Но, как бы там ни было, выйти «вот прямо сейчас» у нас не получилось, поскольку Нана заявила, что нас немедленно надо покормить. Ну да, мы же все как на подбор жертвы Освенцима, такие же тощие и несчастные, по крайней мере, на её взгляд. Потом меня ещё и понесло зачем-то переодеваться, а то мало ли, вдруг до ночи не управимся, а там похолодает?

— Куда это ты собираешься такой нарядный? — удивилась Нана, столкнувшись со мной в коридоре. — Может быть, отложишь прогулку, а то в городе неспокойно!

На языке так и вертелось: «Так для того и иду, чтобы насмерть упокоить все проблемы!», но я сдержался.

— Не волнуйся, мама, всё будет хорошо, — скороговоркой выпалил я, на бегу чмокнув её в щёку. Волшебная формула, безотказно работавшая чуть ли не всю мою прошлую жизнь, авось и сейчас это нехитрое заклинание подействует. Всё будет хорошо, моя новая мама, всё будет просто замечательно, если мы вернёмся живыми. Но у нас нет другого выхода, мы вернёмся, потому что ты нас ждёшь, с пастой, с помидорами этого местного дона Вито Корлеоне. Ты нас ждёшь, а значит, у нас нет права не вернуться.

Всё это зашло слишком далеко, эта жизнь уже стала моей и жить мне по этим законам, пока я снова не умру. А умирать мне совершенно не хочется, гораздо больше, чем в первый раз, потому что я теперь всё время чувствую, как смерть выглядывает у меня из-за плеча и ждёт, пока я ошибусь. Раньше-то были цветочки, а теперь всё серьёзные некуда.

В Нашем Деле – том самом, куда чужакам лучше не соваться, есть целая уйма разных хитрых словечек, которые я постоянно вылавливаю в речи Реборна, Бьянки и Гокудеры. И теперь вся моя жизнь, уже не единственная, но всё ещё вполне неповторимая, состоит из этих понятий. Например, фразой «нарушение антимонопольного законодательства» можно характеризовать как действие Рокудо против нас, так и наш поход к нему в Кокуё, поскольку означает она именно что вторжение на чужую территорию. Они пришли к нам в Намимори, а мы идём к ним – всё почестному. Среди всего прочего, есть такое понятие, как «сделать свои кости», то есть завалить первого парня, не случайно там, или в целях самообороны, а под заказ. Что-то вроде задания для стажёра, переводящее из интернатуры в профессию. И вот это-то мне сегодня и предстояло, согласно распоряжению самого высокого начальства, которое только может быть у мафиозо – приказ главы Семьи.

Прежде чем мы ушли, Реборн зачем-то долго возился с оружием, но так толком ничего и не выбрал, хотя меня гораздо больше беспокоил Леон и его состояние.

— Слушай, а с ним точно всё в порядке? — не выдержал я. Завязки этой истории я не помнил, так что никак не мог для себя уяснить, всё идёт по плану, или совсем даже наоборот. И даже если и по плану, то что мне делать? Нет, понятно, что идти в Кокуё и драться, поскольку эта драка должна произойти, чтобы потом в Конфликте Колец он выступал как мой хранитель Тумана. И что Мукуро потом заберут в эту самую Вендикаре некие обмотанные бинтами типы в цилиндрах тоже понятно. Вот просто умереть и не встать: все такие в чёрных пальто, гремящие цепями, не то, как грешники из ада, не то, как занудные фамильные привидения, в бинтах и цилиндрах. Нет, пожалуй, я подожду и сам посмотрю на Вендиче, может, они тоже не настолько безумны, как их нарисовала мангака.

— О себе бы лучше побеспокоился, — наставительно заметил репетитор. — У меня осталась только одна пуля. Да и стрелять придётся из обычного пистолета, так что тебе стоит приложить усилия и постараться всё сделать самому.

Ямамото сбегал домой, притащил суши и термос с чаем, и тут же на него наехала Бьянки, оскорблённая в лучших чувствах: ещё бы, кто-то ещё кроме неё собирается нас кормить. И не важно, что от её ланча мы загнёмся на месте, это настолько несущественные мелочи, в свете грядущих событий, что и думать-то незачем. А вот то, что кто-то не доверяет её кулинарному мастерству – это уже повод для серьёзной обиды.

