Глава 26
Джастин
- Как нога? – спросил меня Брайан в тридцатый раз.

- Отлично, так же, как и тогда, когда ты спрашивал в прошлый раз, - ответил я и не солгал. Если уж в грузовичке хватало места для долговязого Бута, то мой гипс поместился с лёгкостью. А вот рёбра – другое дело. Неважно, насколько плавно мы ехали, каждый толчок заставлял меня вздрагивать от боли. Но Брайан захватил мой демерол, да и ехать до Брайтина совсем недалеко.
И вот я сижу между ними и пытаюсь отвлечься от своих чёртовых рёбер, вслушиваясь в их разговор. Поражаюсь просто, насколько быстро они нашли общий язык и общаются теперь настолько нормально, учитывая разницу в возрасте и культуре. Если бы Бут был голубым, клянусь, у меня был бы повод для беспокойства. Вот прямо сейчас они обсуждают бокс, ни за что бы не подумал, что Брайану есть что сказать по этой теме, а вот поди ж ты!
- Ты поэтому пьёшь только апельсиновый сок?
- От старых привычек трудно избавиться, - пожал плечами Бут. – От наркотиков, от сигарет, - он в притворном изумлении расширил глаза. – Даже натуралам.
- А спиртное не пьёшь вообще?
- Ну, не так категорично. Пару бокалов вина на свадьбе или Дне рождения, тост за здоровье Её Величества на Рождество. Не то чтобы я был заядлым трезвенником, просто не хочу потерять контроль только из-за того, что разозлюсь и не рассчитаю силу. В шестидесятых я тренировался в зале Томаса Беккета на Олд-Кент-Роад. Оттуда пришло много знаменитых боксёров. Генри Купер был моим героем!
- Генри Купер? С ним ведь дрался Али?
Бут кивнул.
- Да, только тогда его ещё звали Кассиус Клей, у него действительно была пара боёв с Генри, - он ностальгически вздохнул. – Генри был эталоном, отличным боксёром. Он должен был победить тогда, стать чемпионом мира.
- Да ладно, - тряхнул головой Брайан. – Али из него всё дерьмо выбил!
- Я попросил бы! – запротестовал Бут. – Он бы уделал Клея на раз, если бы этот жуликоватый Анджело Данди не порвал перчатку и не выиграл бы этим немного времени для своего мальчика! Он бы не встал после левого хука Молота Генри, я гарантирую! Скорее всего, до конца боя Генри и сам бы не продержался, ведь к тому времени у него глаза стали как два помидора. И, чего уж душой кривить, второй раз Клей его разнёс, он уже был научен; не буду отрицать – парень действительно был величайшим боксёром, какого только видел этот мир. Жаль, что ваши чинуши ему такую свинью подложили из-за Вьетнама, - тут Бут кинул на нас осторожный взгляд. – Но я бы ни за что не догадался, что ты видел этот бой, губ - ведь он состоялся ещё до твоего рождения.
Брайан скептически хмыкнул и пояснил:
- Мой старик любил посмотреть на бои. Джек Демпси и Рокки Марчиано, все прочие. Но он терпеть не мог Али – называл его языкастым трусливым ниггером, чуть с катушек не съехал, когда Али стал чемпионом мира. А я его доводил, говоря, каким отличным бойцом оказался этот самый ниггер.
- С отцом, значит, у тебя отношения были прохладными? – понимающе усмехнулся Бут.
- Как между Северной и Южной Кореей.
- А с матерью?
- Как у Израиля с Сирией?
Бут помолчал.
- Так почему ты бросил, если был хорош?
- Отслоение сетчатки, - пояснил Бут. – Врачи сказали, что ослепну, если не успокоюсь.
- Потому что бокс – крайне жестокий вид спорта и должен быть запрещён в цивилизованном обществе, - вставил я.
Они уставились на меня как на чудо света.
- Так и есть, - стоял на своём я. – Посмотрите, сколько человек страдает от различных поражений мозга, а многие даже умирают ради того, чтобы кучка бездельников наслаждалась зрелищем того, как они избивают друг друга. Это варварство.
