Если бы в то время меня попросили дать определение настоящему страданию, то я, не задумываясь, ответил бы - физическая невозможность существовать. Теперь же я знаю, что настоящее страдание - это апофеоз эгоистического существования. Гнойник эгоизма назрел и должен был либо лопнуть, принеся исцеление, либо застыть и превратиться в хроническую, бестолковую пытку, или же, продолжая зреть, привести непременно к трагическому финалу. Я все время пытался бежать от страдания - в любовь, в поэзию, в алкоголь, вместо того чтобы погрузиться в него полностью и увидеть его причину.