Честно говоря, сказать мне вам особенно нечего, поэтому говорить буду долго. Собственно, я могу и короче. Собственно, вся моя речь вообще может вместиться в несколько строк, но если я возьму да и выложу вам всего-то эти несколько строк, то вам же самим это и не понравится. Вы же сами потом будете глядеть на меня обиженно и недобро, дескать, стоило беспокоить человека из-за каких-то нескольких строк. А вы ведь не тот человек, которого стоит беспокоить из-за каких-то нескольких строк, тем более врываться к нему в дом из-за этих нескольких строк, да ещё среди ночи, а то и среди утра, пожалуй (что ещё хуже, конечно), да ещё отвлекать его от важных дел, что, конечно, враньё, но ведь все так говорят, - все говорят, что их отвлекают от важных дел. И всё это для того только, чтобы сообщить какие-то несчастные несколько строк?
Нет, я не могу так поступить с вами. Всё-таки вы мне глубоко симпатичны, раз уж открыли мне дверь и даже предложили свои домашние тапочки, хотя вполне возможно, что вы и не тот, за кого себя выдаёте, - всё-таки я захватила вас врасплох. Вы ведь никак не ожидали, что кто-то возьмёт да и позвонит вам в дверь, и уж совсем не ожидали, что не кто-то, а вы сами возьмёте, да эту свою дверь и откроете. Вот этого вы уж никак от себя не ожидали, поэтому я и говорю вам, что захватила вас врасплох, так что вполне возможно, что вы совершенно не тот, за кого себя выдаёте. Ведь такое случается довольно часто, не правда ли? Я бы даже сказала, что слишком часто случается такое и что именно такое как раз и случается чаще всего остального, что могло бы случиться, - не случись того, о чем мы с вами и ведём сейчас речь, а стало быть и зря вы мне так симпатичны.
Вот я, например, явно не та, за кого себя выдаю, потому что я улыбаюсь, веду себя скромно и вообще всячески демонстрирую вам, что я именно та, за кого себя выдаю, и вы мне верите. Но откуда же вы знаете, а может быть, я пришла, чтобы навсегда лишить вас покоя? А может быть, сейчас я расскажу вам такое, после чего вы сами махнёте на всё рукой, накинете пальто на свои усталые плечи и пойдёте бродить по городу, в ночь и непогоду, и ладно бы ещё в поисках истины.
Но нет, не в поисках истины пойдёте вы бродить по городу, а в поисках тех, кому бы эту истину рассказать, поведать, - перекинуть, так сказать, на чьи-то доверчивые, а потому дружеские плечи. А ведь это не хорошо. Ведь истина, с которой вы намерены таскаться всю ночь по всему городу, скорее всего не такая уж хорошая штука, раз уж вам так не терпится спихнуть её на чьи-то доверчивые, а потому дружеские плечи. Вот так. А вы зачем-то встали и открыли мне дверь. Плохо вам без меня было, что ли?
Но должна вам сказать, что, может быть, вовсе и не для того, чтобы навсегда лишить вас покоя, пришла я к вам, в ваш дом, легко и небрежно найдя и пройдя вашу улицу, а вполне возможно, что пришла я в ваш дом, чтобы именно покой вам и дать, - дать, а не отнять, - хотя, конечно, много вы видели людей, которые ходят по незнакомым улицам, чтобы что-то кому-то дать?
Но тем не менее это может оказаться именно так, - я не утверждаю, конечно, но тем не менее это может оказаться именно так, и тогда мы будем мирно сидеть на вашей кухне или в вашей комнате на вашем диване, и я буду рассказывать вам свою истину, а вы будете тихо и нежно кивать мне в ответ, - тихо и нежно, - и лампочка будет тихо нам помаргивать, и ваши родственники будут нежно улыбаться нам с фотографических портретов, дескать, знаем-знаем, дескать, как хорошо, что мы всё это знаем, и, дескать, как хорошо, что мы все давно уже умерли. Вот так всё это может быть, приятно и ненавязчиво.
Впрочем, если вы думаете, что я собираюсь раскрывать вам душу, то вы ошибаетесь. Я не могу её вам раскрыть. Хотела бы, - да, но не могу. Ведь что значит "раскрыть душу"? Ведь это значит взять да и показать всё, что в ней есть, раскрыть её, как чемодан на таможне, и при этом самой же и сообщить, что вот это - второе дно, а вот это - третье, а вот это - четвёртое, и так далее до самого конца, без всякой утайки, нудно и скучно, и при этом с улыбкой, приятно рассказывая при этом что и где и когда припрятано. Но согласитесь, что хоть задача эта и легко выполнимая, но ведь совершенно же невозможная. Ведь все мы люди в конце концов, надо же и о таможеннике подумать. Ведь после того, как я возьму да и открою ему своё второе, а потом и третье дно, да ещё намекну на присутствие четвёртого, светло и радостно глядя ему в его по-граждански суровые глаза, ведь после всего этого что прикажете ему делать? А годы, потраченные на образование? А суровые будни? А чувство выполненного долга? А плечо боевого товарища, на которое уже никогда не опереться ему без стыда? И всё это коту, так сказать, под хвост только потому, что кому-то пришла в голову блажь раскрыть душу?
