[380x516]
Все пятеро прошли знакомым уже читателю коридором. Одна дверь была приоткрыта и в проем было видно на широкой перине в чем мама родила свесив ноги на пол – девка лежит. Та самая - давешняя, ключница. – Уже голая, в чем мамам родила – когда только и успела разоблачиться. Лежит и на бандуре тренькает. Козаков ни мало не смутилась – только подморгнула им – дескать не робейте, хлопцы, будьте как дома! - И опять да-вай бренькать свою элегию. Гетман безо всякого смущения велев ей, дверь прикрыть и не мешать, впустил гостей в другие двери, в свой гетманский кабинет. Козаки, войдя в комнату хозяина, к своему удивлению не обнаружили икон и перекрестились на занавеску в воображаемом красном углу. Не успели они свершить крестное знамение, а занавесочка шевельнулась и от туда выглянула голенькая татарочка-воспитанница гетманская, приветливо наморщила носик и озабоченно помяла махонькие грудкиа - дескать, вот ведь беда - не растут хоть ты что им. Запорожцы вздрогнули, Кавалер и мурза заметили эту небольшую заминку, но виду не подали – уселись на тахте, - приготовились слушать. В ответ на неодобрительное покашливание козаков Ружинский лишь едва повел бровями, и молвил: "Брысь отсюдова!". Затем устроившись за столом, заваленным тяжелыми фолиантами, пригласил и гостей устраиваться поудобней:
- Поговорим, друзья... Три года я вас ждал, козаки - ждать перестал уж! Сам как мог, чего мог... - Вобщем плохо все – лютует кто-то, - многих отрешил от лица земли. Селян, рыбарей там, охотников опять же - как-то еще не сильно покосило, а народ позажиточнее, поуспешнее или просто из тех что на слуху - с этими – беда совсем, понимаете ли!До чего дошло - люди по мраку из дому не выходют, запираться стали. - Вы понимаете о чем я?
- Не совсем, если честно. - Корж степенно разгладил усы. - Времена завсегда и везде плохие, - это ни для кого не секрет. Но бывало же и в стократ хуже, а по мраку, да с мошной за пазухой всякому опасно. От богатства, понятно, - события и беспокойство! Сиромахе же запоры - станут дороже хозяйства да м что взять у него – миску глиняну да ложку деревянну...
- Жить взять можно, дитё взять можно - пожал плечами гетман. От злобы, во гневе, – Но тут не это - тут гадость какая-то, грязь... Недавно мельника, уважаемого человека из гниздюков схоронили – лошадь из степи привезла – пораспонахан – весь ливер выпотрошен – нету ни сердца, ни печенки, ни чего другого – глаз и то нету! Все повытаскано к едрене-фене! Кто его так? За что?... Меня преподобный Тихон самаро-пустынский, три года назад предупреждал, призывал – и я не то что бы противился, - напротив старался - да все как-то мимо! - Гонца к вам на Низ отправил - гонец – пропал на три года, - вон аж когда объявился. Пренцлав уже давно в буджакских степях, под Анкерман гуляет, а этот... - Гетман посмотрел укоризненно на Агафона. - За день догреб аж от Самарской пустыни, а на Хортицу плыл три года - ну видно так Богу было угодно... А с Байдой Вишневецким я и не чаял договориться – гетман повеселел - как только вас и отпустил - у него ж стройка - крепость на Хорчике. Серьезно воевать кошевой собрался -ему каждый человек нелишний... Как и мне, как и любому... Я, же … - я ж, вроде, и при силе и при власти, а разобраться - так и без того и без другого – овес и тот говенный подсовывают гречкосеи-богоносцы, - Евстафий невесело усмехнулся. – Вот если угодно полюбуйтесь, чего за три года успел... Со своими реесторвиками облазил весь правый берег от Кодака до Вовниг, словили мы с хлопцами сколько то неопрятных баб, да одного хората ...
- Was ist dast – horater? – переспросил внимательно ловящий каждое слово Боплан, а на лице мурзы Солхат-Аргына при этом слове отразился суеверное беспокойство.
- Хорат – это, от греков должно быть, пошло название, живут такие по недоступным оврагам, людей стращают, пугают то есть.
- Пухают? Так – У! У! – засмеялся кавалер Гийом.
- Погоди, они тебя пугнут так, что враз как корова обсерешься, господин ты хороший, - мрачно прокомментировал- Белый.
Боплан быстро обернулся к Семену, но Ружинский не давая гостям увязнуть в выяснении отношений, извлек из-под стола сверток и развернув полотно, показал присутствующим восковую куклу, в которой угадывались его черты – усы, нос, оселедец:
- Екелхафтес!
- Кер, пычрак!
Мурза и кавалер отпрянули, а козаки одновременно мощно сплюнули. Ружинский усмехнулся: - Ну что вы в самом деле, господа – в моих руках это не опасней морковки. Мы много чего такого с казаками тогда нашли - все спалили, конечно, а это чудо вот храню - сам не знаю зачем.
- А вот это правильно Ваша Светлость, - убежденно молвил Белый, - не дай Бог, кто голову этой кукле открутит, и вам своей не сносить тогда.
- Ну уж так и не сносить, - усмехнулся гетман.
- Как ви после биль с унрейлих папа?
- Что за папа? – не понял гетман.