- Бокс – это не просто драка, Солнышко, - запротестовал Брайан.
- В любом виде спорта есть свои риски, - согласился Бут. – Сколько человек погибли на поле для регби или футбола, да даже катаясь на коньках! А гонки? Гнать по замкнутой трассе со скоростью двести миль в час – вот это я назову опасным!
- Это другое, - не согласился я. – Это просто несчастный случай, такое может случиться с каждым. Но весь смысл бокса сводится к тому, чтобы намеренно нанести противнику максимальный урон, вот в чём дело. Я считаю, что это неправильно. Ты уж прости меня, Бут, ты знаешь, как сильно я тебя уважаю, но я не стану притворяться, что мне это нравится.
- Это честно. Я знаю, что бокс не всем по душе. И верно – в прошлом дело заходило намного дальше, чем сейчас, тогда бои действительно были намного опаснее. Но всё же бокс – это не просто потасовка… это искусство в каком-то смысле. Как фехтование или даже танцы. И большинство боёв выигрывают с помощью этого, - он указал на свою голову, - а вовсе не вот этим, - он продемонстрировал кулак. – И всё зачастую решается ещё до того, как боксёры взойдут на ринг. Конечно, может просто не повезти, и ты напорешься на смертельный удар, но ведь это может случиться с каждым в любую секунду. А бокс помог многим мальчишкам, которым отсутствие денег или образования перекрывало любой другой путь. Он учит дисциплине и уважению, в первую очередь - самого себя, самоконтролю. Я всегда считал, что это очень важно для мужчины.
- Может, и так, но я всё равно считаю, что силой ничего не исправишь.
- Зависит от ситуации. Я встречал многих, которые называли себя пацифистами, я всегда задавал им такой вопрос: что, если однажды в твой дом вломятся? Что, если станут убивать твоих детей и насиловать твою жену? Разве ты не приложишь всех усилий, чтобы остановить их? Некоторые говорили: «Нет» - отказываясь применять силу даже в таких условиях, а я не мог понять их точки зрения – ведь это же не трусость, но и смелости они в себе найти не могут. Черт его знает, что это такое.
- А мне вспоминается время, когда ты не был так категорично настроен относительно насилия, Солнышко, - сладко улыбнулся мне Брайан, а у меня запылало лицо.
- Даже не напоминай, Брайан, ты же знаешь, как я к этому отношусь!
- А в чём дело? – полюбопытствовал Бут.
- Пару лет назад на Либерти-Авеню были случаи нападения на геев, - объяснил ему Брайан. – Тогда Джастин и несколько его друзей организовали патрульные бригады для защиты улиц.
- Правда? – усмехнулся Бут. – Молодец, малыш.
- Звучит всё хорошо, но на деле оказалось – хуже некуда, - я не мог позволить Буту считать нас героями. – На самом деле мы ввязались в ещё большие неприятности, чем могли вообразить, а закончилось всё личной вендеттой. И я этим вовсе не горжусь.
- Похоже, всё вышло из-под контроля, - Бут бросил на меня быстрый взгляд. – И кто же командовал вашей шайкой?
- Один псих по имени Коди Белл без царя в голове, но с огромным желанием самоубиться, - хмыкнул Брайан.
Бут пренебрежительно пожал плечами:
- Ну, вот видишь? То же самое получилось во Вьетнаме: куча испуганных разгорячённых пацанов и никого, чтобы удержать их в узде. Они последовали за сильным лидером, даже при том, что он был настоящим мерзавцем. И многие погибли.
У меня перед глазами мелькнуло лицо Криса Хоббса в момент, когда он стоял на коленях с пистолетом во рту, умоляя пощадить его. Я вспомнил, как сильно мне хотелось спустить этот ёбаный курок.
