Спасибо за отзывы, народ! Вот вам прода:

Рицка стоял в ванной, неотрывно глядя на собственное отражение и бездумно поглаживая серебристые буковки – проступившее имя на шее, словно диковинное ожерелье.
«Оно появилось, Сеймей, как ты и обещал. Ты говорил, что, когда мы подарим друг другу ушки, то разделим и имя. И вот теперь – кому оно нужно? Я готов на всю жизнь остаться безымянным, лишь бы увидеть тебя хоть раз. И Соби… ему, наверное, будет обидно. Но он понимает, всегда понимает. Он знал, что мне надо уйти, побыть одному. Он хороший боец, Сеймей… но он не ты.» Тяжело вздохнув, мальчик выключил свет и отправился в постель, отстранённо ощущая, как дрожит от холода всё тело. Он заслужил всё – и холод, и боль. Он предал своего бойца, став парой другому. Сеймей всегда говорил, что они рождены друг для друга, что никто не может быть ближе, чем они… что они – одна душа, разделённая на два тела. «Хватит, - ожесточённо стирая катящиеся из уголков глаз слёзы, осёк себя Рицка. – Хватит думать об этом. Завтра… в школу. Контрольная по математике. Компьютерный класс. Рисование. Соби… Соби встретит. Надо спросить, не готов ли рисунок. Надо спросить… спросить…» Мысли путались, свиваясь, словно звенья цепи, уходили вглубь сознания… «Рицка, - звал знакомый тёплый голос. – Иди вперёд. Не оглядывайся. Мой Рицка.»
- Иду… - едва слышно в сонной тишине комнаты. – Только вперёд…


- Входи, Рицка. Будем пить чай? – они уже избавились от вездесущей Юико и скорбного Яёя и дошли до дома Соби, немного продрогнув на холодном ветру и вымокнув под мерзким мелким дождём.
- Да, - согласился мальчик. – Чай – это то, что нужно. А то заболеем ещё, - быстро скинув раскисшие кроссовки, он прошёл в комнату.
Прямо напротив входа на полу стоял рисунок, и Рицка сразу понял, почему Соби так настойчиво приглашал его в гости. Это был рисунок специально для Рицки. Мальчик задохнулся от нахлынувших чувств, опускаясь на колени. Замершая на носочках с вытянутыми вверх руками хрупкая фигурка темноволосого мальчика (лица было не видно, так как изображён мальчик был со спины, но Рицка без труда нашёл некоторое сходство с собой) – он тянулся к небольшой стайке тёмных бабочек, которые отдалённо напоминали очертания головы с темными растрёпанными волосами, и всё это на фоне ярких, радостных красок – лазурное небо, сияющее солнце, свежая зелень… и ещё одна стайка, теперь уже ярко-синих бабочек замерла в некотором отдалении, словно поджидая подружек. И маленькая подпись внизу справа: «Отпускаю».
От слёз в глазах Рицки картинка дрожала, и казалось, что бабочки летят прочь, оставляя мальчика одного. «Только вперёд», - вспомнил он голос из своего сна. Сеймей вовсе не хотел, чтобы его брат так мучился! Он хотел остаться светлым, наполненным теплом воспоминанием в прекрасной, ещё только открывающейся перед Рицкой жизни. Теперь мальчик это понимал.
- Соби, - простонал он, покачиваясь, словно в трансе, обхватив себя руками, - Соби…
И, почувствовав, как сильные надёжные руки обхватили его, уткнулся лицом в подставленное плечо, содрогаясь в рыданиях, чувствуя, как слёзы неудержимым потоком струятся из глаз и впитываются в шейный платок Соби. Горло сжало так, что стало невозможно вздохнуть, и лишь руки Соби, нежно оглаживающие его затылок и спускающиеся вниз по спине, дарили облегчение, а тихо шепчущий нежные слова дрожащий голос немного успокаивал трясущееся, словно в лихорадке, тело и мечущийся, наполненный болью разум.
Но боль отпустила, и слёзы закончились, а тело перестало дрожать, и Рицка прижался теснее, вжимаясь лицом в изгиб шеи, вдыхая запах – тёплый, пряный, живой. Наконец, мальчик в последний раз протяжно всхлипнул, втягивая воздух, успокаиваясь, и отёр влажные щёки о немного сползший платок и бинты. Бинты?
