Глава 15
Слепец бредёт во тьме ночной, ответ неся в руке,
«Идем со мной к реке истины» – лишь там ты всё поймёшь.
Сквозь дождь сияет красный луч – сирен ты слышишь плач?
Белеет по краям трава, когда домой идёшь один.
Но не позволь им победить, сожги свои мечты.
Найди того, кому под силу быть – и следуй вслед за ним.
«Don't Let it Bring You Down» – Neil Young

Брайан
Дождевые капли насмерть разбивались о лобовое стекло корвета, когда я нёсся на полной скорости сквозь ночь, окружённый нескончаемым рядом неоновых фонарей, и дворники сбрасывали их свет со стекла вместе остатками капель. Я благодарил небеса за то, что движение в такой час было скудным и мне не пришлось стоять в пробках, и ругал несовершенство двигателя, из-за которого мне приходилось терять драгоценное время на заправочных станциях. Мне было жизненно необходимо двигаться – стоило хоть на секунду остановиться, как ужас опоздать охватывал меня. Я вспоминал, как ехал этой же дорогой в прошлый раз: каким самоуверенным я был, каким беспечным. Я не сомневался, что в итоге найду своего светловолосого преследователя, даже если не знал, где. А теперь я точно знаю, куда мне ехать, но представления не имею, что обнаружу в итоге. Сам не замечая, я твердил знакомую бесполезную литанию: Не он. Пожалуйста, Господи, только не он.
Я не знаю, кого винил больше: Дженнифер – за то, что умерла, Крейга Тэйлора - за то, что он такой бесчувственный высокомерный мудак, или себя самого – за то… за то, что я такой.
Сколько раз я подходил к самому краю и смотрел бездне в глаза? Сколько раз я едва не терял его? Сколько раз я умолял незримые силы, давая им жалкие клятвы: пусть с ним всё будет нормально, и я изменюсь. Пусть он живёт, и я всё исправлю. И каждый раз, как только опасность исчезала, а вместе с нею - и страх, я всё забывал. Я снова превращался в Брайана-чёртова-Кинни – великолепного, без сожалений, без раскаяния. И если раньше у меня было оправдание – я никогда не признавал, сколько он для меня значит – то теперь я не мог больше обманывать себя; мне негде было укрыться, потому что я точно знаю, как он важен – я принял его, выбрал его, хотел его. Джастин был для меня целым миром… равным партнёром, который без страха бросал мне вызов, смешил меня, а по случаю мог устроить хорошую взбучку… и который любил меня больше, чем я того заслуживал. Лишь его я позволил себе полюбить. И сам же лишил себя всего этого!
Не заслуживаю я второго шанса, я и сам это прекрасно сознавал. Я столько дерьма наворотил, стольких обидел… я заслуживаю всего, что со мной происходит. Но теперь я просто в ужасе от того, что судьба, похоже, избрала Джастина на роль искупительного агнца, невинной жертвы, мальчика для битья, который страдает за мои ошибки. Блять, это просто глупо, но мне никак не выбросить эту мысль из головы. Ты разрушил мою жизнь! – выкрикнул он, и душа моя билась в агонии. Потому что если это правда, то он не заслужил ничего из того, что случилось с ним, и мне оставалось лишь надеяться, что во всей ебаной вселенной есть хоть капля сострадания и справедливости, чтобы признать это.
И ещё у меня оставалось единственное желание – если он мёртв, последовать за ним. Разогнать «корвет» на полную в попытке догнать его. Потому что я не смогу жить в мире, где его нет.
*****
Дождь прекратился, только когда я уже подъехал к Нью-Йорку; немного прояснились небеса.
Удерживая руль одной рукой, я нашарил в кармане джинсов бумажку с адресом больницы Гора Синай и расправил её, пытаясь разобрать свои каракули. И в эту секунду рядом раздался визг полицейской сирены, а слепящие сине-красные огни доказали, что дорожный патруль не придумал ничего лучше, чем тормознуть меня. Даже ни разу не выругавшись, я припарковался у обочины, наблюдая в зеркало, как полицейская машина остановилась на безопасном расстоянии, со стороны пассажирского сиденья вышел полицейский и направился ко мне. Он подошёл, посветил фонариком в окно, и я опустил стекло, внезапно чувствуя неловкость за свой внешний вид – небрежно одетый, небритый, глаза дикие от волнения…
Полицейский, видимо, подумал о том же самом, потому что шагнул назад и сказал:
- Сэр, выйдите, пожалуйста, из машины.
