ЭПИЛОГ. 2030 ГОД
Я разожгу камин, пока ты ставишь цветы
В вазу, что мы купили сегодня…
Брайан
- Геморрой? Блять, у тебя обнаружили геморрой?
Джастин глядел на меня, сложив руки на груди защитным жестом.
- Так бывает, если провести тридцать лет с твоим членом в заднице!
Я сжал губы крепче, стараясь удержаться от смеха.
- Ну… хм. Прости. Такое случается со сладкими боттомами вроде тебя.
У меня губы разъезжались в улыбке, и я прикусил щёки изнутри, пытаясь сдержаться – я чувствовал облегчение, ведь он некоторое время и близко меня не подпускал к своей заднице, и я уже заволновался, что случилось что-то серьёзное.
- Рад, что моя вышедшая из употребления задница так веселит вас, мистер Кинни, - заметил он с непроницаемым выражением лица.
Улыбка моментально слетела с моего лица.
- Что? Трахаться больше нельзя?
- Ой, а что же это мы больше не смеёмся?
Да какой уж тут смех! Сорок семь лет, а он горяч как чёрт. Вопреки всем моим опасениям, ни одной лишней калории не удалось зацепиться за его престарелый зад, слава Богу. Может, на руках мне его уже не носить, но он, в общем, не сильно изменился.
- Но они ведь тебя вылечат, верно? – с волнением спросил я, взяв его за руку, и он в ответ ухватился за меня крепче.
- Вылечат, - я выдохнул с облегчением. – Но как прежде уже не будет. Придётся быть осторожнее… и не так часто.
Хоть говорил он обычным тоном, в глазах его я заметил беспокойство. Может, мы уже не всегда придерживаемся стандарта «три траха в день» (по тому количеству, как я заваливаю его в постель или на любую подвернувшуюся поверхность… или вовсе без неё, а совсем не по количеству оргазмов), но наша сексуальная жизнь практически не изменилась. Тридцать лет трахать одного и того же парня – и я всё ещё не устал от этого: он до сих пор привлекает меня так же, как и раньше. Кто бы, блять, мог подумать?
Он приник ближе, укладывая голову на моё плечо.
- Если… если тебе этого не достаточно… знаешь, я пойму. Может, мне это не понравится, но я пойму.
Я посмотрел на него и рассмеялся.
- Господи Боже, Солнышко! Мне пятьдесят девять лет! Уж кому тут искать себе молоденькую модель, так это не мне!
- Да, но из нас двоих только у тебя нет проблем с задницей, - он улыбнулся, но глаза остались серьёзными. Они всё такие же голубые, как и много лет назад. А мои глаза меня подводят, и уже несколько лет я читаю в очках. Я хотел купить линзы, но ему больше нравятся очки. Он говорит, что в них я похож на адвоката.
Господи.
Я провёл рукой сквозь его волосы – теперь они короче и немного поредели, но такие же мягкие и светлые. У блондинов седина не так заметна. Когда я начал замечать у себя седые волосы, то сначала выдёргивал по одному в день, пока Джастин не обозвал меня плешивым. Тогда я пошёл к стилисту и вернулся домой цвета благородного каштана, как и был раньше, но этот щенок заявил, что не ляжет в постель с гоняющимся за юностью чуваком с крашеными волосами и инъекциями ботокса. Поставленный перед ультиматумом, что ещё я мог сделать? Так что теперь я уже не совсем брюнет, но Джастин, вроде, не против.
- Ты полон дерьма, - заявил я ему. – Ты же знаешь, что всё это не важно.
Так и есть. Не буду лгать, моногамия далась нам нелегко, и порой нам снова приходилось возвращаться к резинкам. И тогда мы сполна смогли ощутить разницу. Но мы выжили, как всегда. Я понял, что не так уж страшно сойти со сцены и позволить молодым жеребцам хозяйничать в моей конюшне. В конце концов, главный приз я уже завоевал, верно? И теперь, уже очень давно, были только мы вдвоём.
Я положил руки ему на плечи, а он принялся крутить пуговицы на моей рубахе.
- Эта старость такой отстой, правда? – вздохнул он.
- Вообще-то, всё не так ужасно, как я думал раньше, - ответил я.
- Нет, - хмыкнул он. – А помнишь вечернику, которую Майкл закатил на твоё тридцатилетие?
- Блять, там, где был гроб и торт в виде надгробной плиты? Такое не забывается.
- Ты думал, что настал конец света, - он глянул на меня и улыбнулся. – Но прошло тридцать лет, а ты всё так же прекрасен. Так что нам не о чем беспокоиться, верно?
Нет. Конечно же, не о чем. Потому что, не смотря на то, что я думал в тридцать пять лет, я всё же невероятно счастливый человек.
- То есть, ты не против… ну, что… - он неуверенно умолк.
- Думаю, мы найдём решение, как всегда, - я поцеловал его в кончик носа. – В конце концов, изобретательность всегда была нашим коньком, - я прижался губами к его уху и прошептал: - Или давай я поцелую, может, само пройдёт?
Он отпрянул и скривился.
- Фу, Брайан! Какая гадость! Я так и знал, что ты превратишься в старого извращенца!
- А я повторю, что я твой старый извращенец. И ты меня таким любишь.
Он улыбнулся своей коронной улыбкой.
- Нет, это ты меня любишь! Ты так сильно меня любишь! Тааак люююююбишь! – пропел он, словно ему снова семнадцать лет.
- Ой, заткнись, лысый! – и я заставил его замолчать единственным верным способом – своими губами.

КОНЕЦ