- Соби! Что с твоей шеей? – Рицка даже сам испугался, как истерически прозвучал его вскрик.
- Ничего, Рицка. Я… поцарапался.
- Поцарапался? Шеей? Покажи. Я могу вылечить, - вот, хорошо, надо немного успокоиться, а то Соби, чего доброго, отправит его в психушку.
- Не стоит, Рицка. Мне не больно.
- Соби! Покажи! – и руки сами, подчиняясь приказу, дёргаются вверх, и лишь в последний момент удаётся овладеть ими – не разматывать а, наоборот, прикрыть светлую повязку. И тогда Рицка сам отводит его руки и аккуратно снимает бинты – обводя вокруг шеи, сматывая осторожно, словно для того, чтобы потом снова использовать. И оседает на пятки, поражённый открывшимся.
- Соби… это..?
- Имя, Рицка. Твоё имя, - смиренный тон, глаза опущены.
- Но… как? Как ты… Почему? – Рицка выронил бинты и вцепился в собственные волосы, словно желая вырвать их. – Почему?
- Потому что я твой боец, а ты – моя жертва, Рицка.
- Как такое возможно? Ведь Се… Сеймей был моим бойцом! Разве возможны у одной жертвы два одноимённых бойца?
- Не знаю, Рицка, я никогда о таком не слышал. Но всё когда-то бывает в первый раз. Если хочешь, - собрался с духом боец, - можно съездить в школу. Рицу-сенсей может что-то знать об этом.
- Да, - решительно. – Да, Соби, давай. Поедем туда и узнаем всё. Ты можешь завтра?
- Конечно, - не задумываясь, ответил Соби, но что-то в его голосе насторожило Рицку.
- Соби, не лги мне! Ты что, занят завтра?
- Завтра у меня первый экзамен в Университете – история мировой художественной культуры. Но я могу сдать позже.
- Нет, нет. Это важно, не стоит откладывать. Сдавай свой экзамен… во сколько ты освободишься?
- Я думаю…
- Со-тян! – оба вздрогнули, словно застигнутые на месте преступления. Кио, как всегда пришёл без приглашения, открыв дверь своим ключом. – А это ещё кто?
- Чай, Соби, - глубоко вздохнув, сказал Рицка. – Ты мне обещал, - и, поднявшись, добавил, обращаясь к застывшему у дверей парню: - Меня зовут Аояги Рицка. Не желаете ли чаю?


Соби казалось, что он видит страшный сон, причём, не свой, а Рицкин. В ледяном голосе Рицу-сенсея рушились убеждения, сгорала уверенность и даже драгоценные воспоминания превращались в выгоревшие, пожелтевшие от времени, навеки застывшие карточки.
Сеймей не был Рицкиным бойцом.
Сеймей не был Рицкиной парой.
Сеймей вообще не был бойцом.
- Когда твой брат приехал в школу, ориентировочные тесты определили его как жертву, причём с довольно высоким потенциалом. Он начал обучение в этом направлении, но потом выяснилось, что и ты, его младший брат обладаешь задатками жертвы. И тогда он пришёл ко мне с просьбой позволить ему начать обучение на факультете бойцов. У нас состоялась довольно жаркая дискуссия, результатом которой стал перевод и официальная регистрация Аояги Сеймея как бойца.
- Как он… что он сказал? Почему вы согласились? – у Рицки убитый голос, а пальцы того и гляди порвут обивку кресла – так сильно стиснуты.
- Он сказал, что бросит школу, убедит родителей покинуть город или даже переехать в другую страну. Возможно, директора других школ будут более сговорчивы, чем я. Он не оставил мне выбора. Боец из него был среднего уровня, совсем не мог сражаться в авторежиме, да и телепортация давалась ему с трудом. Через некоторое время был найден его природный боец – Акаме Нисей. Весьма перспективный юноша, он горел желанием обрести свою жертву, стать первым, добиться успеха и всеобщего признания. Твой брат очень резко отреагировал на его появление. Сначала он слышать ничего не хотел ни о каком бойце, потом всё же согласился встретиться с ним. Я надеялся, что, возможно, Сеймей оставит своё противоборство с судьбой. Но он был очень жесток: приказал своему бойцу никогда больше не приближаться к нему и не пытаться связаться ни с ним, ни с тобой. Акаме был зол, но ничего не смог сделать – у него проступило истинное имя, имя твоего брата – Возлюбленный. Он вынужден был подчиниться. Возможно, он умер; я о нём, по крайней мере, ничего больше не слышал.