Дорога наша шла в Кокуё-лэнд, заброшенный парк развлечений. После того, как здесь проложили новое шоссе, напрямик, старая дорога была совершенно заброшена, а Кокуё-лэнд – разорился. Тсуна помнил, как ходил туда вместе с родителями, но это было чуть ли не десять лет назад. Тогда здесь был парк, зоопарк, который потом просто перенесли на новое место, торгово-развлекательный комплекс с кинотеатром и караоке. Хотя на мелкого Тсунаёши больше всего произвело впечатление нечто вроде ботанического сада. Честно говоря, я уже почти привык, что в моей голове постоянно всплывают чужие воспоминания, но это всё равно было странно: с одной стороны я чётко помню, что в четыре года я лежал в больнице с тяжелейшим воспалением лёгких, собственно первое моё воспоминание – как я очнулся в реанимации. О таком раннем детстве я мало что помню, только какие-то отрывки, но вот больницу помню превосходно, видимо, очень уж яркое было впечатление. А Тсуна помнил этот ботанический сад, диковинные деревья в кадках и ярких бабочек, и, на мой взгляд, это куда как лучшее воспоминание, чем пожелтевший потолок больничной палаты и осунувшееся лицо маман, прижавшейся к стеклянной стене напротив моей койки.

— Целый район руин? — удивился Гокудера.

— Его вроде как хотели восстанавливать, — сказал Ямамото. — Но года два назад был оползень, порушил всё, да так, что решили не трогать. А снести – денег нету, вроде…

Место и впрямь выглядело на редкость зловеще, как заброшенные корпуса завода, где ютились бомжи, или даже хуже – от того, что раньше это место было наполнено весельем и радостью. Металлическая ограда проржавела, как и цепь с навесным замком, которой были заперты ворота. Гокудера безуспешно подёргал их, но с металлических прутьев только посыпались хлопья краски, а сам Хаято принялся стирать с ладоней рыжие пятна ржавчины.

— Не похоже, чтобы они пользовались этим входом, — заметил он.

— Ну, раз мы уже здесь, почему бы нам не войти через главную дверь? — хмыкнула Бьянки, доставая из сумки моти и размазывая его по замку и цепи. От соприкосновения с шариком из сладкого риса металл зашипел и потёк, как под воздействием сильнейшей кислоты.

Гокудера отвернулся, нервно сглотнул и зажал нос, чтобы не чувствовать едкого запаха, но в остальном был, вроде бы в порядке, хотя я не мог за него не переживать – уж больно ярко впечаталось мне в память сегодняшнее. Россыпь игл, летящих прямо в меня, то, как набухает от крови его футболка, тело, безвольной куклой падающее мне на руки и хриплое: «Бегите, босс». И больно так, будто самого утыкало, как ёжика, даже от одного воспоминания в голове мутится, как от кровопотери. Правильнее было бы оставить его долечиваться, к кровати привязать, если уж на то пошло, но он, чёрт бы побрал правила этой безумной игры, нужен мне здесь, без него нам не справиться.

— Эй, Тсуна, раз уж ты был тут раньше, ты нас и поведёшь, — безапелляционно заявил Реборн, удобно устраиваясь на плечах у Ямамото.

— Да это сколько лет назад было! — попытался возмутиться я, заранее зная, что всё бесполезно. — Ладно, значит, как войдёшь, прямо будет стеклянное здание зоопарка. Правда, я не вижу ничего похожего, даже обломков.

— Не похоже, что это здесь есть, наверное, у тебя что-то с памятью, — ядовито заметила Бьянки, нервно стиснув пальцы. Она действительно была сильно на взводе из-за этой истории и из-за ран брата, так что я просто проигнорировал её тон, тогда как Хаято буквально накинулся на неё за эту безобидную фразу. А пока они выясняли отношения, Ямамото присел на корточки и принялся что-то рассматривать.

— Похоже на следы собаки, только уж больно большой, — заметил он. — Да ещё и следы крови…

— Зверь из зоопарка? — удивился Гокудера.

