Мы — чаплинские человечки из фильма «Новые времена», только в новых обстоятельствах. Скажи хоть ты мне его, Помнишь ли ты тот день, когда я сказал тебе: «Такая светлая печаль»? «Мне страшно, доктор, я боюсь, что меня парализует, дайте мне лекарство, которое меня может спасти, или я пущу себе пулю в лоб». Он сделал мне точечный массаж. Быть в очередной раз среди приглашенных к главе сектора — даже если он и симпа­тичный человек — и слушать, как ободряемый прелестной улыб­кой своей обожаемой жены он повторяет одну и ту же фразу: «А теперь у меня для вас сюрприз»,— и наперед знать, что сюр­приз этот будет не чем иным, как коллекцией заспиртованных ушей и носов негров, и видеть, как интендант сектора кланяется каждому негритянскому носу и говорит тем, кто его слышит: «Это, сеньоры, такие же сеньоры, как и все прочие, приветствуй­те их, пожалуйста, приветствуйте»,— это же мерзость, кошмар, шутовство, но это система, ее извращения и создаваемая ею ложь. И я принимаю участие во всем этом. Отрицать не приходится. Конечно, я против, ты ж меня знаешь. Я человек разумный. И здесь, в Африке 1965 года, я нахожусь вопреки своей воле. Но какой прок от моей невиновности? Нужны были деньги. Нужно было их найти. Даже деньги под залог чего-нибудь.    («ты хитер, с точки зрения индюка»,— так говорил, обра­щаясь к Шавьеру, мой преподаватель физики, я думаю, ты, Беат­рис, помнишь Шавьера, ну, того, который походил на пень с гла­зами), я, возможно, скоро стану каким-нибудь Шавьером, то есть таким же пнем. Это лирическое отступление с субъективной точ­ки зрения. Самое главное, каков я в твоих глазах». Опять дисциплинарные придирки.