- Но… как же так… ведь мы же ни разу… ни разу не проиграли! Мы были одной из сильнейших пар! – Рицка уже умом понимал справедливость слов учителя, но сердце его протестовало против таких слов.
- Да, это… явление, требующее изучения. На самом деле, я не могу назвать причины этого. Ни одна пара, составленная по вашему подобию из двух жертв, не смогла взаимодействовать. Вероятно, причина в вашей… необыкновенной связи. Как кровной, так и… - Рицу-сенсей не договорил, но пара Нелюбимых и так всё поняла. Братья Аояги так сильно любили друг друга, так пламенно желали быть вместе, что им удалось выковать прочнейшую, хотя и противоречащую всяким законам, связь. И такого никому не под силу повторить.

Из кабинета Рицка вышел в полубессознательном состоянии, практически повиснув на поддерживающем его Соби. Тот не стал терять времени и, подхватив жертву на руки, перенёсся к себе домой.
Ночь была беспокойной: мальчик так и не пришёл в себя, всю ночь плакал, метался по постели и бредил. В беспамятстве он звал своего брата, молил не оставлять его одного, кричал сквозь слёзы, что Сеймей – его боец, и он никому не уступит его. Иногда звал Соби, умоляя о помощи. И Соби был рядом, пытался помочь – тихими словами, ласковыми прикосновениями, их общей силой.
- Соби, - в очередной раз раздался хриплый голос. – Соби, помоги.
- Я здесь, Рицка. Я с тобой, я всегда буду с тобой.
- Помоги… помоги встать.
- Да, Рицка, сейчас, - с облегчением: очнулся, наконец. – Садись. Не спеши.
- Мне нужно в ванную.
- Да, да, пошли. Я помогу, - надо приготовить чай с мелиссой, она успокоит и согреет. Потом подумают, что делать дальше.
Чаепитие выдалось безрадостным, оба сидели, уставившись в свои чашки, лишь Соби изредка бросал на свою жертву быстрые оценивающие взгляды – чтобы, в случае чего, успеть подхватить.
- Спокойно, Соби, - выдавил жалкую улыбку Рицка. – Я держусь. Я… хотел сказать… спасибо… - мальчик внезапно отодвинул чашку и вытянул к Соби руки. Тот не заставил себя долго ждать; миг – и он уже опускается на колени перед своей жертвой, обнимает руками за талию, прижимается щекой к плечу. Сам не веря своему счастью, чувствует ответное объятие, лёгкие поглаживания по волосам и дрожащие сбивающиеся вздохи. – Спасибо, что остался со мной. Спасибо, что спас меня. Этой ночью брат прощался со мной. Я… видел этот сон и раньше. Он уходил вперёд по прекрасному солнечному лугу, почти как на твоей картине, только на том лугу каждый цветок был бабочкой. Потом они взлетели все сразу, вместе, и он исчез. А ты остался. Ты взял меня за руку и повёл за собой. Я твоя жертва, Соби. Я хочу быть с тобой, идти за тобой. Ты только… помоги мне немного…
Соби слушал срывающийся голос, и сердце заходилось от гордости за силу Рицки и страха за его хрупкость; от готовности защитить от любой опасности и последовать любому приказу. Соби чувствовал, что обрёл то неясное, необъяснимое, чего так недоставало в его жизни, что он безотчётно искал – сначала у Рицу-сенсея, потом у остальных своих многочисленных жертв. И, самое главное, он знал, что это существует независимо от связи или общего имени. Соби был уверен, что будь они с Рицкой обычными людьми, они всё равно нашли бы друг друга – и не важно, сколько времени это у них бы отняло. Это стоило целой жизни. Наконец, Рицка вздохнул, неохотно отстраняясь:
- Мне нужно домой. И в школе все, наверное, меня потеряли.