— Да вряд ли, — покачал головой я. — Всех зверей ещё давно перевели в новый зоопарк, мы же там весной были.

— А может кто-то просто сбежал при транспортировке? — ехидно предположил Реборн.

— Мы не в джунглях, и даже не в тайге, чтобы тут за столько лет никто не обнаружил столь крупного хищника…

Раздался странный шорох, что-то ломилось к нам через кусты, а потом я просто сработал на рефлексах, выпустив сразу несколько пуль в существо, прыгнувшее из кустов прямо на Ямамото. Здесь не было никого, кто обратил бы внимание на выстрелы или пистолет в моих руках, так что я не боялся палева, скорее уж – опасался попасть куда-нибудь совсем не туда. И вообще, должна же быть от этого пистолета хоть какая-то польза! Животное, покрытое длинной чёрной свалявшейся шерстью, сбило Ямамото с ног, но он легко отшвырнул его в сторону.

— Это существо… оно уже мёртвое! — удивлённо сказал он.

— Конечно мёртвое, болван! — возмутился Гокудера. — Потому что Джудайме его убил!

— Сомневаюсь, что хоть раз попал, — буркнул я, подходя ближе и рассматривая нашу первую жертву. — Хотя нет, вот свежая рана, только крови нету, оно не то что уже остыло, оно уже воняет!

— Но при этом вполне резво бегало, и легко могло перегрызть мне глотку, — заметил Ямамото.

В кустах снова что-то закопошилось, но мы решили не дожидаться новой атаки и рванули оттуда со всех ног, с трудом взбираясь на холм. Странно, тут вроде бы не должно быть ничего такого, хотя кто знает, как сильно изменился рельеф после оползня. Я спрятался за поваленным деревом, и попытался прицелиться, рядом устроился Реборн, пробормотав, что я только зря патроны потрачу.

— А сам мне помочь не хочешь? — возмутился я, подстреливая очередную полудохлую собаку баскервилей.

— Не имею права, ты должен всё сделать сам, — почти равнодушно сказал он. — Это твоё задание. По-хорошему, тут и Бьянки лишняя, но так уж и быть, пусть остаётся, раз сама пришла.

Я бы может и высказал ему всё, что думаю об этих правилах и где я их вертел, но собаки закончились, и появилось новое действующее лицо, снова бросившись именно на Ямамото. Он был похож на оборотней из некоторых фильмов, как будто человеческие черты кто-то перемешал со звериными. Босиком, с непропорционально большими ступнями и кистями рук, заканчивающимися солидными когтями, он был одет в такую же форму, как и Какимото Чикуса, едва не грохнувший нас с Гокудерой. Они вдвоём полетели, покатились, а потом и вовсе провалились под землю.

Я подполз к краю пролома, заглянул внутрь, чуть не поранив ладонь об осколок стекла и крикнул:

— Эй, Ямамото! Ты там живой?

— Всё норм! — заверил он меня, потирая затылок и оглядываясь по сторонам. — Только не видно нифига!

— Значит, воспоминания тебя не обманули, — хмыкнул Реборн. — Зоопарк действительно здесь, только провалился чуток, да землёй присыпало.

— Ладно, выбирайся оттуда, не задерживай нас! — крикнул Гокудера, напряжённо осматриваясь по сторонам.

— Кажется, там что-то есть, — мигом посерьёзнел Ямамото, всматриваясь во тьму. — Опять, что ли эти животные…

На свет медленно вступило нечто, не человек, но и не животное, сверху было практически ничего не видно, да и мы, склонившись над проломом, только загораживали свет. Я постарался отодвинуться, но так, чтобы видеть хоть что-то, поняв что мы лежим на едва присыпанной землёй стеклянной крыше здания.

— Ну, здравствуй, Ямамото Такеши, — рассмеялся некто, поднимаясь с четверенек, будто перетекая в другую форму. — Забавно, жертва сама пришла ко мне!

— Жертва, — пробормотал я, вспоминая, всё, что знаю об этом мутанте. Чёрт его знает, как оно на самом деле в его организме устроено, но может быть, хоть что-то полезное вспомнится. — Какимото говорил, что ты «жертва Кена», будь осторожен!