- В том-то и дело, - подтвердил я. – Я ненавижу события и поступки, которые причиняют людям боль, хотя и сам делал подобное. Но тогда я чувствовал себя всесильным, словно смог наконец утереть нос всем этим козлам, которые унижали и обижали меня годами. Мне это нравилось, но в то же время я этого боялся, - Брайан успокаивающе коснулся моего левого бедра, я чувствовал его взгляд, хотя сам смотрел только на Бута. Мы с Брайаном этот инцидент никогда подробно не обсуждали, не знаю, может, он и сам уже жалеет, что разговор об этом зашёл.
- Это вполне естественно, - снова усмехнулся Бут. – Любой потеряет голову, если его как следует спровоцировать, а ты, видит Бог, через столькое прошёл. Для меня – всё дело в границах, которые ты сам устанавливаешь… и для других, и для себя. Как далеко ты позволишь им зайти, прежде чем попытаешься сделать что-то, остановить его? Знаешь старую поговорку: бездействие иногда и есть зло. Это так. Но, пересекая эту черту, ты должен понимать, что и сам становишься не лучше того, кто заставил тебя её пересечь. Это такая нравственная смелость, - он подарил мне быструю добрую усмешку. – А ты, похоже, почувствовал это и остановился раньше, чем пересёк эту черту… молодец, Солнышко, как я и сказал. И нечего теперь самобичеванием заниматься.
Брайан легонько сжал моё бедро, а когда я обернулся, улыбнулся и прошептал мне в ухо:
- Лучше бы даже я не сказал.
Я мог бы заметить, что тот, старый Брайан никогда не сказал бы ничего подобного, и именно поэтому мы так часто цапались. Но он теперь изменился, поэтому я промолчал.
Мы свернули на подъездную дорожку Брайтина, и Бут припарковался рядом с арендованной машиной Линдси. Они с Брайаном спустились с двух сторон, а я переполз поближе к двери, чтобы Бут мог снять меня, ведь ему это было совсем несложно. Брайан вручил мне мои костыли, и мы постояли некоторое время, просто любуясь домом. Я вспоминал, как Брайан привёз меня сюда – первый и единственный раз, тогда должна была вот-вот лечь зима, а теперь на деревьях уже набухали почки, предвещая весеннее тепло. И внезапно, в этот самый момент я осознал: это моя земля, моё место, мои деревья; я буду следить и ухаживать за всем этим долгие-долгие годы. Это мой дом… наш дом… который Брайан не только купил, но и сохранил для меня. Противостоя всему, даже собственной натуре, он всё ещё ловил шанс любви. Я взял его за руку и сжал, а он только улыбнулся мне в ответ.
- В стиле Тюдоров? – хмыкнул Бут. – У моей матушки такой коттедж, только настоящий, а этот не старше четырёх сотен лет всего лишь, губ.
Брайан перевёл взгляд на него, но ответить ничего не успел – распахнулась дверь, и на пороге появилась удивлённая Линдси. Она смотрела на нас троих, распахнув рот, а потом - на огромную машину, на которой мы приехали.
- Брай? Джастин? Что вы здесь… На чём вы приехали?
- Это машина Бута, - ответил Брайан. – Мы не смогли впихнуть Джастина в «корвет».
Из-за спины Линдси вынырнул Гас и тут же понёсся к нам по дорожке.
- Папа! Это твоя машина? – глаза у него стали просто огромными от удивления. – Какая шумная!
- Нет, не моя, а Бута, - засмеялся Брайан и подхватил его на руки.
Гас с сомнением осмотрел Бута.
- Он великан? – прошептал он.
- Да, - кивнул Брайан. – Но он дружелюбный великан.
Брайан спустил Гаса на землю, но тот всё равно жался к его ногам и держался за штанину – он всегда так делал, когда нервничал.
- Как Б.Д.В.?
- Точно, - сказал я. – Бут - самый настоящий большой дружелюбный великан. Поздоровайся, Гас.
- Привет, - стесняясь, прошептал он.
- И тебе привет, корешок, - улыбнулся в ответ Бут.
- Что такое «корешок»?
- Это значит «друг».
- Ты мой друг?
