оказалось уступать он "нет, не хочет", на этом и остался сидеть. Как и все мужчины вокруг. И до того мне стало обидно, что я вот стою, с огромной сумкой, умирая от боли, а они сидят, и ни одному в голову не придет, что что-то не так. А в дальнем конце автобуса доносился голос женщины, которая убеждала какого-то пьяницу открыть сердце Богу. Она убеждала его, что у него хорошая душа, что в нем есть потенциал, что радость надо искать не в алкоголе. Хорошо так говорила, по-доброму. А он только огрызался на неё и уж точно ничего не хотел менять. В общем, я расплакалась и вышла на следующей остановке. Постояла под дождем, стало полегче. Села на следующий автобус. А там давка страшнейшая, в которую я со времен школы не попадала. И опять то же, мужики сидят, правда их уже меньше, а женщины вынуждены стоять стиснутыми так, что даже не пошевелить рукой. Остановки через 3 чье-то место освободилось, и на него села бабушка. Она видно, так же была стиснута.

Ублюдки. И с каждым годом их только больше. Ненавижу их.
А ещё ненавижу себя за то, что такая тряпка. За то, что не могу унизить по-настоящему, сделать больно так, чтобы ещё долго потом помнил.