Господи, ну что может быть хуже? У меня перед глазами встала картинка: я сижу в камере, а Джастин умирает в одиночестве в больнице. Я медленно открыл дверь и вышел, одновременно пытаясь достать бумажник из внутреннего кармана – глаза полицейского расширились при виде моего движения, и он потянулся за пистолетом.
- Офицер, прошу вас, - я поднял руки, показывая, что безобиден. – Меня зовут Брайан Кинни, я из Питтсбурга, и это моя машина. В бумажнике у меня документы. Я знаю, что превысил скорость, но пару часов назад мне позвонили из больницы Гора Синай и сообщили, что пой партнёр попал в аварию и его оперируют. Я не знаю ничего о его состоянии, я даже не знаю, жив ли он! – я подал ему бумажник, а потом продемонстрировал и бумажку с адресом больницы. – Вот, я записал, куда ехать, но совсем не знаю, как туда добраться. Выпишите мне штраф или что ещё что-нибудь, только, пожалуйста, пожалуйста, я должен успеть.
Он изучающе на меня посмотрел, проверил права, пока я из последних сил сдерживал крики нетерпения. Потом он не менее внимательно изучил бумажку с адресом.
- Как, вы говорите, зовут вашего партнёра?
- Джастин Тейлор, - ответил я после глубокого вздоха.
- Джастин, значит, да? Симпатичное имя, - он вернул мне бумажник и велел: - Следуйте за мной, мистер Кинни. Я вас провожу.
Я не знал, плакать мне или смеяться – он услышал из всего, что я сказал, лишь одно, ну и пусть, только бы мне поскорее добраться до Джастина. Так что я забрался назад в машину и с почётным эскортом въехал в город. Даже с таким сопровождением мне потребовалось ещё полчаса, чтобы добраться до больницы, но в конце концов я заглушил двигатель возле входа в многоэтажное здание. Полицейский опустил стекло.
- Машину можно оставить вот там, - он махнул рукой в сторону стоянки для посетителей. – Удачи, мистер Кинни. Надеюсь, с вашим партнёром всё в порядке.
- Спасибо, офицер – за помощь и за пожелание, - я кивнул и благодарно улыбнулся, хотя горло у меня сжималось от страха.
Он снова махнул мне, и я переместился на первое попавшееся свободное место на указанной стоянке. Когда я вошёл в двери приёмного отделения, там, несмотря на ранний час, уже сидели несколько человек с незначительными травмами – видимо, ожидали приёма. Я же прошёл прямо к стойке регистрации, где сидела молоденькая девушка в униформе медсестры. Я подумал о Дафни, и мне стало чуточку легче.
- Я приехал к Джастину Тейлору – он ночью попал в аварию, и его привезли сюда.
Она подняла на меня глаза от бумаг:
- Вы его родственник?
- Я его партнёр, - я не сомневался ни секунды. – Мне позвонила Мария Лопез, сказала, что его оперируют, и я приехал прямо из Питтсбурга. Я не знаю, в каком он состоянии, пожалуйста, можно мне узнать о его состоянии?
- Пожалуйста, присядьте, мистер Кинни, - она одарила меня сочувствующей улыбкой. – Я попробую найти доктора.
Мне пришлось присоединиться к таким же несчастным, как я, в комнате ожидания. Некоторые читали журналы, другие дремали, но я был слишком взвинчен, я едва мог сидеть, чувствуя, как напряжение прокатывается внутри, и желая узнать, с чем, блять, мне придётся столкнуться. Слава Богу, Тед позаботился о том, чтобы моя страховка распространялась и на Джастина (он сделал это как раз перед нашей отменённой свадьбой) – так я мог не беспокоиться о стоимости лечения. И я не стану думать о том, что будет, если лечение ему не понадобится. Спокойно, Кинни, осадил я сам себя – самое главное, что он жив. И как бы ни были серьёзны его травмы, мы справимся.
Мне казалось, что я сижу здесь уже несколько часов, но прошло, скорее всего, не больше десяти минут, когда к ресепшену подошёл мужчина в белом халате, несколько минут поговорил с сестрой, а потом она кивнула на меня. Когда он подошёл, я тут же встал на ноги, осматривая его – мужчина средних лет, чуть тронутые сединой волосы, усталые карие глаза. Он протянул мне руку.
- Мистер Кинни? Я доктор Трумен, я оперировал Джастина.
- Он жив? – это всё, что меня волновало сейчас, и, когда он кивнул, улыбаясь, на меня нахлынуло такое облегчение, что я закрыл глаза.
- Пройдёмте со мной, я расскажу подробнее о его повреждениях.