- Если захочешь.
- А ты друг моего папы?
Я увидел, что Бут замешкался, и ответил за него:
- Бут - мой друг, Гас.
- Тогда пусть будет и моим другом тоже, Джасс. А почему он так смешно говорит?
- Потому что он приехал из Лондона, из самой Англии.
И тут Гас непонятным образом воодушевился:
- Ого! Ничего себе! И «Арсенал» тоже оттуда!
- Что? – не понял я.
- «Арсенал»! Мой друг Райан болеет за него! Он самый лучший! А ты болеешь за «Арсенал», Бут?
- Я несколько раз бывал на стадионе Хайбери, а на новом стадионе, Эмирэйтс – ещё нет, - улыбаясь, отвечал Бут.
- Ого! Вот я расскажу Райану, - у него щёки раскраснелись и глаза сверкали, как у маленького маньяка, честное слово!
- А ты, значит, гунер? – спросил Бут.
- Что?
- Какое прозвище у «Арсенала», знаешь?
Гас крутанулся на одной ножке и уверенно ответил:
- Ганнеры, конечно, это же все знают!
- А почему их так назвали?
- Из-за пушек! – Гас и это знает!
- Верно. На эмблеме у них пушки. А знаешь, какую команду «Арсенал» ненавидит больше других?
Гас нахмурился и нерешительно предположил:
- «Манчестер Юнайтед»?
- Все ненавидят «Манчестер Юнайтед», - пренебрежительно хмыкнул Бут. – Нет, самый главный враг «Арсенала» – «Тоттэнхем Хотспурс», они самые главные конкуренты, потому что их площадки совсем рядом. И вот однажды Шпоры решили перековеркать название, превратили его в «гунеров», знаешь, вроде как оскорбление. Хотели, чтобы «Арсенал» выглядел глупо. Но фанаты «Арсенала» не стали бояться этого оскорбления, они носят это имя с гордостью. Так что если ты болеешь за «Арсенал», Гас, то ты гунер.
Гас ловил каждое слово с открытым ртом, словно ученик, который внимает уроку своего наставника.
- Я представления не имею, о чём вы здесь говорите, - сообщил я им.
- Они о футболе, Солнышко, - пояснил Брайан. – Гас, похоже, фанат.
- У меня есть записи их матчей, если хочешь, я могу дать тебе посмотреть, - предложил Бут. – Я привёз их из Лондона.
- Да! Здорово! Давай посмотрим их вместе?
- Гас… - в голосе Линдси отчётливо прозвучали предупреждающие нотки; она стояла, защищающим жестом обнимая себя за плечи. – Давайте все пройдём внутрь. Здесь слишком холодно.
- Вообще-то я подумал, что Джастин, Бут и Гас могут прогуляться немного до деревни, - сказал Брайан. – Может, перехватят по биг-маку в закусочной. Что скажешь, сынок? Хочешь прокатиться?
- В грузовике? – с восхищением спросил Гас.
- Брайан… не надо, - начала протестовать Линдси.
- Ты разве не доверяешь больше Джастину? – теперь нотки предупреждения зазвучали уже в голосе Брайана.
- Доверяю… конечно же. Но Джастин и сам сейчас в довольно затруднительном положении, правда? И, прошу прощения, но я… совсем не знаю… Бута… и потом, Гасу рано ещё ездить на таких машинах.
- Не волнуйтесь, миссис, мы его хорошенько пристегнём, - успокоил её Бут. – Гас, если у тебя есть мяч, то мы могли бы провести пару матчей в каком-нибудь парке, как думаешь?
- Да! – выкрикнул Гас. – Пожалуйста, мама, можно? Я хорошо буду себя вести, обещаю!
- Так, беги скорее за курткой, - приказал ему Брайан. – А пока вы гуляете, мы с мамой побеседуем.
Я заметил, что у Линдси в глазах мелькнуло опасение и страх, а потом она повернулась и поспешила за Гасом.
Брайан мрачно мне улыбнулся и тоже пошёл внутрь.