— Так он человек, или нет? — спросил примостившийся рядом Гокудера. — На нём форма Кокуё, но эти чёртовы собаки… Оборотень? Хотя у вас вроде бы вервольфов не водятся, разве что кицуне и тануки…

— Они не просто школьники, — сказал я. — Ты же сам говорил, что тот парень с йо-йо – профессиональный киллер. Если из тюрьмы сбежали трое – Рокудо и двое его подельников, то это, наверное, второй. А оборотни… думаю, есть другое объяснение.

Парень вышел на освещённое место, стало видно его всклокоченные светлые волосы, но больше сверху было не разглядеть.

— Там наверху, твои друзья? — спросил он, а потом крикнул, задрав к нам голову: – Потерпите немного, я закончу с ним, а потом убью и вас!

— А ты смешной! — внезапно рассмеялся Ямамото. — Так это были твои куклы? Здорово сделано!

— Вот идиот! — прошипел рядом со мной Гокудера, а я только напряжённо всматривался в темноту.

Ямамото сидел в столпе света, будто бы на сцене под софитом, и мне хорошо было видно выражение его глаз – он тянул время и сбивал с толку, стараясь, чтобы противник не обратил внимания на то, как медленно соскальзывает с его плеча чехол с той самой битой, как он сам меняет положение тела, готовясь в любой момент сорваться с места.

— Ты серьёзен? — удивился этот тип. — А, впрочем, не важно…

Он двигался странно, действительно, скорее как животное, чем как человек, и от того сложнее было понять, что он собирается делать. Пронёсся мимо Ямамото, прыгнул на стену, перекувыркнулся в воздухе, будто кошка, играющая с добычей, бессмысленный и бесполезный поступок, единственное, что несколько мешающий предугадать направление следующего движения, но для любого другого такой результат не стоил бы потраченных усилий.

— Время еды! — взревел он, кидаясь сверху на Ямамото. Тот успел превратить биту в меч и закрыться им, но этот тип из Кокуё – Кен, вроде как? — вцепился в лезвие зубами и буквально отгрыз большую часть. Отскочил в сторону, припав к земле, и принялся выплёвывать осколки меча, тогда как Ямамото удивлённо и с какой-то детской обидой переводил взгляд с него на рукоять катаны, а потом он действительно сильно разозлился. Ну, ещё бы, меч – это душа самурая, а Ямамото в этом отношении всегда был весьма старомоден, и сломать его вот так вот просто, с одного удара, нет, этого он никогда не простит и не забудет.

— Мы играем в мафию, да? — сказал он ровно, почти равнодушно. — Мафия, это как якудза, но на другом языке… и нужно сражаться в серьёз, ведь так? Значит, это и есть правила?

— Он вообще хоть чего-нибудь боится? — пробормотал я. Лично мне от этого Кена было сильно не по себе, не столько из-за того, что он так уж силён, а из-за того, что он не казался человеком, наверное, психологически это воспринимается сильнее. Тот, кто утратил человеческий облик и разум пугает, не зависимо от того, насколько он опасен в действительности.

— Он просто не из тех, кому нравится проигрывать, — сказал Реборн. — Он не сможет успокоиться, не после того, как его меч сломали у него на глазах.

Спорить с этим утверждением было бесполезно, да я и не собирался, зачем возражать очевидному? Так что только постарался устроиться поудобнее, чтобы было лучше видно происходящее.

— Прежде, чем мы продолжим, — внезапно сказал Ямамото. — Могу я кое о чём спросить?

— Ну давай, — фыркнул Кен, поднимаясь в полный рост.

— Как ты это делаешь? Меняешь маскировку, и будто бы уже кто-то другой…

— Заметил? — чуть удивился он. — А это забавно, я расскажу. Ты ведь меняешь диски, чтобы сыграть в другую игру? Вот и я тоже меняю «диск», и получаю силу разных животных…

Он вытащил что-то изо рта, и вставил другое, а Ямамото, которому было ближе и лучше видно, удивлённо сказал: «Зубы?». Ну да, точно, Кен и его вставные челюсти, что-то в этом духе я слышал, непонятно, только как достигается такой эффект, это ж насколько должны быть подвижны генетические цепочки, чтобы так быстро реагировать на катализатор? Это же настоящий прорыв в генетике, невероятно, что такого результата смогли достигнуть в подпольной лаборатории. С другой стороны, все эти Особые Пули, которые использует Реборн, тоже за гранью возможностей общедоступной науки.