Мы пошли по стерильному коридору, и меня едва не выворачивало от отвратительных больничных запахов – антисептиков и болезни. Я слишком часто их чувствовал в своей жизни, и всегда они вызывали одинаковую реакцию. Наконец мы добрались до крохотного кабинета доктора Трумена, он занял место за столом, а мне предложил стул напротив. Я не отводил от него глаз, пытаясь по языку жестов понять, к каким новостям мне приготовиться, но потом решил, что он спокоен и расслаблен. Да, так оно и есть.
- Итак, судя по всему, Джастина сбила машина во время ссоры с мужчиной, который, похоже, вытолкнул его на дорогу, а водитель просто не успел затормозить. Удар пришёлся на правую сторону тела; у него перелом правой бедренной и малой берцовой кости, вывих лодыжки, но колено, к счастью, не пострадало. Также у него сломаны три ребра в правой части груди и сотрясение мозга от удара головой о лобовое стекло.
- Чёрт! – у меня пересохло во рту; только не это опять, только не это!
А доктор с кивком продолжал:
- Да, это основные проблемы на данный момент. Когда на место аварии прибыли парамедики, он был без сознания, но пришёл в себя, когда его доставили в приёмное отделение – к тому моменту с учетом повреждений жизненные показатели были в норме и проблем с моторными функциями не наблюдалось.
Я потёр лицо ладонью, боясь поверить, что не будет повторения прошлого кошмара.
- Конечно же, он пробудет под наблюдением ещё несколько дней, но уже сейчас можно с уверенностью утверждать, что угрозы жизни нет. Ему повезло, что водитель не превысил скорость, иначе мы наблюдали бы сейчас совсем другую картину.
- Спасибо, - я сказал это от чистого сердца, обращаясь не только к врачу.
- Однако есть некоторые аспекты, которые стоит прояснить, - Трумен опёрся локтями о стол и склонился чуть ближе, глядя мне прямо в глаза. – Я полагаю, раз уж вы его партнёр, то позаботитесь о нём после выписки?
- Конечно, - представления не имею, как Джастин на это отреагирует, но у меня даже мысли не было уехать и оставить его здесь.
- Его рёбра будут срастаться три-четыре недели, однако такие повреждения могут вызвать проблемы с дыханием, к тому же ему нужно будет постоянно принимать болеутоляющее, чтобы дышать без боли. К сожалению, сломанные рёбра не дадут ему пользоваться костылями, а, учитывая, насколько обширны повреждения ноги, ему придётся фиксировать всю ногу в течение как минимум трёх месяцев, так что необходимо будет пользоваться инвалидным креслом. Всё это время ему будет необходима постоянная помощь, особенно в первое время.
- Это не проблема, - заверил я доктора. – В нашей квартире только один этаж, а также есть большой лифт. У меня собственный бизнес, и я могу позволить себе провести рядом с ним столько времени, сколько понадобится.
- Это очень кстати, - улыбнулся Трумен, но потом снова стал серьёзен. – Мистер Кинни, я нахожусь в затруднительном положении: я обязан блюсти тайну клиента, но есть несколько важных моментов, которые мне необходимо обсудить с вами.
- Я слушаю, - я кивнул.
- Мы сделали анализ крови Джастина, который выявил не только высокий уровень алкоголя, но и следы кокаина и других веществ, таких как Диазепам. Я не стану порицать вас или лезть в вашу личную жизнь, но анальгетики, которые я выпишу, очень опасно принимать одновременно с этими веществами. Джастин имеет доступ к ним?
Я глубоко вздохнул, стараясь осмыслить ситуацию. Кокс и снотворное. Господи Боже, Джастин!
- Я не стану говорить, что никогда не принимал наркотиков, но уверяю вас, что это было давно. Джастин около шести месяцев живёт в Нью-Йорке, а о том, что он принимает кокаин, я узнал несколько дней назад. Когда он жил со мной в Питтсбурге, он его не принимал.
- Я думал, что вы партнёры, - Трумен нахмурился. – Разве вы не живёте вместе?
- Джастин - художник, - объяснил я. – Он приехал в Нью-Йорк, чтобы добиться успеха, но, видимо, всё пошло не так, как мы рассчитывали… Вероятно, из-за этого он и стал принимать наркотики.
- Но теперь вы заберёте его в Питтсбург?
- Конечно, - на самом деле, я вовсе не был в этом так уж уверен.
- Хорошо, - Трумен успокоено кивнул. – Как только состояние Джастина стабилизируется, я дам разрешение на транспортировку и оставлю его на вашем попечении, но ему придётся приезжать на обследование в Аллегени – наблюдать, правильно ли срастаются кости. Медсестра передаст вам инструкции по приёму прописанных лекарств, а также перечень того, на что нужно особенно обращать внимание при подобных травмах – затруднение дыхания, опасность развития инфекций в местах повреждений, а также возможные отсроченные осложнения при сотрясении мозга.