Но если вы думаете, что я собираюсь перед вами за это оправдываться, то зря вы так думаете. Если и придёт-таки мне в голову эта блажь, если и раскрою я перед вами душу, - из чистого каприза, разумеется, - то вот уж чего я не буду перед вами делать, так это оправдываться. Тем более, что есть в чём. Но не перед вами. Ну, хотя бы потому, что мы с вами практически и не знакомы, - нельзя же действительно назвать знакомством пару минут болтовни ни о чём, хотя, возможно, именно это вас ко мне и притягивает, если вы не глухой, конечно. Так что мне приятно поболтать с вами, - ну где ещё найдёшь такого человека, как вы, тем более поздней ночью на совершенно незнакомой улице? Если, конечно, вы тот, за кого себя выдаёте. Впрочем, с годами я всё меньше придаю этому значение, в конце концов все мы совершенно не те, за кого себя выдаём.
Так что давайте начнём. Давайте начнём приятнейшую нашу беседу, "приятнейшую" - говорю я, потому что говорить буду я, а вы будете слушать. И вы можете абсолютно спокойно меня слушать, и вполне возможно, что вам даже удастся получить от этого удовольствие, если вы вовремя расслабитесь, конечно, но я не могу за этим следить, и если, конечно, вы не садист в душе, - тогда вы нарочно не будете меня слушать, а будете только делать вид, что слушаете, а сами будете всё время перебивать меня какими-нибудь ненужными замечаниями, вертеть головой, наливать чай, вскакивать со стула и срочно звонить кому-нибудь по телефону, забавляясь мысленно и мысленно при этом хихикая.
И тогда я вам ничего, конечно, рассказывать не буду. Попытаюсь, конечно, двадцать раз начав сначала, конечно, но потом всё равно начну запинаться и путаться, пока не догадаюсь, что вы меня дурачите, пока не пойму, что вы вовсе не хотите меня слушать, а только делаете вид, что хотите, пока не осознаю наконец, что, в сущности, мы с вами оба больные люди, а не только я одна, - и эта мысль повергнет меня в отчаянье, потому как те истины, которые я собираюсь вам поведать, не причинят вам никакого вреда, ибо у больных на такие истины иммунитет, по себе знаю.
И тогда я встану и уйду. Я встану с вашей холодной и уже не нужной мне табуретки, встану с вашего холодного и совсем уже не нужного мне дивана и уйду, хотя вставать мне не захочется, конечно ( а кому хочется хоть с чего-нибудь вставать?), и уходить тем более не захочется, ведь не за этим же я к вам пришла, - ведь пришла-то я к вам, чтобы остаться. И если уж я к вам пришла, - к вам, такому практически незнакомому мне человеку в такой практически незнакомый мне дом, - то стало быть уходить мне от вас абсолютно не к кому. А стало быть и некуда. Хотя, возможно, и есть зачем.
Так что можете представить себе, что с вами будет, если вы вдруг хлопнете ни с того ни с сего рукой по столу и уйдёте, предварительно открыв, а потом и закрыв за собой свою же собственную дверь. Вы же никогда себе этого не простите. Это же не интеллигентно, в конце концов, а вы ведь интеллигентный человек, это же сразу видно. А дети, которым больше не с кого будет брать пример? А внуки, в глаза которых вы никогда больше не посмеете посмотреть? А совесть, которая из года в год будет грызть вас одной единственной мыслью, что вы обидели хорошего человека? Обидеть хорошего человека, - ведь это подумать страшно! Хотя можно уже наконец и задуматься, почему нам всегда удаётся обидеть хорошего человека и ни разу плохого?
И что же будет с вами там, куда вы придёте? А там, куда вы придёте и куда вам совершенно не хотелось идти, вы с раздражением и даже, возможно, гневом начнёте рассказывать тому, к кому вы пришли, почему и зачем вы ушли из вашего собственного дома и почему вам пришлось пойти именно к тому, к кому вы пришли. И тот, к кому вы всё-таки пришли, не взирая на то, что вас, собственно, и не ждали, и не взирая на то даже, что могли бы пойти и к кому-нибудь другому, если уж вас так явно не ждал тот, к кому вы пришли, - и тогда вот этот тот, к кому вы пришли, тут же начнёт звонить по телефону, составлять телеграммы и вообще выдумывать всякую всячину, или даже нетерпеливо укладывать вас спать, - прямо там, куда вы пришли, на каком-нибудь старом, продавленном диване. И вы ляжете на этот диван и даже закроете глаза, - и как только вы их закроете, вы тут же поймёте, что вам не хочется спать, что вам вообще никогда больше не захочется спать, потому что где-то там, в тепле и уюте вашей собственной квартиры, за захлопнутой вами же дверью, сижу я, - и вы поймёте, что я так и буду сидеть там, пока вы здесь, пока вы не вернётесь наконец, - пока мысль, что вы лежите здесь, на чьём-то старом, продавленном диване, а я вполне возможно лежу там, на вашем мягком недавно купленном диване, на котором ещё так недавно лежали вы, -- пока эта мысль не сведёт вас с ума.
И тогда вы вернётесь. Вы вернётесь, усталый и помудревший, и похудевший, конечно, и отключите телефон, и сядете напротив меня, и на лице вашем будет сиять мудрая, доброжелательная улыбка, и глаза ваши будут сиять теплом и пониманием, и весь вы будете сиять искренностью и сочувствием, - и тогда я расскажу вам всё! И - кто знает? - может быть, через несколько часов или лет (это зависит от того, насколько серьёзно вы настроены меня слушать) ваши мучения от звука моего голоса плавно перерастут в удовольствие, а потом и в наслаждение, а потом вы вдруг посмотрите на меня совершенно другими глазами и поймёте, что больше не можете без меня жить. Так что давайте начнём. В конце концов время - деньги, а мы ведь достаточно богаты, чтобы всё-таки позволить себе их иметь...