НА СТЫКЕ ВРЕМЁН

В лучшие времена своей жизни, но слегка на закате её в электричке, я познакомился с одним интересным человеком.
Сейчас расскажу, как это было.

Всякую субботу, я забрасывал все дела, и ехал бродить по окрестным лесам. Для поддержания формы, конечно. Преподавательская работа, сами понимаете, здоровья не улучшала. А свой летний отпуск, по давней традиции, я любил странствовать…

Заранее, я планов никаких не строил. Всё должно быть внезапно и неожиданно. А потому и приключений всевозможных, часто очень рискованных, было не мало.
Но искал я их не просто так. А было два неизменных условия: чтобы это было бесплатно; и чтобы неплохие деньги заработать к зиме.

Поэтому, чаще по найму, в различные экспедиции отправлялся. Обычно с геологами или археологами. Но пару раз ходил и по морю. Первый раз, нашел работу на рыболовецком сейнере. Вспоминать страшно. Но зато заработал очень приличные деньги. Правда и отходил с месяц. Всё снились то шторм, то отвратительные скользкие «дары моря» и матросский мат на всех языках мира.

Зато второй раз попал на научное гидрологическое судно. И не матросом, а помощником радиста. Фактически, всю работу за него делал.
Но сначала, поясню, что такое научно-исследовательское судно. Во-первых, это корабль. Во вторых – НИИ. В третьих, там обычно было несколько экспедиций. Это и метеорологи, и гидрологи, и те, кто изучает морскую фауну и флору и такие экзотические специалисты, которых интересует радиологический фон Земли и конечно гидрогеологи и акваархеологи. И все тебе начальники. Причем, им плевать, кто ты. Раз есть высшее образование – все обязан знать и всё уметь. Рабочих не было по штату. Одних радистов у нас было человек пять. Это и локаторщики, и эхолотчики, и универсальные ремонтники. Все работали в экстремальных условиях и жили в одном кубрике. Точнее, ночевали, когда возможность была. То есть жили аврально-вахтовым методом.
Другая особенность не в том, что корабль буквально набит был всякой электроникой, которая, конечно имела свойство ломаться или сходить с ума. А то, что у корабля не было маршрута и согласованности. Плыл он туда, чей отдел побеждал в ужасающих словесных баталиях. Вот и мотались мы «без паруса и без ветрил» в любую погоду.
Наш кэп имел вид навечно приговоренного человека. Всегда в безупречно чистой и отглаженной форме, слегка пахнущий дорогим одеколоном, с взглядом, устремлённым в бесконечность, часто говорил одну и ту же фразу: Если надо, то будет. И три тысячи китов мне в глотку.
Это и всё. Но голоса никогда не повышал.
Короче, корабль плыл исправно. А ученые муравьи копошились в его чреве и денно и ночно.
Смешили меня таблички на дверях: Вход строго запрещён!
Может и так. Но технарей это не касалось. У нас были специальные комбинезоны с сотнями карманов. Тёмно-синего цвета и с оранжевой полосой по касательной. Она люминесцировала и днём и ночью. Но входя в любое помещение, мы одевали белые халаты, и почти ничем не отличались от других. Разве что неизменным чемоданчиком с интрументами. Правда, очень качественными. Хромированными, как у хирурга.
Правда, в каждом отделе были и свои штатные технари. Только они мели право владеть документацией на любое внутреннее оборудование в своей парафии. Не знаю, как у других, но не менее 60% всех ремонтов, мне помогала техническая интуиция.
Минуты две я всматривался в груду железа и проводов, а потом лез и почти никогда не ошибался. Ну, конечно, без таких дорогих и портативных осциллографах и мультиметров, мне бы точно, было трудновато…

Но черз три месяца срок контракта моего закончился. Позади шторма, экзотические страны, когда кэп запирался в своем кубрике и набирался в куски. в момент вынужденных стоянок ремонта или заправки…
Ничего этого мне не помнилось. Всё мельтешило перед глазами, пока я валялся на купейной полке, и лишь изредка сползал вниз. Рассчитались со мной, выше планки моих надежд. И года два мог не работать, а пить чай с печеньями. Но при расчете, все же записали в резервный штат будущих экспедиций.
Да бог с ними. Хоть в космонавты записывай. Я еду домой. И буду полгода выдыхать. А вторые полгода, покоя себе не находить, от внутреннего зуда, куда бы поехать…..


Да, так вот как я познакомился.
Была у меня простая идея. Рано утром, садиться в электричку. Обычно с Дарницкого вокзала. И ехать, к примеру, в яготинском направлении. Лесов там хватает. И выйдя где-то на пероне, домой идти через чащи пешком. Так удавалось, бывало и километров сорок оттопать. Но зато, ощущения внутренней наполненности на неделю хватало.

На пустой перрон вышел только я и мой попутчик. С удивлением осмотрелся – вокруг лес. Для кого же перрон? Об этом я и спросил попутчика.

 Аркадий Львович, - представился он мне, улыбаясь одними глазами. – Бывший геолог. Ныне свободный художник. Идёмте, если есть время. Я открою вам тайну этого перрона.