- Опасности сотрясения мозга мне хорошо известны, - я чуть улыбнулся. – После предыдущей травмы он жил у меня.
- Я думаю, не стоит даже упоминать, чем опасно сочетание стимуляторов и антидепрессантов, особенно если добавить алкоголь, и я подчёркиваю, что вопрос с зависимостью к наркотикам нужно решить в ближайшем времени.
Я согласно кивнул: действительно, это был один из первоочередных вопросов:
- Мне можно увидеться с ним?
- Не вижу никаких препятствий. Он сейчас в палате интенсивной терапии, но ему прописаны успокаивающие, так что он, вероятно, спит. У него отдельная палата, как вы и хотели.
Я кивнул, радуясь, что, каким бы ни было наше общение с Джастином, оно не будет на виду у всех.
- Все расходы покроет моя страховка. Я хочу, чтобы у него было всё самое лучшее.
Труман поднял брови, словно это было само собой разумеющееся:
- Даже не сомневайтесь в этом, мистер Кинни.
*****
Медсестра, которая провожала меня до палаты Джастина, была средних лет, полная и весёлая, совсем как Деб, только без парика. Звали её Энни, и она уже записала Джастина в любимчики.
- Такой симпатичный мальчик, - улыбнулась она, пока мы шли. – Хорошо, что лицо не сильно пострадало.
Я был с ней полностью согласен.
- Ему не больно? – мне нужно быть готовым, потому что, когда ему больно, он просто невыносим, но сестра отрицательно потрясла головой.
- Мы стараемся избегать традиционных обезболивающих при повреждениях мозга, чтобы исключить угнетение моторных функций, так что Джастину сделали эпидуральную инфузию [1], которая обеспечит непрерывное обезболивание, пока он здесь.
- Доктор Трумен сказал, что ему дали успокаивающее.
- Небольшую дозу. Джастин был немного дезориентирован и расстроен, когда очнулся и не смог вспомнить, что произошло, не понимал, почему он в больнице. Травмы мозга часто влекут за собой амнезию различного рода.
- Да, - сухо подтвердил я. – Это я знаю, - я постарался не думать, насколько Джастин был расстроен, когда очнулся в больнице, снова, не помня о том, что произошло. Расстроен? Да он, наверно, был до смерти напуган.
- Я думаю, что ваше присутствие благотворно повлияет на его состояние, - Энн открыла дверь в конце коридора и сделала приглашающий жест. – Я вас оставлю, - и она мне подмигнула.
Я не услышал, как она прикрыла дверь – всё мой внимание сосредоточилось на щуплой фигурке в металлической больничной койке. Джастин лежал на спине, не шевелясь, его правая нога была полностью упакована в белую фиксирующую шину. Я медленно приблизился и оглядел повреждения: правая часть лица была отёкшей и украшена синяками, руки покрыты царапинами и ссадинами, игла капельницы в локтевом сгибе, зафиксированная пластырем… Мне стало трудно дышать. Я подтащил стул и сел рядом с кроватью. Его глаза были закрыты, и дышал он ровно, только не так глубоко, как обычно. Я осторожно прикоснулся пальцами к его волосам, невпопад подумав, что, окрашенные, они стали не такими мягкими. Но это не важно, моё Солнышко передо мной, и я изо всех сил удерживал себя от того, чтобы не залезть на постель рядом с ним.
Похоже, он меня почувствовал; его веки задрожали и приоткрылись, хотя правый глаз был припухшим и едва шевелился. Секунду он смотрел на меня, не узнавая, а потом на губах его появилась едва заметная сонная улыбка.
- Брайан, - пробормотал он, - мне приснился странный сон.
- Правда? – так же тихо спросил я, всё ещё перебирая его волосы, не желая терять контакта с ним.
- Ммм… но я не помню, - его брови дрогнули.
- Ничего. Поспи, Солнышко. Я с тобой.
Он снова едва уловимо улыбнулся, прикрыл глаза и задремал. А я свободной рукой стёр выступившие слёзы. Вина, раскаяние и сожаление так тесно переплелись внутри, что причиняли физическую боль. Однако слёзы эти были скорее слезами облегчения – ведь, что бы он ни почувствовал ко мне, когда проснётся, сейчас он мне улыбался.


[1] про эпидуральную инфузию и анестезию можно почитать здесь: http://zakharov-aleks.ucoz.ru/publ/4-1-0-70