Алексей Устинов, химик, кандидат наук, ученый и предприниматель. В России эти понятия почти всегда противопоставляются, но ему удалось их синтезировать.

 

Алексей Устинов

Что я делаю 

 

Я занимаюсь органической химией и химией нуклеиновых кислот (как помните из школы, это ДНК и РНК). Мы производим красители, которые используются в медицине и биологии. Например, они помогают обнаружить в организме последовательности ДНК и РНК, характерные для возбудителей заболевания — вирусов (например, герпеса, ВИЧ) и бактерий, выявить генетические патологии. 

 

Все живое очень похоже по устройству. Упрощенно говоря, в ДНК входит 4 «буквы» — А, Т, Г, Ц, и в зависимости от того, в какой последовательности они расположены, из клетки вырастает либо человек, либо котик, либо цветочек, либо она так и останется одноклеточным организмом. Кстати, геномы человека и обезьяны отличаются всего на 1%. 

 

Для диагностики нужно найти в образце крови последовательности вирусной ДНК. Для этого у пациента берут биологический образец (чаще всего кровь), выделяют всю имеющуюся в нем ДНК и с помощью флуоресцентного зонда (искусственный фрагмент ДНК, содержащий «светящийся» краситель) обнаруживают или не обнаруживают в нем ДНК возбудителя заболевания или генетическую патологию. 

 

В фармакологических исследованиях работает похожий принцип. Краситель «цепляют» к лекарственным образцам, которые дают, например, мышам. Далее инфракрасная визуализация показывает, в каких тканях животного проявился краситель, и ученые отслеживают механику действия препарата, его распределение в тканях и органах. 

 

 

 

Как я стал химиком

 

Мой дедушка окончил институт химического машиностроения, правда, относил себя к инженерам. Он выписывал журнал «Химия и жизнь». Скучая летом на даче после 7 класса, я прочитал все номера лет за 20. Еще у меня на столе всегда лежала таблица Менделеева, и я ее выучил.

 

На первых уроках химии я сразу начал выпендриваться. Учительница дает задание выучить 10 элементов, а я кричу: «Да я вам сейчас любой напишу!».

 

Она меня терпела, а потом предложила поступить в химический лицей 1303. До ее слов я не думал о химии серьезно: программированием хотел заниматься. Но все-таки последовал совету и стал посещать вечернюю школу. Я хорошо там учился, сдавал экзамены, которые принимал сам директор. Мне предлагали перевестись на дневное отделение, но мне нравилось в родной школе. В том же году я выиграл московскую олимпиаду по химии, и в 9 класс лицея меня приняли без экзаменов.

 

Учиться оказалось сложно: с химией справлялся, а физика и математика были на космическом уровне в сравнении с обычной программой, да и гуманитарный курс серьезный. В школе молодая физичка сама путалась в предмете, а тут сразу перед тобой профессор, доктор наук. Я делал уроки до 2 ночи. Меня чудом не выгнали.

 

При этом было очень интересно и притягательно демократично: нет формы, маленькие классы, учителя более открытые, творчества много. И даже целый день в неделю для работы в лаборатории.

 

В лицее я решил стать химиком. Нас всех ориентировали на учебу в Высший химический колледж РАН, у лицея была совместная программа с ним. Это хороший вуз, по тому времени очень либеральный в отношении посещения занятий. Этим можно было пользоваться по-разному. С третьего курса я работал в Институте биоорганической химии, который входит в структуру РАН, и радовался, что меня не слишком отвлекает учеба.

 

Чтобы иметь возможность работать и покупать реактивы, мы иногда занимались полунаучными проектами, например, делали сложную химию по заказу небольшой английской компании, во главе которой стоял эмигрант из России. Мы справлялись с синтезами, которые были не по силам его сотрудникам в Великобритании. А потом эта компания закрылась, и пришлось что-то придумывать самим.

 

 

 

Как мы сделали бизнес

 

В 2009 году мы с коллегами открыли бизнес. Нас было трое, мы сняли комнату в Научном парке МГУ, почти всем производством занимался сам. Кстати, и сейчас люблю заниматься синтезом, хоть и могу делегировать это более профессиональным коллегам.

 

Собственные инвестиции порядка 1 млн рублей пошли на переоборудование помещения, которое изначально было офисным, и закупку материалов. Аренду и ФОТ (фонд оплаты труда) окупили почти сразу.

 

Первые заказы шли за наличный расчет, в частном порядке. Параллельно сделали сайт. Потом зарегистрировали ООО. Как люди из научной среды, мы были очень далеки от правильного маркетинга, брендинга, исследования рынка — делали по наитию.

 

Сейчас на 90% мы работаем на зарубежный рынок. Нашим врагом была таможня, правила которой требовали обмена оригиналами контрактов с клиентами. При мелких продажах (а первый покупатель не будет сразу размещать заказ на миллион долларов!) это очень большая волокита. Это останавливает многих, кто мог бы у нас производить товары на экспорт.

 

Через год мы зарегистрировали компанию в Америке, стало легче проводить расчеты. Затем арендовали склад в США и смогли доставлять клиентам продукцию за день, и этим выигрывали у местных компаний.

 

Потом открыли небольшую лабораторию в Германии. До сих пор удивляюсь, какие же у немецких химиков высокие зарплаты.

 

В России же нам удалось сделать сервис по синтезу олигонуклеотидов — тех самых синтетических фрагментов ДНК для диагностики — со сроками выполнения заказов как на Западе — 2 дня. Мы оттянули достаточно хорошую долю российского рынка. За рубежом наши покупатели — академические организации по всему миру, химические и фармацевтические компании — тысячи клиентов.

 

Кому нужны химики

 

В науку никогда не шли ради высоких доходов. Правда, пару лет назад в пору вступительных экзаменов на территории МГУ молодой водитель «Феррари» спросил меня, как проехать к биофаку. Я порадовался, что не все богатые родители «запихивают» отпрысков на экономфаки.

 

Сейчас с падением доходов бюджета в нашей академической среде стало грустно: институты укрупняют, ставки сокращаются. За границей тоже трудно устроиться: слишком высокая конкуренция. Мой знакомый защитился в США в лаборатории Нобелевского лауреата и долго не мог найти работу.

 

Сегодня модно говорить о нано- и биотехнологиях, инновациях, молекулярной медицине, но Россия пока отстает от мирового уровня и по масштабам рынка, и по уровню исследований, хотя успехи отдельных лабораторий радуют. Что касается фармы, многие российские компании занимаются таблетированием китайских фармсубстанций — им не нужны химики. Хотя и тут есть исключения.

 

Китай стремительно покоряет химическое поле. Например, лет 30 назад в журналах американского химического общества публиковались одни американцы, потом стали появляться материалы китайских сотрудников американских лабораторий, потом китайских профессоров из Америки, а теперь китайцев из Китая. Статей российских ученых буквально несколько процентов.

 

При этом перспективных ниш в химии достаточно, но многие потенциальные предприниматели просто боятся что-то делать. Мы часто сталкивались со скепсисом окружения. Смешно, но большинство бизнесов умирают не родившись, например, от страха перед сдачей отчетности. Когда поначалу у нас не было средств нанять специалиста, я сам окончил курсы бухучета и вел бухгалтерию первые полтора года. И ничего, нас ни разу не оштрафовали.

 

 

Беседовала Анна Чуксеева

rabota