Сама себе я напоминаю персонаж художника Бретешера: девушка сидит на скамейке, на шее у нее картонка, на картонке написано: «Я хочу любви!», – и из глаз ее фонтаном брызжут слезы. Ну вылитая я. Всем картинкам картинка.


...приближается к моим сиськам и пытается вступить с ними в контакт.
Он: Мы уже встречались?
Мои сиськи:…
Он: Ну конечно! Я вспомнил – ты была в «Гараже» на Хэллоуин?
Мои сиськи:…
Он не сдается: Ты француженка? Do you understand mе ?
Мои сиськи :…
Буффало рывком поднимает голову. Оказывается, у негой лицо есть.
Он жестом театрального отчаяния скребет бородку и погружается в глубочайшую задумчивость.


И я рассказываю. Ни на что не рассчитывая, потому что психолог из моей сестры – никакой.
Я говорю ей, что мое сердце похоже на большой пустой мешок, огромный мешок, куда можно было бы запихнуть целый караван-сарай, но он пуст.
Я употребляю слово «мешок» сознательно – я имею в виду не жалкие пакеты из супермаркета, которые то и дело рвутся.


– Разочарован?
– Не знаю.
– Я снимала твои руки, потому что только они в тебе и уцелели.
– Неужели?
Она кивнула, и на меня пахнуло ароматом ее волос.
– А сердце?
Она улыбнулась, потянулась ко мне, перегнувшись через стол.
– А что, оно еще не разбито? – ответила она вопросом на вопрос с гримаской сомнения на лице.
– Надо бы проверить…