— Обличие гориллы! — взревел Кен, стремительно увеличиваясь в росте и объёме мускулатуры.

— Круто, — крикнул Ямамото, глядя на преображение. — Какой-то новый вид допинга?

— Я же сказал, что это не то! — рявкнул Кен, швырнув его в стену, так быстро, что тот ничего не понял.

— Блин, там темно, нифига не вижу, — недовольно буркнул Гокудера, а потом недовольно зашипел, отдёргивая ладонь от края пролома, когда острый осколок толстого стекла едва не пропорол ему ладонь.

В темноте слышались какие-то шорохи, постукивая сыпались камушки или что-то подобное, натужно и тяжело дышал Кен, сопел и уже почти не напоминал человеческое существо, он снова поменял челюсть, немного уменьшился в размерах, и тоже скрылся с освещённого пятачка.

— Это было грубо, — сказал Ямамото откуда-то из темноты.

— Ты там не расслабляйся, — попросил Кен. — Я всё равно тебя найду, даже если бы не использовал способности волка – от тебя так пахнет собачьей кровью, что и человек бы след взял!

Ямамото вылетел на свет, явно уклонившись от броска Кена и напряжённо замер. Рядом со мной завозился Гокудера.

— Нихера не вижу! — не выдержал он, и уже собрался было швырнуть в темноту динамитом, но я перехватил его руку, прямо поверх широкого чёрного браслета. Я чувствовал, как дрожит в напряжении его рука, видел у самого своего лица худое запястье с отчётливо видимыми голубоватыми венами, и почему-то так растерялся, что тут же выпустил его руку.

— Здание не выдержит! — зашипел я, вспоминая о том, почему остановил его. — Так ты только их обоих похоронишь заживо, да и мы сами сейчас на крыше, чёрт его знает, как обернуться всё может!

Он недовольно скривился, но взрывчатку убрал, и я вздохнул с облегчением. Всё-таки иногда он действует совершенно неразумно, видать, буйный итальянский темперамент покоя не даёт.

— Он в невыгодном положении из-за сломанного меча, — вздохнула Бьянки, выглядывая у меня из-за плеча. Что именно происходило внизу, было почти не разобрать, Ямамото и Кен то появлялись в круге света, то снова исчезали в темноте, но то, что дела идут неважно, видели даже мы. — Враг держит дистанцию, а ему нечем его достать.

— Смешно, — фыркнул Кен. — Ты думаешь, что можно победить противника, и не получить при этом ран? Ты слишком самонадеян! Бережёшь руки…

Я тяжко вздохнул, услышав это, и покачал головой. Эх, а я то надеялся, что у него всё же есть мозги, потому что, когда он не строит из себя радостного идиота, то с Ямамото вполне можно иметь дело… Я присмотрелся внимательнее к происходящему внизу, и с трудом удержался от того, чтобы не засмеяться. Да, бережёт правую руку, и так демонстративно, что только тип с инстинктами вместо мозгов, не заподозрил бы подвоха.

— Хитрый план, блин, — фыркнул я почти про себя, но Реборн услышал и тут же потребовал объяснений, но поговорить мы так и не успели, потому что события внизу набирали оборот.

— Ты продолжаешь убегать, — протянул Кен откуда-то из темноты. — Желаешь растянуть драку?

— Ох, нет, — весело, слишком весело ответил Ямамото. — Просто этой осенью у меня есть и другие дела…

— Он дебил? — спросил Гокудера.

— Просто клоун, — сказал я в ответ, перегибаясь вниз и пытаясь хоть что-то рассмотреть, но Бьянки ухватила меня за ремень джинс и вытянула обратно, видимо, опасаясь, что я свалюсь в эту дыру.

— Может быть, раз уж ты от меня бегаешь, мне сначала стоит позаботиться о твоих друзьях? — предложил Кен, и тут же странно дёрнулся, резко поворачиваясь в сторону. Ямамото небрежно подбрасывал и ловил небольшой камешек. Он стоял на самой границе света и тени, так что его было худо-бедно видно.