- Твоя мама будет волноваться, Рицка?
- Да, - но Соби совсем не понравилось, как мальчик отвёл взгляд в сторону.
- В чём дело?
- Она… не узнаёт меня. Зовёт Сеймеем. Сказал, что не знает никакого Рицку.
- Ты мог бы, - легонько губами пройтись по кончикам пальцев, поймать их дрожь, - пожить немного у меня.
- Я не хочу её оставлять, - Рицка зарылся носом в светлые пряди, глубоко вздохнул, словно собираясь с силами. - Сейчас у неё есть хотя бы… Сеймей. А вдруг она решит, что совсем одна? Она может сделать какую-нибудь глупость.
- Может, стоит её немного полечить? – осторожно, главное - не давить. - Обратиться к врачу…
- Да, наверное. Я подумаю об этом. Возможно, придётся связаться с отцом. Ладно, пора. Проводишь меня?
- Конечно, Рицка.

Спустя неделю Соби стоял у ворот школы и курил, дожидаясь окончания уроков и перебирая в уме драгоценные моменты, проведённые со своей жертвой. Он сам себе казался скаредным богатеем, который прячет свои сокровища от людского взора – так много сияющих воспоминаний появилось у него за несколько дней. И самым главным был, без сомнения, момент, когда Рицка впервые ему улыбнулся – по-настоящему, открыто и доверчиво. Тогда Соби всю ночь готовился к экзамену. Поспать удалось лишь пару часов на рассвете, а потом, как сквозь сон – выбор билета, собственный ответ, удививший даже самого Соби. А потом – бегом, бегом – к школе, поделиться радостью – сессия сдана без долгов, да и ещё с такими высокими результатами! А Рицка вышел за ворота, молча выслушал рассказ своего бойца, склонив голову на бок, и сказал ему:
- Соби, у тебя зубная паста на щеке. Ты что, так полдня по городу и разгуливал? Неудивительно, что тебе поставили высший балл – подумали, что совсем уж бесчеловечно мучить студента, который так заучился, что ему и в зеркало взглянуть некогда! – говоря это, Рицка наклонил его к себе и осторожно отковыривал засохшую пасту со щеки. Закончив с таким нелёгким делом, он позволил Соби выпрямиться и прибавил: - Вот. Теперь порядок, - и улыбнулся свободно и спокойно. Соби не сдержался и обнял крепко-крепко, и Рицка не оттолкнул его, а прижался теснее, довольно вздыхая и не обращая внимания на шушукающихся вокруг них школьников.
- Соби-сан, здравствуйте! – разорвал приятные воспоминания звонкий голосок Юико.
- Добрый день, Юико-тян. Как дела в школе?
- Отлично-отлично-отлично! – пропела девочка, кружась. – Вы представляете, Соби-сан, Яёй приглашает всех в караоке! Правда? – обернулась она за подтверждением к однокласснику.
- У Юико-сан такой приятный голос, - благоговейно ответил тот. – Она, наверное, отлично поёт!
- Тогда пойдём, Соби-сан? Только Рицку-куна дождёмся.
- Рицка задерживается?
- Да, к нему пришёл какой-то знакомый.
- Знакомый? – мгновенно насторожился Соби. – Какой знакомый?
- Не знаю, - задумчиво протянула девочка. – Сказал, что знает что-то про его брата. А вы знали, что у Рицки-куна есть брат? Нам он не говорил, правда, Яёй-сан? – мальчик отрицательно покачал головой. – Этого знакомого зовут Нисей-сама. Да-да, он так и сказал: Нисей-сама. Рицка остался в классе поговорить с ним.
«…боец твоего брата, Акаме Нисей», - вспомнил Соби рассказ Рицу-сенсея, чувствуя, как от страха в тугой комок скручиваются внутренности. – «Очень перспективный юноша…».
Не обращая больше внимания на щебечущую девочку, Соби понёсся в класс Рицки. Ступени пролетали под ногами, ученики с испуганными возгласами шарахались в стороны. Вот! Здесь: класс 3-В. Дверь грохнула об стену… В классе было пусто. Только лежала на столе рицкина сумка.
[383x500]