Время у было. И я последовал за его старой штурмовкой, с точками от искр многочисленных костров. На мне точно такая же была. И обе штурмовки, видавшие виды, почувствовали друг к другу симпатию…
Я шел позади по узенькой тропке. И вдруг открылся вид на потемневшую от времени деревню….

 Вот, видите? Это «потёмкинская» деревня. В ней никто никогда не жил. Но перрон для неё построен…
 Как это? – удивился я.
 А так, дорогой гость. Не жил и не живёт. Построена она в пятидесятые годы. Тут фильмы разные снимались. И разными киностудиями. Во как.
 Ну а вы?
 Нет. В те времена я был молод. Топтал таёжные пространства с рюкзаком, да молоточком на поясе. Стране после войны, много чего надо было. Не только золота и не столько, сколько новых рудников… Нам конечно бесплатный почет. Но не это важно. После нас строились огромные заводы, и появлялись молодые города. Никто и не догадывался конечно, что именно мы и есть их кровные и настоящие отцы….

Мы уже проходили через этот призрак деревни. Но мой спутник не останавливаясь продолжал идти. Метров двести наверное еще прошли по густой чаще. И тут открылся сказочный городок. Архитектура самая удивительная и неповторимая. Стрельчатые башни, цветные витражи на окнах…

 Это дачи. Они даже очень обитаемы…. – он обернулся и усмехнулся. – Нет. Не совсем для слуг народа.

Так я узнал про еще один городок-призрак. И пока я восторженно вращал головой, Аркадий Львович рассказывал.
Строился этот городок в советские времена. В основном, на средства художников и писателей. Вообще, скажу вам государство только участок выделило. И тут же забыло.
Наверное, где-то в архивах и хранится распоряжение и разрешение совета министров, о выделении участка под дачи Союзу Художников и Писателей СССР.
С тех пор никто этим не интересовался и не удивлялся. Всем известны знаменитые дачи в Переделкино под Москвой. Вот и разрешили.
Никакой проектной документации не было. Жалоб и обращений так же не было.
Всё строилось своими руками. Архитекторы и инженеры нанимались конечно. Но не за деньги. А за участки и даровой стройматериал. Это стоило конечно. Но зато и не халтурили. Работали с душей и коллективно .
Так возникла потерянная во времени и пространстве, «богема творческих людей» под названием – Ковчег Альтаира.
 Ну вот мы и пришли. – вдруг сказал Аркадий Львович. – прошу на чай.

Сооружение меня потрясло. Это была копия настоящего маяка. Но так казалось только внешне. Все трещинки на снешней стороне были искусно нарисованы. Внутри не было лестницы. А был настоящий лифт.
 Да. Не удивляйтесь. У нас своя электростанция имеется. Но она глубоко под землёй. Как впрочем и все необходимые коммуникации. Честно признаться, это заслуга наших писателей фантастов. Не знаю, какие они писатели – не читал. Но фантасты просто фантастические.. – засмеялся Аркадий Львович.

Мы поднялись на лифте под самый купол. Он был абсолютно прозрачный. И хотя с его вершины лес был как на ладоне, но самой башни с земли увидеть было не возможно.
 Зона недоступной видимости, - моя идея. – похвастался Аркадий Львович. – Как нибудь расскажу про эту хитрость, придуманную таёжными староверами.


Знаете, люди. Я конечно странный человек.
Но и сам не замечал того. И мои друзья детства.
А вы знаете, что такое детство?
Я тоже не знал.
В детстве я испытал впервые жуткую любовь. Но о сексе даже не подозревал. Мне было всего девять лет.

Мы часами могли смотреть друг на друга и просто умирали. А в реальности терпеть друг друга не могли. Сидели-то за одной партой.
Бывало, что утрами, когда на улице минус 32, за час до начала уроков, я смотрел под её домом на окна. Я знал, где они. И леденея на трескучем морозе, смотрел на её окна и мечтал.
Необычайно яркие звезды мерцали с черных небес. И может смеялись надо мной, а может и завидовали…
То была чистая любовь. Без слов и понятий.

Позже, много лет спустя, я узнал и слово «платоничская»…. Многому меня тогда просветили. Но и теперь, другой не хочу… И знаю, что такой больше не будет никогда.
А другой и не прошу….

Мы пили чай. Настоящий, круто заваренный бывшим геологом, и беседовали. И оба знали, что торопиться некуда.

- Да уж. Вы верно говорите, что Путь не знает времени. – произнёс Аркадий Львович после долгого молчания. – Вы много дорог истоптали…
- Много и всяких.
- Что же, нашли? То, что искали?
- Пожалуй нашел. Но вы хотите меня спросить о принципе «домино»?
-Вы сами сказали….
- Я знаю. Это про Бога. Про его единственную Заповедь : Делай всем, что себе бы пожелал»

Он кивнул молча и задумался.
-Эта притча о добре и зле. Слышал о ней…
- А знаете, в чем источник причин? – через паузу я ответил: - В толковании. Да. Именно так. Люди истолковали Завет иначе: Поступай так, как поступают с тобой…. Сами знаете, что из этого получилось….

[700x465]