— Ты же дерёшься со мной, разве нет? — широко улыбнулся Ямамото. Весь такой радостный и счастливый, будто наконец-то получил долгожданный подарок. Он сжал пальцами камешек как бейсбольный мяч, и поднял его к виску. — Давай! Если я встречу тебя этим – игра закончится!

Кен нетерпеливо переступил с ноги на ногу и щёлкнул очередным комплектом зубов:

— Это вызов, да? Покажи мне свой серьёзный настрой!

Он был быстр, слишком быстр, и всё меньше и меньше походил на человека. От камня, который и вправду мог всё закончить, Кен увернулся с невероятной лёгкостью и впился зубами в левую руку Ямамото, которой он закрылся как щитом.

— Попался! — выдохнул Ямамото, усмехаясь, и с силой впечатал рукоять сломанного меча в висок противника.

— Он использовал руку, как приманку, чтобы вынудить этого типа сократить дистанцию? — шокировано прошептал Гокудера, наконец-то понимая, к чему были все эти смешки и ужимки.

— Псих и клоун, зато сработало, — пробормотал я ни к кому не обращаясь.

Кен упал на пол прямо в круг света, даже сверху было видно, что половина его лица залита кровью. Ямамото наклонился над ним и воткнул обломок меча ему куда-то в грудь, но тот не отреагировал, а меч окончательно развалился. Потом он выпрямился, уронил окончательно доломанную рукоять, и зажал рану ладонью.

— Ямамото, ты там как? — спросил я, опять чуть не падая в дыру.

— Не беспокойся, — сказал он с улыбкой, но достаточно серьёзно. — Тот человек, который считал бейсбол самым важным в жизни, умер, прыгнув с крыши.

А потом он снова рассмеялся, да так, что непонятно было, то ли снова шутит, то ли действительно так считает:

— К тому же, это просто царапина, я и с ней смогу играть!

Когда Ямамото смог выбраться из засыпанного оползнем здания, Бьянки не терпящим возражений тоном заставила его сесть на какой-то пень и принялась обрабатывать его руку, а Реборн вытащил откуда-то фотографию.

— Тот тип, с которым мы столкнулись, — сказал он, тыкая пальцем в фото. — Джошима Кен, один из тех двоих, сбежавших из тюрьмы вместе с Рокудо.

— А это тот с кем я дрался, — сказал Гокудера. — Какимото Чикуса, он так и представился.

— Значит, это Рокудо Мукуро… — пробормотал я, глядя на стоящего по центру молодого мужчину. Он не очень-то напоминал все те картинки, что я видел, но рожа определённо была знакомая. Может быть, это что-то вроде личины, которую использует иллюзионист?

Ямамото же не очень интересовало лицо нашего противника, гораздо больше он беспокоился о сломанном мече, точнее – об обломке биты, как стала выглядеть теперь рукоять, но Реборн его успокоил:

— Не переживай, у меня есть ещё, — сказал он, вытаскивая откуда-то точно такую же биту. Счастью Ямамото просто не было предела, а я в который раз поразился предусмотрительности репетитора и возможностям бездонных карманов.

— Ну, с одним мы справились, справимся и с другими, — беззаботно сказал Гокудера.

— Не стоит недооценивать противника, — заметил я. — Всегда лучше переоценить его, просто на всякий случай.

«Лучше перебдеть, чем недобдеть», как говориться, но такая формулировка пусть остаётся только в моей голове.

Мы долго шли, продираясь сквозь заросли кустарника, пытаясь выйти к главному зданию, но когда дошли до небольшой полянки с остатками столов или чего-то подобного, и я предложил остановиться и перекусить. Никто не возражал, более того, все были только за, особенно Бьянки, которая желала нас всех накормить. Не то, что бы мы стали есть приготовленную ей еду, но всё же…

Пока Ямамото и Бьянки решали, чей обед лучше, я пытался вспомнить, что же нам предстоит дальше по плану. В голову лезли только иллюзии, лотосы и колесо сансары, но я был уверен, что до встречи с Мукуро должно произойти ещё многое. Но оказалось, что времени на размышления, да и на перекус тоже, уже не оставалось – жидкость, которую Бьянки назвала холодным супом, нагрелась и вскипела прямо у неё в руках, хотя, если судить по удивлённому лицу девушки, она этого не планировала. Контейнеры с едой начали взрываться один за другим, причём не только со стряпнёй Бьянки, но и приготовленные Ямамото бенто буквально разорвало на части.

