Сто тысяч лет мы не были в кино, чтоб тёмный зал и плюшевые кресла, ворчливый шёпот слева "не канон", "её ж убили, почему воскресла?"
сто тысяч лет не выходили в мир реальный из придуманной картинки.
с машинами, атлантами, людьми.
с субтитрами реклам.
одним ботинком.
и кто-то в лужу обронил блокнот, а кто-то потерял уже и веру.
осенний свет приходит под окно показывать прекрасную премьеру: рябину, жёлудь, толстых голубей, наушники и мокрые кроссовки.
здесь, в городе, сюжеты о тебе, ты в главной роли (думаешь — в массовке).

стекают горлом водосточных труб все небеса, свинцовые как гири. и ты пока настолько мал и глуп, чтоб оценить масштаб драматургии, чтоб оценить, как полон твой стакан, и реквизит, что древний, словно ящер.
сентябрьский ветер — трикстер, шут, аркан — нашёптывает: ты не настоящий.

вот где-то за бамбуковым столом или в стране жирафа и гепарда сидит пират, глотает тёмный ром, и у пиратской обуви нет пары. японец ловит скользкого угря, в суп добавляет водоросли нори.

на всей земле премьера сентября, кино про листья, и оно цветное. его посмотрим, зиму переждём, прибавим громче звук — весну разбудим.
стоит довлатов, плачет под дождём, лениво дождь стучит на "ундервуде".

а где-то, в глотку всем нам якоря, с солёным матерком и стуком дробным, пират штурмует дальние моря. в одном ботинке очень неудобно.
уснул, придумав сны, библиофил.
нечёткий кадр, туман сбивает резкость. представь — о нас однажды сняли фильм. хотели, чтобы фильм был интересным.





(с) Н. Захарцева
[466x700]