Мне сейчас безумно грустно, как всегда в предверии праздников, но я постарлся написать добрый и флаффный фик.

Через час наступит Рождество. Я любил этот праздник – он всегда приносил с собой невероятную атмосферу тепла и уюта, которой я был лишен в детстве. В Хогвартсе всё было иначе  - праздничный ужин, гора подарков у кровати, огромные ели в зале и ощущение праздника каждую минуту, в каждой комнате.

Но это Рождество я не жду.

-Гарри, так больше продолжаться не может!- неделю назад вновь попыталась завязать разговор Гермиона.  – Мы наблюдаем уже почти год, как ты постепенно сходишь с ума. Наберись сил и признайся ему наконец!

Естественно, я сразу понял, о чем речь. Все наши последние разговоры были об этом – мне надо было взять откуда-то силы и признаться Малфою в любви.

Признаться… сколько раз мне снилось, что я говорил заветные слова и получал в ответ понимающую улыбку, ласковый взгляд, и тихий шепот «И я…». Но сны всегда оставались снами, и мне не хватало сил, не хватало смелости. И мои друзья, решив помочь мне, взяли с меня обещание признаться до конца этого года.

А до него остался только час. И мы с Драко встречаем этот год вдвоем, в снимаемой нами квартире. Уютно мерцает огоньками елка, в комнате пахнет конфетами и мандаринами, а мы сидим по разным углам. Я чувствую обеспокоенный взгляд, ты явно не понимаешь, отчего я сегодня такой странный, почему шарахаюсь от тебя, как от прокаженного. И больше всего я хочу заморозить время, лишиться речи, провалиться под землю – подальше от тебя.

Задумавшись, я вздрагиваю, как от удара, когда ты прикасаешься к моему плечу.

-Мерлин, Гарри, да что с тобой сегодня такое! Ты сам не свой!

Если бы ты знал, как мне сейчас страшно.

-Я…

Ты ждешь продолжения, а я сглатываю комок в горле, мешающий говорить.

-Я люблю тебя.

Но после сказанных, наконец, слов легче не стало, разум затопила паника. А ответа не было, ты застыл, как соляной столб, ошеломленно смотря на меня, и твоё молчание причиняло мне боль.

Мучительно долго….

Я не выдержал этого, выскочил на балкон, захлопнув дверь. Вздохнул полной грудью холодный воздух, замораживая страх и собственные сомнения.

На балконе было неуютно, воздух, казалось, был пропитан горечью и изрезан холодным ветром, и едкие жгучие снежинки кололи кожу. И для меня сейчас это было идеальное место, если бы не одно но – слишком слабая щеколда у балконной двери.

Она сломалась после двух ударов, и дверь приоткрылась, выпуская наружу оранжевый свет и тебя. Я ожидал обвинительных слов, непонимания или жалости, но ты молчал. Я просто оказался прижат к тебе, к смешному зеленому свитеру, пропахшему мандаринами и конфетами. Твои пальцы в моих волосах, твоя рука у меня на талии, твои губы на моих губах, твой жаркий шепот:

-Глупый, простудишься ведь. – Мне не надо было заверений в любви, хватило и этого. Это было куда больше, чем в моих снах, это было похоже на признание вечной любви.

А потом были жаркие поцелуи на старом диване, твои кислые с горчинкой губы – мы съели наверное тысячу мандарин -, и ты выцеловывал из меня глупые страхи и дарил надежду, а затем и уверенность, что все будет хорошо.

Мы так и не разомкнули объятий, когда пришел Новый Год. В упоении целуясь, мы не заметили, как часы прозвонили 12 часов. У нас был свой мир, из нас двоих, и ничего больше нам было не нужно.

Мы уснули под утро, прижимаясь друг к другу под тонким пледом. Мои руки ужасно замерли, и наутро ты отогревал их своим дыханием, а я почему-то смеялся, глядя на тебя.  

Ты, сам не зная об этом, вернул мне Рождество и подарил самый желанный подарок.