VI

Парад на Дворцовой площади, барабанная дробь, походный оркестр…. Все так празднично, красиво. День Победы – такой грустный и в то же время очень радостный праздник, особенно для ветеранов, которые чудом спаслись. Вот эти люди были там, они воевали, бросались под пули, били немцев. Они видели все это месиво. Оглушительные взрывы, визг пуль, крики умирающих, возгласы главнокомандующих, призывы «За Отечество!» - все это очень страшно, и сейчас слезы наворачиваются у этих стариков, что их многие друзья давно лежат в земле сырой, и не видят они, что люди помнят их подвиг и чтят.

Дождь отбивал барабанную дробь по крыше, окна дома были заплаканными, в комнате было темно. Нет, я не стояла на площади, не видела парада, это всего лишь дождь…. Дождь лил, не переставая. Солнце загородили тяжелые серые тучи, крупные капли так и норовились пробиться сквозь желтые стекла. Вся природа спала, да и я не собиралась вставать с мягкой белоснежной кровати.

В доме стояла тишина. Ни мама, ни папа не хотели отзываться. Невольно я встала и потопала босыми ногами к кухне. На столе остывал завтрак, под вилкой лежала записка:

«Настюшка. Мы ушли на рыбалку – дождь весьма кстати. Надеемся, улов будет хорошим». «Ну да. В дождь улов намного лучше…. Да и родители, может, помирятся, как следует», - думала я, уплетая холодную яичницу.

Одной сидеть дома было жутковато. Но и выходить на улицу тоже не хотелось – дождь был слишком сильным. Страх пришел не откуда, что-то так сильно пугало, что меня затрясло. «Сон, наверное, страшный приснился»….

Мое внимание привлек книжный шкаф с небольшой коллекцией запылившихся книг. «Война и мир», «Отцы и дети», «Му-Му» - школьная программа. «Мастер и Маргарита» стояла тут же. Мне нравится эта книга, захватывает. Ее я и взяла, села поближе к окну, чтобы посветлее было, и открыла на первой попавшейся странице.

«Рама широко распахнулась, но вместо ночной свежести и аромата лип в комнату ворвался запах погреба. Покойница вступила на подоконник. Римский отчетливо видел пятна тления на ее груди…».

- Очень вовремя попался мне Булгаков, мастер запугивать энных девушек! – съязвила я сама себе и отложила книгу.

Как бы странно это не казалось, я еще и отодвинулась от подоконника, а то вдруг сейчас покойница появится. Брр.

За своими мыслями я не заметила, как задремала за столом. Снился мне Булгаков с покойницей в обнимку, Римский с Варенухой, который уже не отбрасывает тень. В общем, жутковато, но забавно.

Разбудил меня примерно через час солнечный лучик, пробивавшийся через мокрое стекло окна. Я распахнула окно, и на меня дохнул, нет, не трупный запах, а запах свежести после грозы. Трава блестела от влаги на солнце. Очень захотелось гулять. Накинув открытые босоножки и кофту потеплее, я вышла в сени. Дверь не поддавалась моему напору. «Родители постарались, чтобы меня не украли», - усмехнулась я.

Замок грохотал по ту сторону двери. Вернувшись в комнату, я села и чуть не заплакала. Погулять не удалось. «Покойница вступила на подоконник…» - промелькнуло в мыслях.

- Я конечно не покойница, но через окно вылезти смогу.

Прыгать пришлось очень осторожно, чтобы не поскользнуться на мокрой тропе. Ноги я вымочила сразу, но вода была теплой и приятной. Небо было светлым и таким голубым.

Ворота на поле были приоткрыты, в щель я прополза без проблем. Все поле блестело на солнце, и так приятно пахло цветами. Оно было таким бесконечным и таким манящим. Я вошла в заросли травы, словно в море. Легкая юбка была уже не такой легкой. Она вся промокла, но это было даже хорошо, так как солнце обжигало все тело.

Я бежала, куда глаза глядят и смеялась. Смеялась как ребенок, стало так легко и беззаботно. Я смеялась, будто бы только научилась делать это, и мне это очень понравилось.

Впереди появилась темная точка. Она двигалась по направлению ко мне все ближе и ближе. Я даже немного испугалась. Это был ОН.

- Леша? – я была удивлена настолько, что рот сам по себе открылся.

- Настя? Не ожидал тебя увидеть здесь! – он был удивлен по-настоящему.

«Я же сказала ему, где я остановилась…. Наверное, не услышал….» - Подумала я.

- А ты какими судьбами здесь? – спросил он.

- Я тут живу сейчас, - улыбнулась я. – А ты?

- У моих родителей здесь хозяйство, иногда тащат меня с собой.

Я была рада его увидеть, начала немного скучать по нему…. Неужели я влюбилась? Давно этого не было. Мы сидели на краю обрыва и болтали не о чем. Просто было приятно разговаривать с ним. Он веселый, начитанный, умеет слушать. С ним интересно.

Ветер иногда развевал мои волосы, впутывая в них парашютики одуванчиков. Лето вошло в свои права и радовало нас солнечными лучиками.

Алексей теребил в своих руках одуванчик. Ветер нагло сдувал его. На полуслове я замолчала. Все мое лицо было в белых перышках.

Задорный и заразительный смех собеседника заставил улыбнуться. Ничего не отвечая, я сорвала одуванчик и сдула его в сторону Леши.

Было забавно смотреть на то, как он отряхивался от цепких парашютиков. Мы смеялись как дети. Несколько раз я чихнула от пыльцы. Он улыбнулся и сел так близко, что я перестала дышать. Его руки взяли мое лицо. Наваждение нахлынуло неожиданно, я сидела, боясь пошевельнутся. Его теплое дыхание было так рядом, что я чуть не растаяла от блаженства. Губы его коснулись моих губ робко и с опаской. Но я не собиралась его отталкивать: мне нравилось, что между нами происходит, но и не знала, что делать. Все происходило очень быстро.

Он тихо шептал мое имя, дыхание щекотало. Это придавало некую изысканность, игру. Я отошла от оцепенения, и мои руки обвили шею Леши. Я почувствовала, как он стал более уверенным и целовал уже с некоторым напором. Все вокруг замерло, словно наблюдали за нами, затаив дыхание. Теперь я боялась неловкой ситуации после. Поэтому я нащупала одуванчик, и, оторвавшись от объекта своего обожания, дунула ему в лицо. С задорным смехом я бежала, но бегала я медленно, и Алексею не было трудности догнать меня.

Он схватил меня за талию и закружил. Мы смеялись, я была рада, что избежала неловкого молчания. Все шло своим чередом, как и должно было быть. Солнце поднималось все выше и выше.

Крик мамы разбудил меня от счастья.

- Мне пора…. Родители даже не знают, где я, - мне было очень грустно уходить, но родителям я не могла все рассказать, не нужно их волновать.

Я развернулась и собралась уйти. Леша остановил, взяв мою руку.

- Я буду здесь каждый день, - шепнул он мне на ухо, и поцеловал. Но уже уверенно.