- Папа их бин направиль Пуппе, - пояснил Боплан.
- Чего он лопочет, а? – поднял брови Корж. - Какой такой папа в пупе?
- Спрашивает, что было с бабой-ведуньей, - унрейлих - ведьма, а пуппе - по ихнему кукла.
- Хо! А папа выходит баба?! – неизвестно чему обрадовался Корж.
- Баба, - кивнул гетман, - он наше «баба» так выговаривает, - и, уже обращаясь к Боплану, вздохнув, признался: – Мы, кавалер Левассер, - воины и в вопросах демонологии неискушенны... Поступили с ними как всегда поступаем с опасными преступниками – повесили всех скопом на одном дереве, хорат, ужасно был не доволен таким решением, пришлось его на отдельной ветке повесить - мужик все-таки. Так что искореняем - дерево завели специальное...
Теперь оживился и подрастерявшийся, было, мурза:
- Иблис-хатын-кыз агач, (дерево ведьм) - оскалился он, - оживленно покивал, одобряя решительные действия козаков по искоренению ведования.
- Видели мы тот «агач» по дороге – под ним вся земля изрыта, там где хорат повис, а где ведьмы ничего такого – травка растет. – Мандрагору, знахарки шукали, значит, там где семя колдуна-висельника на землю прокапало, - припомнил Корж.
- Плохо искореняете, вельмишановный гетман - прищурился Белый, - нас ведьма в Сурском Доле едва не посекла вместе с конями, едва увернулись - и земля перерыта под повешенным – это ж не кабаны, зто все ведьмы - они мандрагору искали, и недавно - земля еще свежая.
- То что плохо искореняем –это верно, вздохнул Ружинский, но на всех повешенных у меня стражи – просто не хватит, вот они и роют, кобявалки- наузницы!
- Понятное дело - через жен бесовские волхвования. Это от того, что искони бес женщину прельстил, а она же мужчину, потому и в наши дни волхвуют женщины чародейством, и отравою, и иными бесовскими кознями - от того козаку запорожскому бабы сторонится и положено, - махнул рукой Корж, как бы говоря, что сор как не мети а все одно до конца никогда не выметешь, и покосился на товарища. Белый как будто и не заметил этого недовольного взгляда.
- А чего этот крендель плел: еблись-плелись, - недоброжелательно нахмурился в сторону татарина Семен.
- «Иблис» по ихнему - «черт, сотона», Сеня, - мягко пояснил – Евстафий, смягчая резковатость тона, говорящего и, с неискренним воодушевлением воззвал ко всем присутствующим:
- Рад, весьма рад что вы проявили интерес к тому о чем, я заговорил, вот так - с порога. Также весьма рад, что все о чем я счел нужным сказать - нашло у вас столь живой отклик. Сейчас я полагаю уже все готово для дружеского ужина, хоть ваш приезд, признаюсь, застал меня врасплох. Но побольше бы таких неожиданностей - Семен Белый и Самийло Корж наконец-то у меня! А?! Мои иностранные гости, я уверен, едва сдерживаются чтобы не засыпать вас вопросами о жизни Луга, - репутация низового войска чрезвычайна высока и в Анатолии и на Медитериане, - польстил он козакам, - это ли не повод для дружеской пирушки ?!
- Не повод, - неожиданно равнодушно отреагировал, Самийло, и, отвечая на его удивленный взгляд, пояснил – наш приезд не повод для застолья. - Байда велел – мы приехали, узнаем зачем звали, - будет о чем подумать. Ну а как надумаемся, Ваш Сястльство, вот тогда и попируем! А нам с иноземцами говорить не о чем и пировать с ними запорожцам не велено. А с вами Евстафий Григорьевич мы еще выпьем горилки с перцем да с порохом. И сдается мне что «на посошок» мы разливать будем не скоро. - Не скрывающий своего разочарования гетман, только и уточнил:
- Но перекусить-то с дороги надо? - Все ваши пожелания будут немедленно исполнены, - я их жду с нетерпением, - вам остается лишь сказать – чего бы вы хотели, и подтвердить свою готовность с утра продолжить нашу увлекательную беседу.
- Каравай хлеба, кувшин воды, корм коням - и ночлег для троих, - можно в доме, можно и на сеновале, - только сперва осмотреться нам нужно – у вас тут не Хортичев остров, Сура!- Все хрень, да темная тень... - не принял церемонного тона Самийла.
- Нет ничего проще, - пожал плечами Ружинский, - что касается безопасности – комната для гостей находится в моем тереме, запоры надежны, на вышках стража,...- он вздохнул и добавил – спит... Ну, что же извольте, господа козаки, - он встал, давая понять что разговор окончен.
Гетман удалился в сопровождение иностранных гостей – кавалер Левассер помалкивал, а мурза – наоборот разговорился: он что-то тараторил по-татарски, наседая на гетмана. Из темноты еще некоторое время доносилось: «иджитан, Гули, джинан, мадксун, Хубали, Иблис» - Слышь, Савватеич, татарин толкует гетману – Хули, вы, говорит, еблись, не хорошо, дескать...»- Одно у этих татар на уме... осуждающе покачал головой приметливый Семен.
- Та не, Сема – то воны, с ево светлошчу, про чорта песдят, сплюнул во мраке Самийло.
[341x400]