— Что это за херня?! — возмутился Гокудера, пытаясь стереть с лица остатки продуктов.

— Мы атакованы! — крикнула ему в ответ Бьянки, напряжённо оглядываясь по сторонам.

Я перепрыгнул через бетонный блок, который мы хотели использовать вместо стола, прикинув примерное направление атаки, и попытался утянуть туда же Гокудеру.

— Этот звук... Откуда он доносится? — пробормотал он, глядя примерно в том же направлении, которое мне показалось наиболее опасным. — Ага! Здесь!

Динамит полетел куда-то в сторону и так полуразрушенного павильона, но, как мне показалось, взорвался несколько преждевременно.

— Что это за увечное оружие? — рассмеялся кто-то высоким и звонким голосом. — Я удивлена, что такие неудачники смогли побить Кена и Какипи.

Когда осела земля и пыль, поднятые взрывом, мы увидели девушку в форме школы Кокуё, сидящую на обломках. Рыженькая, стриженная под каре и в высоких сапогах на небольшом каблуке европейка. Как я ни бился, ничего не мог про неё вспомнить. Вроде как в банде Мукуро были ещё люди, кроме Кена и Чикусы, но я не помнил никого, кроме Хром, а для неё ещё не время, да и выглядеть она должна иначе...

— На ней форма Кокуё, но ведь наши враги – те три парня с фотки! — удивился Гокудера.

— Форма? — сморщила носик девушка. — Ну, Мукуро-тян настоял на том, чтобы мы её носили. Не то, что бы я была в восторге, но, кто платит, тот и заказывает музыку. Деньги, это главное! А вы, парни, выглядите слишком убого даже для мафии.

— Мукуро? — переспросил я, пытаясь решить, что делать в сложившейся ситуации. — Значит, ты работаешь на нашего противника!

— Ты только сейчас понял? — ехидно поинтересовалась она. — Фи, почему мне всё время попадаются безмозглые мужланы? Ну да ладно, пришло время для вашей смерти!

Сколько пафоса, видно она перечитала всякой фантастики низкого пошиба, но манера её речи не делала её менее опасной, потому что, когда она поднесла к губам кларнет, я инстинктивно нырнул поглубже за наш импровизированный стол и утащил ребят туда же.

— Этот музыкальный инструмент – оружие? — удивился Ямамото, осторожно выглядывая из-за камня, когда взорвалось уже всё, что могло.

— Дерьмо, — буркнул Гокудера. — Из-за этой штуки мы не можем подойти близко.

— Драться с бабой, — пробормотал я. — Куда катится этот мир?

Девушки, конечно, бывают разные, взять хотя бы мою сеструху, или ту же Бьянки. Но это совершенно не означает, что с ними можно вести себя так же, как и с парнями. Никогда не мог ударить девушку и не прощал подобного, хотя знавал и таких дам, что без проблем укладывали мордой вниз здоровых мужиков. Но одно дело сойтись с ними на татами, когда строго контролируешь всю ситуацию и тщательно соизмеряешь силу воздействия, но вот так, в откровенно бандитских разборках? Я надеялся, что Бьянки тут просто для страховки – перебинтовать руку Ямамото, высказать пару дельных наблюдений... Она же Ядовитый Скорпион, её сфера деятельности – отравления, а это у меня всё ещё не вязалось с непосредственно с дракой, по крайней мере, подсознательно. Но это был другой мир, и логика тут совершенно иная.

— Ты ошибаешься! — гневно воскликнула Бьянки, спокойно стоя в полный рост. — Деньги не самая важная вещь! Самое главное – это любовь!

— Любо-о-офь? — презрительно фыркнула девушка. — Женщина, ты раздражаешь!

— Твоё оружие работает, как микроволновая печь, верно? — спокойно сказала Бьянки, не обратив внимания на её слова. — Под воздействием звуковой волны, молекулы начинают вибрировать, в результате чего поднимается температура.

— Так ты поняла? — манерно хихикнула она. — Под воздействием моего кларнета, вещество мгновенно достигает точки кипения. Когда люди наслаждаются его звучанием – происходит большой бум!

Она так искренне и неподдельно веселилась, говоря вскипающей крови и других жидкостях организма, что меня начало подташнивать, не от ярких образов, а от самой этой милой школьницы.

— Да она чокнутая сука! — искренне согласился со мной Гокудера, нервно сжимая пальцами бесполезный динамит – всё равно скорость звука выше, чем скорость его полёта, дохлый номер.

— Бла-бла-бла... — отмахнулась Бьянки. — Хватит грубостей! Лучше попробуй мою лучшую пиццу!

— Давай, бросай, раздражающая дура, — скривилась наша противница. — А я поджарю жалкие остатки твоих мозгов!

Бьянки побежала вперёд, выставив перед собой еду, как щит, швыряя одно блюдо за другим. Я и не подозревал, что она успела приготовить так много!

— Ты надеялась, что я могу атаковать только на расстоянии? — буквально взвизгнула девица, когда Бьянки уже почти достала её. — Ошибаешься!

Она с размаху заехала своим кларнетом прямо по лицу Бьянки, совершенно не опасаясь за сохранность своего извращённого инструмента. Голова Бьянки мотнулась в сторону, а на скуле явственно проступило красное пятно. Да уж, знатный синяк будет, расцветёт всеми цветами радуги.

— Что ещё за «любовь»? Ничто не превзойдёт деньги! — продолжала визжать эта девица. — Иди ко мне для завершающего номера, посмотрим, как вскипит твой мозг!

Она снова поднесла кларнет ко рту и выглядела при этом так, будто дико возбуждена и собирается не убивать, и даже не музыку играть, а делать минет. Кого-то может быть и возбуждает чужая смерть, но выглядит это откровенно дико, особенно в исполнении девочки-подростка. Ей же и пятнадцати нет, откуда только такое взялось?! Но пока я придавался рассуждениям о морали, эта девчонка рухнула в обморок.

— Я знаю эту технику! — ухмыльнулся Хаято. — Она отравила кларнет прикосновением!

Действительно, похоже, что в момент удара, Бьянки успела прикоснуться к мундштуку и отравить его, так что теперь девчонка из Кокуё лежала на земле сломанной куклой, а Бьянки тем временем взяла на руки спящего Реборна.

— Любовь покоряет всё, правда? — спросила она у него.

— Потрясающе, — пробормотал я. — Она ввязалась в драку только по тому, что не хотела, чтобы кто-то нарушил его сон! Я живу в дурдоме!



Шамал, задумчиво отодвинул от себя реактивы и закурил, откинувшись на стуле.

— Ох, не нравится мне это… — протянул он, покосившись на кювету, полную длинных острых игл. — Не могу сказать, что не понимаю твоих мотивов, Хаято, но ведь ты уже сделал достаточно, заслонив Саваду собой. Такие мощные стимуляторы и экспериментальные противоядия не доведут тебя до добра. И даже я не смогу гарантировать, что этого хватит хотя бы до вечера.

Пепельница уже была полна окурков, а на одной из длинного ряда пробирок гордо восседал очень необычный москит, с растроенным наподобие трезубца хоботком. Шамал раскачивался на стуле, ездил по кабинету взад вперёд, задрав голову к потолку, а потом встал со стула так резко, что он укатился к самой двери, и принялся копаться в стеллаже, куда напихал своих рабочих журналов.

— Ладно, — буркнул он. — Я сделал, что мог, кто может – пусть сделает лучше. Теперь бы разобраться, где я мог встречать похожие яды… Точно помню, что видел уже что-то подобное!


--------

Про помидоры: не знаю, случайно у Амано-сенсей были именно томаты, но я явственно увидела параллель с Вито Корлеоне, отцом Майкла, который именно эти овощи начал выращивать, передав сыну управление кланом (книга и фильм «Крёстный Отец», если кто не помнит).